11
Началась новая рабочая неделя. По большому счету настало лето. Дождь лил без перерыва, а наш помощник Хельмер ушел в отпуск. Еще две недели — и мы махнем в Ниццу. Только вот тоски по солнцу и коктейлям на пляже, одолевавшей меня еще неделю назад, как не бывало. Теперь меня обуревало неуемное желание хорошенько разобраться в судьбе Сары Техас.
Долгими часами я молча сидел за письменным столом, рассматривая ее фотографию. Скользил взглядом по длинным волнистым волосам, по настороженным и все же грустным глазам, устремленным прямо в объектив. Фото лежало в картонке Эйвор, с пометкой «Снимал Бобби, 2010 г.». Тогда она жила своей жизнью и была обычным человеком, а вовсе не наводящей страх преступницей.
Догадывался ли я тогда, сидя с этой фотографией в руке, во что ввязался? На этот вопрос я, безусловно, должен ответить отрицательно. Если бы знал — или хотя бы догадывался, — то, конечно, бросил бы свою затею, пока не поздно. Однако я был донельзя мало осведомлен обо всей этой истории, а потому продолжал рыть себе могилу. Снова и снова с силой вонзал в землю лопату. Всякий раз в полной уверенности, что на шаг приблизился к разгадке.
С одним из вопросов я разобрался в первый же понедельник после того, как решил протянуть покойной Саре руку помощи. Хватит играть в детектива, пора заняться делом более профессионально. Больше никаких кофепитий на кухне у Эйвор, никаких игр в угадайку. Мне нужны факты, и побыстрее. И я, стало быть, обратился в полицию.
Придя на работу, за несколько минут выяснил, кто вел дознание. В полиции у меня много хороших контактов. Тот факт, что мне самому довелось служить в этом ведомстве, пусть и меньше года, тоже способствует контактам. К моему большому удовлетворению, оказалось, что я лично знаком с дознавателем, который занимался делом Сары. Комиссар Дидрик Стиль. Классный мужик.
— Мартин Беннер, сколько лет, сколько зим, — сказал он, услышав по телефону мой голос.
Да уж, что правда, то правда. Последний раз мы виделись как минимум год назад, быстро подсчитал я.
Для начала мы обменялись обычными мужскими любезностями. Я по-прежнему с Люси? Да. А он все еще с прежней женщиной, в смысле с женой? Да.
— Ты в самом деле звонишь после такого перерыва, чтобы потолковать о моей личной жизни? — в конце концов сказал Дидрик.
Захохотал. И тут же закашлялся. Дидрик из тех, кто успел выкурить слишком много «Мальборо лайтс», прежде чем взялся за ум.
— Нет, — сказал я. — Я звоню по совершенно другому поводу. Сара Техас. Дознание вел ты, верно?
Некоторое время Дидрик молчал, потом сказал:
— Да, верно. Почему тебя это интересует?
Я помедлил. Сказать все начистоту? Что ко мне приходил ее чудной братец? Что он готов заплатить мне за то, чтобы я доказал невиновность его покойной сестры. Жизнь научила меня кой-каким важным правилам. Одно из них гласит: в принципе правда всегда предпочтительнее вранья. Пусть даже она причиняет боль, коробит или смущает.
В общем, я рассказал, что произошло и чем я занимался последнюю неделю.
Когда я закончил, Дидрик вздохнул:
— Мартин, послушай доброго совета. Пошли все это к чертовой матери.
— Почему?
— Потому что все это быльем поросло. Потому что дело закрыто. Потому что история была столь же уникальная, сколь и скверная. Сары Телль нет в живых. Следствие прекращено. Начнешь копать — выставишь себя полным идиотом. Тебе это надо?
Долгие годы Дидрик принадлежал к числу немногих людей, к кому я прислушивался. Но не на этот раз. Он полицейский, у него своя задача, а у меня, адвоката, — другая. Я подвинул портрет Рональда Рейгана, который держу на столе. Надо тщательно выбирать, с кого берешь пример. И мой пример — парень, разоруживший русских.
— Увы, бросить не могу, — сказал я. — Потому что обещал Бобби попытаться. А вдобавок мне чертовски любопытно.
Дидрик аж застонал:
— Ты себя-то послушай! «Обещал Бобби». Что это значит? С каких пор тебя заботит, что́ ты обещаешь или не обещаешь? Ну так вот: продолжай, если хочешь, но только без меня. А Бобби этот гроша ломаного не стоит. Родная сестра и та не желала иметь с ним дела.
Без меня, так он сказал. Н-да, не обнадеживает.
— Кружка пива, — сказал я.
— Прости?
— Приглашаю на пивко. И ты спокойно, без утайки расскажешь все, что помнишь, и ответишь на несколько вопросов. Дальше я справлюсь сам.
Дидрик пробурчал что-то невразумительное.
— Что ты там говоришь? — переспросил я.
— Говорю, что ты идиот, — уже громче бросил Дидрик. — Но против кружечки пива я, конечно, не возражаю.
— Спасибо. Бо-ольшущее спасибо. Сегодня вечером в «Пресс-клубе»? Часиков в шесть?
«Пресс-клуб» я назвал по одной-единственной причине: у них там просто невероятный выбор разных сортов пива.
— «Пресс-клуб», в шесть, годится. До встречи.
Отложив телефон, я попытался сориентироваться в распорядке дня. Надо сосредоточиться на настоящих делах. Прежде всего, снова съездить в СИЗО, к парню, которому грозила тюрьма за тяжкие телесные. На сей раз я рассчитывал его расколоть. По-настоящему.
Но сначала я позвонил Сигне и убедился, что она не возражает, если я вернусь чуть позже. Мне вспомнилось время, когда я был свободен. Когда приходил домой и уходил по собственному усмотрению, когда полностью располагал собой. Дети все это меняют. Я понимаю, что, наняв няню, купил себе определенную свободу, но на самом-то деле мои нынешние будни в корне отличаются от тех, какими я жил всего несколько лет назад.
Сигне, как всегда, с готовностью пошла мне навстречу. Задержаться на два часа для нее не проблема. Да и скажи она «нет», тоже никакой катастрофы. Белла просто отправилась бы со мной в «Пресс-клуб».
Кучи документов у меня на столе были невелики. Как обычно в эту пору года. Все тихо-спокойно. Я вытащил досье парня, сидящего в каталажке. И с некоторым удивлением обнаружил, что оно меня раздражает. Нет у меня времени на такую чепуху. Лучше бы направить всю энергию на дело Сары Техас.
В дверь постучали, вошла Люси. Все, что слишком хорошо, чтобы быть правдой, зачастую именно таково и есть: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сперва мне показалось, что в руках у нее пять бутылочек со спиртным. Потом я разглядел, что это солнцезащитный крем. Она поставила бутылочки на мой письменный стол и села на край стола.
— Скажи-ка, ты представляешь себе, какое летом солнце в Ницце?
Я не сводил глаз с кремов.
— Откуда мне знать?
Люси перебирала бутылочки. Под широким кожаным браслетом, украшавшим левое запястье, ее рука светилась белизной. Вот что я обожаю в Люси. Что ее белая веснушчатая кожа и рыжие волосы так великолепно сочетаются с моей темной внешностью. — Ты ведь хочешь туда поехать? — спросила она.
Она ничуть не тревожилась, задала вопрос нейтральным тоном.
— Конечно, хочу, — ответил я.
— Ты какой-то рассеянный.
Она погладила меня по щеке, скользнула пальцами по груди. Осторожно поцеловала меня.
— Ты чем-то огорчен?
— Нет, — сказал я. — Вовсе нет.
Она отодвинулась, но положила руку мне на плечо. — Ты ведь не допустишь, чтобы история Сары Техас заняла слишком много места?
Люси желала мне добра, но меня все равно покоробило. Одна мама у меня уже есть, во второй я не нуждаюсь.
— Разумеется, — коротко ответил я и встал. — Извини, мне пора в СИЗО. Крем мы обсудим попозже.
Люси так и сидела на столе, пока я складывал бумаги в сумку, которую всегда носил с собой. — Вечером увидимся? — спросила она.
— Я договорился выпить пивка со старым приятелем из полиции.
— По поводу Сары Техас?
— Просто выпить пивка.
Она встала, когда я направился к двери.
— Уже несколько дней прошло с тех пор, как мы встречались.
— Мы виделись вчера.
— Ты знаешь, о чем я, Мартин.
Я был уже у входной двери.
— Ты имеешь в виду, что мы давно не спали вместе.
Когда я обернулся и посмотрел на нее, она улыбнулась:
— Примерно так.
Я криво усмехнулся.
— Мне просто хочется зарядиться перед Ниццей. Увидимся позже.
— Пока.
Без всякой необходимости я громко хлопнул дверью. Возмущение обернулось разочарованием. Люси сделала свой выбор и теперь, хочешь не хочешь, должна с этим жить. Сама сказала, что нам не стоит быть вместе, что она не может жить с таким ненадежным человеком, как я.
Каждый делает свой выбор, подумал я. А потом живет с последствиями.
