Часть V
«Прости меня»
РАСШИФРОВКА ИНТЕРВЬЮ
С МАРТИНОМ БЕННЕРОМ (М. Б.)
ИНТЕРВЬЮЕР: ФРЕДРИК УЛАНДЕР (Ф. У.), независимый журналист
МЕСТО ВСТРЕЧИ: номер 714, «Гранд-отель», Стокгольм
Ф. У.: В начале нашего разговора вы сказали, что я услышу самый что ни на есть шаблонный рассказ. Но мне кажется, стоило бы назвать его самым что ни на есть запутанным. И увлекательным.
М. Б.: Увлекательным? Возможно. Людям сторонним беда всегда кажется на удивление притягательной.
Ф. У.: Я вовсе не хотел быть бестактным или наглым.
М. Б.: Разумеется. Да вы и не сказали ничего такого, что поколебало бы мое к вам доверие.
Ф. У.: Как долго вы оставались в Хьюстоне?
М. Б.: Недолго. Еще день. Потом сели в машину и поехали в Галвестон.
Ф. У.: Вы ведь хотели съездить и в Сан-Антонио?
М. Б.: Нет, обнаружив, что дневник принадлежит самой Дженни, мы раздумали. Стало ясно, что в Сан-Антонио нам делать нечего.
Ф. У.: Вы были вполне уверены, что дневник не Сарин?
М. Б.: Безусловно.
Ф. У.: Что это означало для ваших выводов о виновности? Вы поверили, что Сара действительно совершила взятые на себя убийства?
М. Б.: Мы по-прежнему различали убийства в Швеции и убийства в Штатах. Что до техасских убийств, мы решили подождать с выводами, пока не съездим в Галвестон.
Ф. У.: Вы, наверно, размышляли о том, какой примечательный оборот приняла эта история. Вначале-то говорили, что детективной работой не занимаетесь.
М. Б.: Конечно, размышлял. День и ночь. Но я никогда не считал, что принял решение по собственному желанию. Меня вынудили обстоятельства. Изначально мною просто двигало любопытство. Но в конечном итоге вся мотивация вытекала из инстинкта самосохранения, и только.
(Молчание.)
Ф. У.: Вы несколько раз повторили, что не понимали, почему вас самого втянули в эту историю. Когда именно вы поняли, до какой степени скверно обстоит дело?
М. Б.: Хотите, чтобы я ответил честно?
Ф. У.: Да, конечно.
М. Б.: Боюсь, я до сих пор так и не понял, насколько все скверно. Я пока даже не приблизился к развязке этой драмы.
Ф. У.: Она продолжается?
М. Б.: День за днем.
Ф. У.: О чем вы больше всего жалеете?
(Молчание.)
М. Б.: Сожаление возникает оттого, что, принимая решение, ты имел выбор. А я выбора не имел.
Ф. У.: Так что же случилось после того, как вы обнаружили, что дневник принадлежит самой Дженни?
М. Б.: Самое страшное.
Ф. У.: Простите?
М. Б.: Вы спросили, что случилось, и я ответил: самое страшное. Страшнее не бывает.
