Глава 18

— Песнь о Хильдебранде.

Мы плелись под дождём по бездорожью, оставляя за собой широкую колею. Телеги застревали в мокрой глинистой почве, нам то и дело приходилось их толкать, но цепкая гаэльская грязь никак не хотела их отпускать. Киган злился, скакал на лошади вдоль всей колонны, ругался и подгонял всех, но фактически он не мог ничего сделать. Сперва он хотел уменьшить привалы, но идти совсем без отдыха мы не могли, и он оставил всё так, как есть. Я понимал его злость, ведь цель так близка.

— Нас по этой колее даже слепой выследит, — проворчал Чеслав, подъезжая ко мне.

Я ехал верхом в середине колонны, хмуро наблюдая, как король носится туда-сюда и кричит на отстающих.

— Нас и так уже выследили, — ответил я.

— Знаю, — сказал полководец. — Идём как бродячие артисты, шум на всю округу.

Я пожал плечами. Впереди виднелся пологий спуск в ложбину меж двух холмов. По загривку пробежали мурашки и я поёжился, как от холодного ветра.

— Будь ты вражеским полководцем, где бы ты нас встретил? — ни с того ни с сего спросил меня Чеслав.

— Честно? — я нервно похрустел костяшками пальцев. — В этой ложбине. Место превосходное.

Рутен ухмыльнулся и проверил, как меч выходит из ножен.

— Да, парень, если в этом походе не сдохнем, будет из тебя толк. Десятникам скажи, пусть к бою готовятся.

В битве, как и в обычной драке, побеждает не тот, кто сильнее ударил, а тот, кто может удар предвидеть. Если ты читаешь противника, словно открытую книгу, видишь все его движения ещё до того, как он их совершил, то ему никогда тебя не одолеть. Я за всю жизнь встретил лишь троих людей, кто обладал таким сверхъестественным даром понимать битву, и Чеслав Чёрный Ветер был одним из них.

Я ударил лошадь пятками, проехал вдоль колонны, передавая приказ, и подъехал к королю. Тот ехал впереди, сгорбившись в седле и потеряв весь интерес к происходящему. Видимо, понял, что крики и ругань здесь бесполезны.

— Чеслав говорит, будет битва, — сказал я. — Гаэлы близко.

Киган ап Конайлли взглянул на меня исподлобья и сплюнул в траву.

— Наконец-то, — произнёс он. — Я уже заждался.

Вскоре наши разведчики вернулись, верхом на взмыленных конях. Их счастье, что на них не напали.

— За тем холмом отряд — примерно полсотни всадников, — спешили доложить они. — Пехоты не видно, но свежих следов полно.

Мы отправили их отдыхать.

Дождь всё шёл, не прекращаясь ни на мгновение, и я вспомнил свой сон. Дурное предзнаменование. Я погладил рубин на рукояти меча, на удачу.

Чеслав приказал выдвигаться дальше, и мы начали медленно спускаться в ложбину, где нас наверняка поджидала засада. Будь я на месте гаэльского вождя, то расположил бы лучников на склонах, расстрелял бы колонну, а затем внезапной конной атакой добил выживших.

Я ехал рядом с королём, до боли в руке сжимая рукоять Призрачного Жнеца. Я нервничал перед битвой, чувствуя, как трясутся мои поджилки, но каким-то неведомым образом знал, что с началом боя это всё как рукой снимет.

— Как думаешь, кто ими командует? — спросил я у короля, имея в виду гаэльских воинов.

— Кем бы он ни был, скоро он будет кормить червей, — ответил Киган, пресекая дальнейшие попытки разговора.

Когда весь отряд спустился в ложбину меж двух холмов, случилось то, чего я совсем не ожидал. На вершину холма вышел гаэл с веткой ивы в руках. Переговорщик.

— Чтят старые традиции. Славно, — произнёс Чеслав и приказал остановиться.

Киган выругался, но переговоры есть переговоры. Мы втроем отделились от колонны и проехали чуть вперёд, а навстречу нам спустились трое гаэлов.

— Говорить буду я, — бросил Киган на ходу.

Никто не возражал. Это его война, в конце концов.

Северяне ехали в полном боевом облачении, с раскрашенными чёрной краской лицами, всем своим видом показывая готовность к бою. Посередине ехал гаэл на вороном жеребце, с золотой цепью на шее и золотыми браслетами на руках. Они остановились в двадцати шагах от нас.

— Вы, наверное, заблудились? Это земля свободных гаэлов, вам нечего здесь делать! — крикнул их вождь на теурийском языке, который понимали все.

Издевался.

— Ты что-то сказал? — с наигранным удивлением спросил Киган. — Я думал, это твоя кобыла пёрнула!

— Я — Фивелл ап Мона, и я говорю, что вам нечего здесь делать, южане! — крикнул он, и я даже под чёрной краской видел, как побагровело его лицо.

— Я слышал о тебе! Говорят, все мужчины из клана ап Мона сношаются с козами! — Киган продолжал браниться. — Я — Киган ап Конайлли, законный король этих земель, и я приказываю тебе сложить оружие, Фивелл ап Мона!

Гаэлы рассмеялись.

— Этой землёй правит король Гибрухт, и он приказал, если ты не уберёшься, нахлестать тебя розгами, как ребёнка, и вышвырнуть обратно к южанам! Так что убирайся, пока не поздно!

Киган приподнялся в седле и громко пустил ветры. Обмен оскорблениями подходил к концу.

— Можешь передать Гибрухту, что я к нему приду и заберу своё! — крикнул Киган, развернулся и отправился назад к армии. Мы последовали за ним.

Мы ехали шагом, не оборачиваясь.

— Они не горят желанием драться, — сказал Чеслав.

— Ты тоже заметил? — спросил король. — Зато у меня кулаки чешутся.

— Может, удастся обойтись без драки? — спросил я.

— Это вряд ли, — ответил король. — Фивелл ап Мона — скользкий сукин сын, но в храбрости ему не откажешь. Будет драться, даже если останется один на один против нас всех.

— Значит, он дурак, — произнёс Чеслав.

Пока мы были на переговорах, наше войско выстроилось в стену щитов, перекрывая ложбину от края до края. Самое то для обороны, но нам было нужно атаковать. Киган и Чеслав остановились перед строем, а я спешился, увёл лошадь к остальным и встал в первый ряд.

— Ублюдки будут сражаться до последнего! — донесся до меня обрывок речи.

Видимо, король перед боем решил подбодрить солдат.

— Но мы будем драться за правое дело! — продолжил он.

Воины поддержали его нестройным гулом одобрения. Многим просто наскучила дорога, и они были готовы подраться хоть с толпой дьяволов. А другим хотелось отомстить за друзей и родичей, убитых в многочисленных приграничных стычках с северянами.

Я вытер вспотевшую ладонь о штанину и крепко схватил древко копья. Призрачный Жнец жаждал крови, и я чувствовал это так же ясно, как чувствовал падающие на лицо капли дождя, но всё же оставил его в ножнах. Его время ещё придёт, как только развалится вражеская стена щитов, и битва превратится в мелкие стычки. Всю мою нервозность и страх как рукой сняло. На противоположной стороне ложбины строились гаэлы и я хищно осклабился.

Король обернулся, увидел вражеский строй, обнажил меч и указал клинком на них. Пришло время убивать.