Города во многом похожи на нас, людей. Те, что в тренде — самые что ни на есть трендовые. А те, что однажды считались крутыми, а потом перестали таковыми быть, уже никогда не вернут себе былой магии. Яркий пример — Барселона. Люди, приезжающие туда сейчас, не могут получить того волшебного первого впечатления, как те, кто впервые побывал там в восьмидесятые и девяностые годы. Время иной раз беспощадно. Как защититься, я не знаю. Галвестон еще трагичнее Барселоны. Эпоха его расцвета так далеко в прошлом, что сегодня нет ни одного живого человека, хранящего об этом собственную память. Люси вела машину через районы, где красочные деревянные дома теснились рядом с заброшенными лачугами.

— Любопытно, — сказала она. — Они тут неплохо поработали, интегрируя слабых в сообщество. Половина домов выглядит как куча досок, другая половина как будто спроектирована Алисой в Стране чудес.

Я воспользовался возможностью переключиться на другое и коротко объяснил, почему все здесь так выглядит. Рассказал о сезонных ураганах, которые по сей день налетают на Галвестон, и о домах, которые не выдерживают напора ветра и разваливаются. Прикрыв глаза под очками, я рассуждал о недостатке солидарности в американском обществе и о том, что вообще-то мне этот недостаток по душе, ведь он предъявляет естественные требования к индивиду, только вот не стоит перегибать палку. Когда ураганы сметают дома тяжко трудящегося населения, я думаю, обществу отнюдь не мешало бы помочь отремонтировать разрушенное.

— А здешние не страхуют жилища? — спросила Люси.

— Страхуют, но в экстремальных погодных условиях страховка не действует. Объявляется форс-мажор.

— Значит, экономической компенсации они не получают?

— Не-а.

Форс-мажор. Я посмаковал это слово и счел его бесподобным. Форс-мажор объяснял, почему я не сумел, как запланировано, поехать с Люси в Ниццу. Чрезвычайные факторы вынудили меня принять чрезвычайные решения. Из Швеции я уехал тоже по причине форс-мажора, хотя полиция просила меня оставаться в Стокгольме. Будь я уверен, что они делают свое дело, я бы действовал иначе. Не сомневался бы, что они придут к единственно логичному и приемлемому выводу, то есть признают меня невиновным. Однако события развивались отнюдь не в этом направлении, и потому я, по дурацкому выражению, взял закон в свои руки.

Остановились мы в «Карлтоне». Я заплатил за двое суток, но рассчитывал уехать уже на следующий день. Невзирая на настойчивые усилия привлечь внимание Люцифера, он так и не дал о себе знать. И на повестке дня у нас стоял только один пункт — встреча с Денизой. Мы добрались до конца своего техасского пути. Пора домой.

Пока мы ждали ключ от номера, я снова достал мобильник. Никаких сообщений или пропущенных звонков от деда и бабушки Беллы по-прежнему не было. Раздосадованный, я опять позвонил. Никто не ответил. Безнадежные люди. Такое и раньше случалось. Они на целый день уходили в поход, а у меня на нервной почве начиналась экзема оттого, что я не мог с ними связаться. И волей-неволей я научился это ценить. Ведь ничто другое так ярко не свидетельствовало о том, как много значит для меня Белла.

Интересно, что бы подумала сестра, увидев меня сейчас. Ладони потные, глаза красные от усталости. Наверно, она бы сказала, что разочарована. Спросила бы, как я мог оставить Беллу одну, когда сам находился в такой опасной ситуации.

Но я же не оставил ее одну, подумал я. Я спрятал ее в шхерах, под защитой Бориса. Спрячь я ее в ватиканском гардеробе Папы, она бы не была в большей безопасности.

Мысль о Борисе ненадолго меня успокоила. Он обещал позвонить через несколько часов. Если дед и бабушка Беллы не удосужатся связаться со мной, Борис наверняка сообщит, что все в порядке.

Администраторша наконец закончила оформление.

— Ваш номер на самом верху. Лифт вон там.

Я поблагодарил, а потом задал вопрос, заключавший в себе всю суть нашего визита в Галвестон.

— Дениза Бартон, — сказал я. — Она здесь работает?

Улыбка администраторши погасла:

— К сожалению, нет.

— Но раньше работала?

— Да, несколько лет назад.

— Вы не знаете, где она работает сейчас?

— К сожалению, нет.

Я изобразил самую что ни на есть льстивую улыбку: — Вы бы очень помогли, если бы навели справки. Потому что нам с Люси вправду необходимо ее повидать. По срочному и важному делу.

Администраторша оказалась уступчивее, чем дама в школе верховой езды:

— Я посмотрю, что можно сделать, и сообщу вам.

Хочешь не хочешь, мы удовольствовались ее обещанием и вошли в лифт.

Когда мы открыли дверь номера, Люси аж присвистнула. Я заказал мини-люкс с видом на Мексиканский залив. Может, чудесная панорама позволит Люси расслабиться.

— У нас запланированы еще какие-нибудь дела, кроме встречи с Денизой? — спросила Люси.

— Да нет вроде.

— Ну и хорошо. Тогда я, пожалуй, приму ванну.

Она закрылась в туалетной комнате, а я сел на кровать и устремил взгляд в панорамное окно. Захватывающий вид. Прозрачная голубая вода и бесконечный пляж. К сожалению, до отказа забитый людьми. Вероятно, поэтому Люси предпочла ванну в номере, а не шезлонг на воздухе. Лучше отсидеться в помещении, пока не зайдет солнце или администраторша не сообщит, где мы можем найти Денизу Бартон.

Обессиленный, я уступил усталости, лег на кровать. Белый потолок с маленькими точечными лампами подействовал на меня прямо-таки гипнотически. Я представил себе, будто эти лампочки — звезды, а сам я невесомо парю в пространстве, недостижимый для всех, кто по разным причинам меня преследовал.

Мне казалось, я во многом разгадал загадку, которая прежде мешала мне понять Сару Телль. Вся история становилась логичнее, если участие Сары в Люциферовой сети и ее решение поехать именно в Хьюстон взаимосвязаны. Сара, как мы выяснили, никогда прежде верхом не ездила. В Техас ее заманило что-то другое. Я вспомнил, что говорила ее сестра Марион. Что Сара входила в банду хулиганов, державшую в страхе чуть не весь Стокгольм. Но могла ли она именно через них завязать свои контакты?

Эта теория представлялась мне, мягко говоря, сомнительной. Коль скоро сеть Люцифера распространялась и на Швецию, об этом должен бы знать не один я. И техасская, и стокгольмская полиция должны бы иметь такую информацию. Хотя, возможно, дело обстояло так, как говорил шериф Стиллер. Если Сара и работала на Люцифера, то, скорее всего, находилась настолько далеко от центра сети, что полицейские радары ее не засекли.

Единственное, что связывало Сару с Люцифером, — спорадические записи в дневнике, который, оказывается, принадлежал вовсе не ей. Какие преимущества могло обеспечить такое обстоятельство? Ведь у нас даже не было уверенности, что в дневнике шла речь о мафиозном боссе Люцифере, а не о ком-то другом.

— Детка! — громко окликнул я.

— А? — отозвалась Люси из ванной.

— Почему Дженни послала Бобби свой дневник?

— Чтобы Сару оправдали.

— А что именно в дневнике ее оправдывало? Какая Саре от него польза? Записи не имели четкой датировки и ничем не обеспечивали ей алиби на момент убийств.

В ванной все стихло. Слышался только легкий плеск, будто Люси шевелила в воде рукой.

Я вскочил с кровати и бросился к ванной.

— У тебя все в порядке? — Я распахнул приоткрытую дверь.

Люси лежала в ванне, до подбородка погрузившись в воду, волосы она заколола узлом на макушке. Она приоткрыла глаза.

— Да, а у тебя?

Я рассмеялся, прислонясь к дверному косяку.

— Прости, нервы.

— Мартин, никто тебя за это не порицает. Тебе сейчас приходится думать слишком о многом. Что, по-твоему, со мной могло случиться?

Я покачал головой. Не стал рассказывать, какие картины промчались в моем перегруженном мозгу. Вроде того, что кто-то прошмыгнул в ванную и держал голову Люси под водой. Или порезал ее ножом, так что вода стала красной.

— Не собираешься вылезать? — спросил я.

— Я же только что забралась в ванну, — сказала Люси. — По-моему, тебе тоже не мешает снять стресс.

Я не ответил, вернулся в комнату. Пульс стучал с бешеной скоростью, я вспотел, несмотря на кондиционер, который мало-помалу превращал наш номер в холодильник. Надо смотреть в оба, не терять над собой контроль. Расслабляться нет времени.

— Дневник, — сказал я громким голосом, чтобы Люси слышала. — Он ничего не доказывает. Дженни не могла не понимать.

— Логично, — сказала Люси. — Но я не могу припомнить, что́ она собиралась с ним делать, если не помочь Саре.

— Да, конечно, только вот непонятно…

Я осекся.

Потому что вдруг понял.

Без тени сомнения я дополнил свою версию еще одним допущением:

— Дневник нужен был вовсе не затем, чтобы обеспечить Саре алиби или раскрыть что-то сенсационное в ее жизни. Речь шла лишь об одном: выявить для расследования убедительные следы, ведущие к Люциферу. Потому она и стерла записи, которые свидетельствовали, что дневник принадлежал ей самой.

— Не хотела, чтобы ее самое связали с Люцифером?

— Совершенно верно. Но она потерпела неудачу. У полиции не было никаких других подтверждений, что Сара имела касательство к Люциферу, поэтому дневник не вызвал никакого отклика. Вообще маловероятно, чтобы кто-то потрудился его прочитать. Ведь Сара его отвергла.

Я услышал, как Люси что-то опрокинула, судя по звуку, пластмассовую бутылку, но подавил порыв снова ринуться на выручку.

— Или, может, Борис был прав, предположив, что у Люцифера есть свои люди в полиции. Тогда не исключено, что кто-то прочел дневник, однако позаботился, чтобы его не приобщали к документам дознания. Что в Швеции это имя не вызвало никакого отклика, не так уж и удивительно, но ведь Дженни сперва предъявила его хьюстонской полиции. И пусть даже они там не знают шведского, читавший не мог не обратить внимание на имя Люцифер.

Все, что Люси говорила, было вполне справедливо, только вот в голове чертовски плохо укладывалось, что Люциферова сеть охватывала и полицейских, которые расследовали его дело. Вероятно, потому они и подвели его лишь под тяжкие телесные.

Не вылезая из ванны, Люси продолжила свои рассуждения:

— Против предположения Бориса, что у Люцифера есть свои люди в полиции, весомо говорит тот факт, что все наши усилия привлечь его внимание остались безрезультатны.

Об этом я и сам думал. Причем с тревогой. Нас обуяла мания величия, и мы звонили слишком многим. Велик риск, что мы просто привлечем внимание полицейских, которые честно делают свою работу. Недоставало только, чтобы и здешняя полиция начала рассматривать меня как подозреваемого.

Тут на ночном столике зазвонил телефон. Администраторша.

Она разыскала Денизу Бартон.