Интерлюдия 1

Внутри цитадели инквизиции было тихо, и только лёгкий сквознячок чуть колыхал пламя магических светильников в коридоре да иногда залетал в неплотно прикрытые двери кабинетов. Впрочем, вылетал он оттуда так же быстро, страшась немногословных инквизиторов, что мелким убористым почерком заполняли листы бумаг, вкладывая их в серые картонные папки с короткими заголовками «Дело №…».

Подняв голову, сидящий за широким конторским столом старший инквизитор Амнис задумчиво посмотрел на заплясавший на стене язычок голубоватого огонька. Переведя взгляд на пухлую папку перед собой, негромко пробормотал:

— Что же тебя со всем этим связывает, Ширяев Павел Алексеевич?

Он машинально огладил приятно гревшую печатку на безымянном пальце левой руки — символ власти инквизитора и одновременно могучий магический артефакт. Именно эти артефакты, а не какой-то эфемерный статус, служили инквизиторам защитой и давали право приказывать и требовать повиновения даже от магистров магии.

Это кольцо невозможно было снять, а со смертью инквизитора оно просто распадалось в пыль. Ходили даже слухи, что не инквизитор получает кольцо, а кольцо выбирает себе инквизитора. И Амнис был склонен этому верить — слишком уж необычной была связь артефакта и его носителя.

Кто может стать инквизитором, каким должен быть этот человек — доподлинно известно не было. У всех прошедших отбор было только одно общее качество… вернее, два. Все они были одарёнными, но ни у одного из них уровень дара не поднялся до мастерского уровня. Все уходили, так и не окончив академии. Кто со знаком ученика четвёртого курса, кто с тройкой на груди, кто-то даже с пятёркой. Впрочем, лишь единицы становились инквизиторами, остальные же уходили кто куда: пополняли ряды приграничной стражи, вступали в гильдии городских магов… Мастера, конечно, поглядывали на «недоношенных» с лёгким пренебрежением, вот только девять десятых магов империи были именно такими, и пропорция эта и не думала меняться.

Сам Амнис ушёл с четвёртого курса, когда после множества безуспешных попыток даже ему пришлось признать, что его потолок — это заклинания магии земли уровня три-плюс, а золотой буковки «М» на значке ему не увидеть никогда.

Вынырнув из воспоминаний, он снова развязал тесьму, доставая и откладывая в сторону опись материалов дела. Он и без неё знал, где что лежит, несмотря на более чем сотню листов из плотной бумаги, уложенных аккуратной стопкой.

Осмотр места происшествия, опрос свидетелей, допрос подозреваемого, справка о личностях погибших, справка о замерах магического фона, отчёт специалистов по характеру колдовства — всё это было нужно и важно, но так и не раскрывало ответа на вопрос, что это была за сущность и кому было выгодно убийство двоих первокурсников академии.

Хотя первокурсники-то первокурсниками, но виконт Ситрий Кус был к тому же старшим сыном графа Рэндельфа Куса и внуком маркиза Адиларда Куса, правителя Эльфийской марки. А это заставляло со всей серьёзностью относиться к делу. Граница империи всегда была местом беспокойным, а уж граница со «Светлым» — тут Амнис презрительно хмыкнул — королевством так и вовсе одной сплошной головной болью. И пусть инквизиция особо не вмешивалась в дела, происходящие там, основной целью ставя перед собой обеспечение внутренней безопасности государства, но кое-какое представление имела.

Прорывы ткани континуума, одиночные демоны, а то и целые их стаи — вот что составляло рутину марки. Недаром и дед, и отец погибшего студента были мастерами демонологии, передав сильный дар своим потомкам.

А тварь, послужившая инструментом убийства…

Все эксперты в один голос утверждали, что она была именно демонической природы, фонило от неё в том переулке жутко. И те же эксперты дружно говорили, что имевшиеся у парней магические амулеты и знания рода демонологов у самого виконта, чья семья уже несколько поколений борется с демоническими прорывами в наш план реальности, даже против такого существа дали бы достаточно времени, чтобы продержаться до подхода ударного звена инквизиции.

Но тут появился этот Ширяев, как он уверяет, прибежав на зов о помощи, и тварь, каким-то образом перенаправив и усилив его сырую силу, пробивает не рассчитанную на противодействие проклятьям защиту студентов. Впрочем, от проклятий и нет практически защиты. Только другая ведьма или кольцо инквизитора, действующее, правда, лишь одним способом — полностью отсекая зону вокруг себя от какой-либо магии.

На самом деле оно, конечно, не отсекало магию, а лишь блокировало возможность колдовать любым видам живых существ в зоне охвата, но это было даже действенней, ведь отсечка притока магических сил всё равно оставляла бы возможность колдовства за счёт внутреннего резерва.

Сам Ширяев, однако, говорит, что оказался поблизости абсолютно случайно, и данные проверки сей факт вроде как подтверждают, как и полная убеждённость в этом самого Ширяева.

В ходе допроса и последующего опроса студентов академии, между тем, выявляется и подтверждается связь между ним и жертвами. Как минимум, неприязненные отношения, выливающиеся в периодическую травлю с их стороны, говоря простым языком.

А это что? А это мотив. Вот только имеется официально подтверждённое артефактом свидетельство о нежелании Ширяева нанести вред своим обидчикам.

С другой стороны, а если его действия — это следствие лёгкого ментального внушения? Где сам Ширяев — всего лишь орудие в руках неизвестного, как и демон? Вот только никаких следов остаточного магического воздействия на сознание обнаружено не было…

Амнис неторопливо сложил листы обратно и ещё раз посмотрел на верхний, приложенный к делу отчёт о вампирше, высосавшей студента-мага Жизни в пабе «Дикое поле» этой ночью. Один из стражей узнал среди посетителей Ширяева, а приватный опрос других свидетелей показал, что перед тем как уйти из общего зала, вампирша долго, почти полчаса беседовала именно с ним. Полчаса. А это на двадцать пять минут больше, чем ей нужно, чтобы «заарканить» жертву.

В целом же одно лишь поверхностное изучение субъекта уже дало целый ворох несистематизируемой информации. Уничтожение зеркала с основателем академии, «Ложе страсти», каким-то образом очутившееся на чердаке студенческого общежития, как будто инквизиция и не охотится вот уже сотню лет за подобными артефактами, пережившими ТЭМ (тёмную эру магии), уничтожая всё, до чего может дотянуться.

Амнис фыркнул, вспоминая, с каким остервенением некоторые магистры отстаивали свои права на те или иные открытые ими древние артефакты. Как-то, правда, забывая, что в процессе исследования гибнет совершенно неприличное количество их учеников.

Чёртов магический вассалитет. Последняя надежда для тех, кому не хватило природного дара. Призрачная надежда, потому что кабала у иного магистра была хуже рабства. И ничего пока не сделаешь, ведь других способов хоть как-то вытянуть свой дар на ступеньку-другую повыше — нет.

Скрипнув зубами, старший инквизитор вспомнил перекрученный, словно выжатый непонятной силой труп в одной из лабораторий, куда нагрянули однажды инквизиторы, встревоженные взбесившимся регистратором магических возмущений. Он едва смог узнать в обезображенном, искореженном гримасой боли и смерти лице своего бывшего одногруппника, тоже не дотянувшего до уровня мастера. И холёное лицо члена магического Совета империи, презрительно цедящего что-то о халатности своего ученика, допустившего ошибку при работе с артефактами.

Единственное, что они тогда смогли, это под недовольными взглядами магистра выгрести всё из лаборатории. Подчистую, как потенциально опасные магические предметы. Даже мебель со средствами измерения и контроля, как контактировавшие с магией неизвестной природы. И больше ничего. Право на самостоятельное исследование и развитие магии было закреплено сводом законов империи. А меру осторожности определял уже сам исследователь.

К слову, Ширяев и тут отличился, каким-то образом получив вассальную клятву от двадцати ведьм-первокурсниц, обучающихся вместе с ним.

И снова Амнис почувствовал сильную волну раздражения. Что бывает с вассалами женского пола — он тоже знал не понаслышке. Ничем иным, кроме как сексуальным рабством, это назвать было нельзя. И вновь ничего не сделаешь, ведь законы магического вассалитета незыблемы и определены даже не империей — это активация структур, вплетённых в саму магию. Хочешь усилить дар через наставника — будь добр отдаться ему душой и телом, а уж что он с ними будет делать — целиком и полностью на его совести.

Тут размышления старшего инквизитора прервал вошедший страж.

— Мессир, — немолодой уже воин коротко поклонился, — к вам граф Кас по делу об убийстве его сына.

«Принесла нелёгкая», — чуть поморщившись, подумал Амнис, но всё же кивнул в ответ и коротко произнёс:

— Пусть войдёт.

Не прошло и минуты, как мощный силуэт наследника Эльфийской марки заполнил собой почти весь дверной проём.

— Граф, — поднял глаза Амнис.

— Инквизитор, — буркнул Рэндельф, откидывая в сторону тяжёлый плащ и грузно усаживаясь на чуть скрипнувшее массивное кресло подле стола.

— Что вас…

— Привело сюда? — перебив, закончил за Амниса граф. — Вы прекрасно знаете что. Мне нужен убийца моего сына!

Вместе со вспышкой гнева от Каса колыхнулась волна силы, хоть и не направленная конкретно на инквизитора, но заставившая чуть потеплеть кольцо на пальце. Докатившись до каменных стен, она угасла в пропитанных защитной магией камнях. Что им, они видели и не такое.

«Да, — подумал старший инквизитор со вновь проснувшейся ко всем более одарённым магам неприязнью, — это точно мастер. Демонолог. Вспыльчивый и даже не думающий контролировать свой дар. Как, впрочем, и все остальные демонологи. Один из сильнейших в империи. Не сиди я за этим столом, и взгляда бы его не удостоился».

— Сущность, убившую вашего сына, ищут, — как можно более бесстрастно произнёс Амнис и принялся нарочито внимательно перебирать бумаги на столе.

К сожалению, так просто от неприятного посетителя было не отделаться.

— Плевать мне на сущность, — резко ответил Рэндельф, — моя семья сталкивалась с демонами и посильней. Моего сына убило чёртово проклятье. И мне нужен тот, кто его отправил, этот ваш ведьмак!

«А граф, хоть и торчит постоянно в своих владениях, и приехал, похоже, только что, знает даже как теперь называют ведьм мужского пола, — всё так же спокойно глядя на посетителя, подумал старший инквизитор. — Интересно, кто его источник?»

Впрочем, то могла быть информация от одного из соучеников его сына, и Амнис решительно отбросил эти мысли прочь, вновь возвращаясь к графу.

— Лорд Рэндельф, во-первых, вина указанного вами человека не доказана. Точно установлено, что он не хотел и не собирался причинять вашему сыну какой-либо вред.

Кас приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но короткий властный жест инквизитора остановил его, заставив недовольно сомкнуть губы.

— Во-вторых, до момента окончания следствия данный человек не может быть вызван на дуэль, а также не может быть насильно перемещён или насильно удержан кем бы то ни было кроме как органом инквизиции.

Граф при этих словах вдруг, перестав яростно пучить глаза, громко фыркнул и чуть насмешливо поглядел на инквизитора.

— И что же в сказанном мною вас рассмешило? — спокойно поинтересовался Амнис.

— Да знаете, вспомнились недавно услышанные стишки. По дороге в одной из таверн услышал, — с чуть слышимой издёвкой в голосе ответил Кас. — Эти рифмоплёты, конечно, поют невесть что, но один стишок мне запомнился, погодите, сейчас-сейчас…

Граф возвёл очи к потолку, а затем продекламировал:

Рэндельф покосился на служителя закона, но Амнис, не дрогнув ни единым мускулом лица, лишь продолжал с выражением терпения и вежливости смотреть на графа.

— Вот этот стишок и напомнили мне ваши слова. Вздор, не спорю, надо было наглеца высечь прямо там, да подали отменную дичь в тот момент, а как мы закончили, так того и след простыл.

«Наглец, вот уж точно, — подумал инквизитор, разглядывая развалившегося в кресле лорда. — Ещё один наглец, считающий, что мы тут валяем дурака, только мешая таким, как он, настоящим магам».

— Надеюсь, дичь была действительно вкусной, граф. А по поводу вашей просьбы могу только повторить сказанное ранее, — тут во взгляде старшего инквизитора промелькнул стальной холодный блеск, а голос его стал тихим и угрожающим. — Не пробуйте вставать у нас на пути или влезать в дела инквизиции. Её жернова вас перемелют и не остановятся.

— Да как ты смеешь?! — взвился Кас, подскакивая и грозно нависая над ним. — Слабосилок! Недоносок! Да что ты, что вы все можете без этих ваших колец?! Ничего, дырку от бублика! А я кровь проливаю, свою и своих людей, каждый день там, в пограничье! Вы тут сидите, в тёплых и сухих кабинетах, дела делаете, врагов всё внутренних ищите, а враги-то все вон там, снаружи, а не внутри! Ну ничего, — граф отступил от стола назад, к двери, — придёт и ваше время, кончится инквизиция. Потому что империя — это мы, а мы, настоящие маги — это империя, и без нас её не будет!

Взметнулся плащ, и граф Кас, яростно топоча сапогами, практически выбежал из дверей в коридор, рыкнув по дороге что-то нечленораздельное на стража.

Хлопнула в конце коридора дверь, и в цитадели ордена снова установилась привычная тишина.

«Империя вы, как же, — с холодным презрением подумал Амнис. — Не будь инквизиции, и вы бы разодрали её на части, поделив между магистрами да установив жесточайшую магократию. А простых людей и тех, чей дар окажется слаб, с удовольствием превратили бы в рабов и даже хуже — в грязь под ногами. Что вам, кучке всесильных магов, до нужд других? Империя жива, пока инквизиция не даёт вам разгуляться».

Впрочем, мысли свои инквизитор никому озвучивать не собирался. Секретом для других инквизиторов это не было, а простому народу нечего голову забивать теми проблемами, которые им всё равно не решить.

Немного подумав, Амнис достал чистый лист бумаги, разгладил и, взяв магическое перо, вывел вверху: «Справка о беседе с графом Касом. По делу №…»

Пусть сама беседа была малосодержательной, но лишних бумаг не бывает. Если на почве мести графа хватит на необдуманные действия, эта справка ляжет лишним кирпичиком в обвинение. Предупредили? Предупредили. А дальше сам дурак.

Кстати, ещё одну справочку по Касу стоило передать и в ординариат, занимающийся контролем благонадёжности боевой магической элиты страны. Кое-какие гуляющие в этой среде настроения не мешало бы братьям-ординариям пресечь.

Он почти закончил документ, когда вновь появился всё тот же страж.

«Опять Кас?» — с лёгким удивлением подумал старший инквизитор.

В инквизиции посетители, что пришли добровольно, были делом редким. Тем удивительней было узнать, что таковым оказался не вернувшийся с очередными угрозами и оскорблениями наследник Эльфийской марки, а совершенно новое лицо.

— К вам посол Светлого королевства.

«Эльф?» — бровь Амниса удивлённо взметнулась, но он мгновенно выправился, как и велит кодекс, возвращая утраченное было спокойствие.

— По вопросу?

— Оскорбление эльфийской делегации и Светлого королевства в целом студентом академии магии империи Карн Ширяевым Павлом Алексеевичем.

Тут спокойствие инквизитора опять дало трещину, и он поморщился.

«Вот мало было этому Ширяеву, так теперь тут ещё и эльфы нарисовались».

Однако стражу Амнис сказал всего одно:

— Веди.

А затем инквизитор, закрыв глаза, принялся вспоминать дыхательные практики. Спокойствие и невозмутимость, похоже, ему ещё ой как понадобятся.