Секвенция Тёрнеров III: Юнис
Когда Юнис прибывает в Город, ее сажают за письменный стол. Но в ее воображении он выглядит как несколько столов сразу. Во-первых, она видит его в своей комнате в старом доме, где они когда-то жили с отцом. Она стучит по клавишам своего компьютера «Commodore 64» и думает, не засиделась ли допоздна. Ей нравится звук, который издают ее пальцы, – эта тихая щелкающая музыка уносит ее мысли прочь. Иногда она закрывает глаза, потому что в полной темноте слова текут быстрее, не съеживаясь от ее собственного критического взгляда. А порой она просто смотрит в сторону, чтобы дать глазам отдохнуть от пронизывающего света монитора. Теперь в этом подобии своей старой спальни она поворачивает голову к высокому узкому окну и видит лицо, которое внимательно ее изучает.
В реальной жизни она бы закричала и бросилась к кровати, но сейчас встает и идет к окну, чтобы получше его рассмотреть. Однако, как бы близко она ни подходила, фигура так и остается чернильным пятном по ту сторону стекла, каким-то смутным намеком. Она мерцает, застыв между двумя кадрами, словно попав в ловушку, как изображение на поставленной на паузу видеокассете. Юнис следовало бы ощутить облегчение, но вместо этого чувствует тяжесть. Или слабость. Ей становится плохо, будто она больна, но без симптомов – ни лихорадки, ни головной боли, ни тошноты, просто слабость. И чувство это усиливается, когда она смотрит на фигуру в окне.
Ощущая дискомфорт, она возвращается к своему столу и садится. Но тут же оказывается в большой, хорошо освещенной комнате. Вместо жесткого деревянного стула, который был у нее в детстве, теперь под ней складное металлическое кресло, а парта с компьютером превратилась в раздвижной карточный стол со стоящей на нем уродливо-коричневой пишущей машинкой. Она сидит посреди склада, который арендовала ее семья в конце лета 1989 года, и пишет сценарий для «Блуждающей тьмы».
Если бы она писала одна, то предпочла бы устроиться в тихом офисе возле холла, но ее партнер по работе, Меррин Прайс, захотела разместиться здесь. В конце концов, это коллективный проект, и Меррин считает, что у них получится лучше, если они будут находиться рядом с товарищами, вдохновляющими их на творчество. Юнис испытывает определенные сомнения в эффективности такого подхода, но Меррин старше, и она позволяет ей взять инициативу в свои руки.
Юнис всегда считалась главной писательницей в семье, поэтому ее покоробило, когда мистер Рэнсом настоял на том, чтобы Меррин стала ее соавтором. Она не может отделаться от ощущения, что Меррин на нее просто-напросто спихнули. Старшеклассница слишком полновата, чтобы играть главные роли, и у нее неприятный голос, который к тому же ломается, когда нужно говорить громко. На сцене она всегда выглядит скованной, и все, что есть в ней уникального или самобытного, куда-то улетучивается, особенно если рядом находится Сидни.
В этом Юнис на нее похожа – она всю жизнь наблюдает, как мир расступается перед Сидни, словно Красное море перед Моисеем, и дает ей дорогу, в то время как Юнис спешит за сестрой в надежде не утонуть. Тем не менее ей не хочется, чтобы Меррин находилась рядом, когда она пытается писать. Но она не жалуется, потому что не умеет. Она привыкла, что в условиях непрекращающейся войны между Сидни и мамой ей всегда приходится выступать в роли миротворца независимо от того, хочет она этого или нет.
Юнис ерзает на стуле и видит рядом с собой Меррин. Девочка улыбается, и в груди Юнис что-то происходит. Дышать становится легче. Темная фигура за окном спальни тает в мыслях. Память блекнет и светлеет, словно плохая копия из копировальной машины, в которой заканчивается тонер.
«С чего хочешь начать?» – спрашивает Меррин.
Юнис разворачивается к пишущей машинке и кладет пальцы на клавиши. Затем делает глубокий вдох, закрывает глаза и начинает печатать. Каждое нажатие щелкает крошечным выстрелом, и всякий раз, когда она достигает конца строчки, раздается звон каретки:
Вы пришли сюда вместе с друзьями. У входа на склад вас встречает привратник. Он отсчитывает людей в группе, и если получается нечетное число (три, пять или семь), то он поднимает рацию и произносит одно-единственное слово: «Инсмут». Когда посетители входят, внутри их уже ждет девушка.
«В моей группе было слишком много людей, – говорит она. – Вы не против, если я пойду с вами? Меня зовут Кэтти».
Она улыбается так открыто, что никому не приходит в голову ей отказать.
Группа заходит в комнату. Привратник захлопывает дверь, и вы оказываетесь в полной темноте. Вы стоите здесь достаточно долго, чтобы проникнуться жуткой тишиной. Дыхание ваших друзей становится громким. Вы задаетесь вопросом, не забыли ли про вас и нужно ли идти дальше на ощупь. Раздается резкий щелчок, и вас ослепляет одинокий луч света, направленный прямо вам в лицо.
«Вас здесь быть не должно», – раздается голос, который прокатывается по спине, как кубик льда, попавший под рубашку. Это пришел ГИД.
Вновь звенит каретка, обозначая конец строки. Ударив по клавише «Return», Юнис возвращает каретку в исходное положение. Затем стряхивает оцепенелость с рук и смотрит через плечо на Меррин. Старшеклассница переводит взгляд со страницы на лицо Юнис.
«У меня от тебя мурашки по коже», – говорит она.
Юнис впервые замечает, что у Меррин голубые глаза.
Комната вновь меняется, и Юнис сидит дома за завтраком напротив своего младшего брата Ноя. Теперь она видит его только по утрам. Она по-прежнему поднимает его в школу, по-прежнему следит, чтобы он был одет и накормлен, но у нее больше нет времени читать ему по вечерам или отвечать на вопросы об устройстве мира. По какой-то причине он притих и сам перестал просить об этом. Он побледнел, под глазами появились темные мешки. Это странно. Юнис чувствует себя более наполненной, чем раньше, словно ее тело выросло. Она на мгновение задумывается, не связана ли ее наполненность с угасанием брата.
Ей не нравятся эти мысли. Она отворачивается от брата и снова оказывается на складе перед пишущей машинкой. Пока они с Меррин сочиняют, здание наполняется грохотом молотков и воем от дрелей и пил. К этому шуму присоединяется стук швейных машин и металлическое щелканье ножниц, разрезающих ткани. Вокруг авторов постановки формируется скелет дома: морг, кабинет, танцевальный зал и бесчисленное множество коридоров. Грудь Юнис наполняется светом. Он такой яркий, что, должно быть, просвечивает сквозь зубы. Она никогда не чувствовала ничего подобного и не понимала до сих пор, насколько подавленной, серой, усталой и унылой была ее жизнь до встречи с Меррин и сочинения различных методов устрашения и развлечения незнакомых ей людей.
Теперь она придумывает, как напугать или порадовать Меррин. Если Меррин реагирует на какую-то идею или строчку – смеется, задыхается, хлопает Юнис по спине, то она понимает, что получилось хорошо. Когда Меррин в первый раз дотрагивается до Юнис, та подскакивает в кресле и начинает печатать на странице какую-то ерунду.
«Извини», – говорит Меррин и отодвигается подальше.
Если не считать случайных толчков незнакомцев на улице, то впервые за долгие годы к Юнис прикоснулся кто-то, кроме Ноя.
«Все в порядке, – отвечает Юнис, чувствуя, как от плеч к ушам и щекам поднимается тепло. – Я просто сосредоточилась, а ты меня застала врасплох».
«Извини, – снова говорит Меррин, – этого больше не повторится».
«Нет, правда, все в порядке, – повторяет Юнис. Она устраивается в кресле поудобнее и смотрит на пишущую машинку. – Так. Давай попробуем еще раз. Представь, что я написала что-то превосходное».
Пару секунд ничего не происходит, и она начинает думать, не сказала ли нечто необратимо странное. Но затем рука Меррин опускается на ее плечо.
«Превосходная работа, Юнис», – говорит она, прижимаясь губами к ее уху.
Юнис густо краснеет.
Во время перерывов у пишущей машинки они едят свои ланчи из коричневых бумажных пакетов. Кондиционер включен, но гаражные двери открыты, и воздух остается густым и неподвижным. Во впадинке на горле Меррин собирается пот. Он ярко блестит, и Юнис начинает беспокоиться, не сидит ли она слишком близко или слишком далеко от Меррин.
«У тебя есть парень?» – спрашивает вдруг Меррин.
Юнис качает головой.
«Еще нет».
«А сколько тебе лет?»
«Тринадцать».
«А тебе? – спрашивает Юнис. – Уверена, у тебя было много парней».
Меррин удивленно смеется гортанным смехом.
«Не многие хотят встречаться с толстой девушкой».
«Ты не толстая», – отвечает Юнис, поскольку не знает, что еще сказать девочке, которая говорит нечто самоуничижительное.
Меррин отмахивается.
«Все нормально. Просто называю вещи своими именами. А ты… слишком тощая, но, наверное, это всего лишь вопрос времени».
Юнис смотрит на свое тело. Она худая, плоскогрудая, с узкими бедрами и невыразительной попой. Когда Сидни исполнилось тринадцать, ее фигура изменилась. Некогда ровные плоскости тела приобрели плавные изгибы, подтолкнув ее к женственности. А вот тело Юнис упрямо остается мальчишеским.
Она снова смотрит на Меррин, на то, как ее губы обхватывают фрукт. В одной руке Меррин держит следующий кусочек, а другой обнимает сама себя, словно пытаясь закрыться. Меррин одета в черную футболку с синими джинсами, которые плотно облегают ее широкое щедрое тело. Ногти выкрашены в красный цвет, но лак местами облупился. Глаза ярко-голубые, щеки круглые и румяные, коротко подстриженные каштановые волосы обрамляют лицо. Любуясь мягким склоном ее плеч и широким округлым задом, Юнис думает о том, что тело Меррин – это полная противоположность ее собственному. Оно прямо-таки агрессивно-женственное.
Меррин замечает пристальный взгляд Юнис и перестает жевать.
«Чего?» – спрашивает она с набитым ртом.
«Если бы я была мальчиком, то захотела бы с тобой встречаться», – говорит Юнис.
Она заливается краской и наклоняет голову, но комната опять меняется. Юнис по-прежнему сидит за столом, но в этот раз на нем нет пишущей машинки и вокруг нее другие люди. Это день прослушивания, когда Сидни и мистер Рэнсом представят персонажей, написанных Юнис и Меррин.
Юнис никогда раньше не доводилось слушать свои тексты со стороны, поэтому она часто съеживается, когда очередной претендент на роль читает ее строки. Она делает бесконечные пометки о том, как исправить свои многочисленные ошибки как писателя (и как человека). Поэтому, когда приходит время прослушивать роль Гида, она не сразу замечает, что взгляды всех людей, собравшихся в танцевальном зале, устремлены на нее.
«В чем дело?» – спрашивает она, оторвав взгляд от блокнота.
«Меррин сказала, что ты хочешь прочитать эту роль», – отвечает мистер Рэнсом.
Когда Юнис открывает рот, чтобы возразить, Меррин слегка толкает ее в бок. И вот она выходит на середину зала. От многочисленных пристальных взглядов ей хочется сбежать или заплакать. Она злится на Меррин. Как она могла с ней так поступить? Но Юнис ловит взгляд Меррин, и та подмигивает ей в ответ.
«Начинай, как будешь готова», – говорит мистер Рэнсом.
Юнис прочищает горло, опускает глаза на свою копию сценария и принимается читать.
«Вам здесь не место… – Юнис снова откашливается или пытается это сделать. Ей мешает внезапно навалившийся ступор. – Как вы сюда попали? Стены здесь истончаются и запутываются. Там, где раньше были стены, отверзаются двери, и вместо света расцветает тьма! Я не смогу пойти с вами, но готов предложить помощь. – Господи! Какой-то недоделанный Толкин. Кто писал этот бред? Как это вообще можно читать вслух? – Это единственный лучик света, который останется с вами. Используйте его с умом. – Юнис делает неопределенное движение рукой, словно передает невидимому посетителю фонарик. – Ах да! Еще одно предостережение: Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу. Оно бродит повсюду, не замечая ни стен, ни дверей. Поэтому я предупреждаю: что бы вы ни увидели и что бы ни услышали, старайтесь производить как можно меньше шума. Звук привлечет чудовище. Удачи!»
Юнис поднимает голову и смотрит на толпу зрителей. Ей хочется провалиться сквозь землю.
«Спасибо за внимание», – говорит она и ждет, когда ее отпустят.
Мистер Рэнсом и Сидни переглядываются, затем снова смотрят на нее.
«Юнис, ты хочешь взять эту роль?» – спрашивает мистер Рэнсом.
Юнис смотрит мимо мистера Рэнсома, мимо лиц других собравшихся здесь людей. Она смотрит только на Меррин – и та показывает ей большие пальцы.
«Наверное…» – отвечает она.
«Тогда она твоя», – заключает мистер Рэнсом.
Юнис возвращается к столу. Меррин хлопает ее по руке и улыбается. Что нужно сделать, думает Юнис, чтобы чувствовать себя так каждый день?
Юнис поворачивается к Меррин, желая ей что-то сказать, но комната вновь меняется. Теперь она в маленьком, замкнутом, душном и темном закутке, рядом со столом, заваленным фонариками, под которым стоит ряд приготовленных бутылок с водой. Она окидывает себя взглядом. На ней белая мантия с капюшоном. Сейчас вечер открытия, и она стоит у входа в «Блуждающую тьму», играя роль Гида.
Последние два дня выдались тяжелыми. Сидни неожиданно отказалась участвовать, и им пришлось искать замену на ее роль. Поэтому большой джазовый номер в танцевальном зале исполняет Меррин. Ной по-прежнему выглядит болезненно, и это ее беспокоит. Но беспокойство остается далеким, поскольку рядом с собой Юнис слышит смех и крики посетителей и понимает, что «Блуждающая тьма» сработала. Люди хорошо проводят здесь время. Она воображает себя драматургом, который сидит в вестибюле театра и прислушивается к собственному спектаклю через закрытые двери. Она кланяется в темноте, повернувшись в сторону центра здания. Как бы ей хотелось, чтобы отец был жив и видел все это!
«Посмотри, – мысленно говорит она отцу, – посмотри, что мы для тебя сделали».
Потом она начинает переживать, как там дела у Меррин в танцевальном зале.
Позже, после того как все смывают грим и переодеваются в повседневную одежду, Юнис находит свою пишущую машинку в углу гардеробной. Она прекращает переодеваться и кладет на нее руку. Меррин тем временем подходит к Юнис сзади и обнимает.
«Ласкаешь свою машинку?» – спрашивает Меррин.
«Хорошо бы отлить ее в бронзе, – отвечает Юнис и прижимается к Меррин. – Ты слышала, как реагировала публика? Неужели так бывает всегда, когда ставишь пьесу?»
«Только если вечер складывается удачно, – говорит Меррин и неохотно ее отпускает. – Слушай, ты что сегодня собиралась делать?»
«Ничего, – отвечает Юнис, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, хотя сердце ее колотится. – А что ты предлагаешь?»
Меррин облизывает губы.
«Мы с Брайаном Смитом хотим немного потусоваться у него дома. У него есть младший брат твоего возраста. Я подумала, что ты могла бы с ним подружиться».
Юнис изо всех сил пытается скрыть разочарование.
«Ух ты! Это так мило с твоей стороны, Меррин».
«Что-то не так?» – спрашивает Меррин.
Юнис унизительно долго думает, прежде чем ответить:
«Все нормально. Просто я обещала Ною уложить его сегодня спать. Давно уже обещала, понимаешь?»
«Я тебя чем-то обидела?»
Забыв, что не до конца очистила лицо от грима, Юнис идет к вешалке, на которой висит ее уличная одежда. Меррин следует за ней.
«Пожалуйста, скажи, что я сделала не так?» – говорит Меррин.
«Ну правда, я обещала Ною», – отвечает Юнис.
Она снимает мантию, вешает ее на гвоздик и начинает одеваться.
«Ну, тогда в другой раз», – говорит Меррин.
«Конечно».
Юнис чувствует, как Меррин смотрит на нее и ждет, что она обернется. Но Юнис продолжает стоять к ней спиной, пока Меррин не уходит.
Юнис хочет побыть одна. Она возвращается к пишущей машинке и садится перед ней. Но она не плачет. Только не здесь. Юнис закрывает глаза и пытается выкинуть образ Меррин из головы. Та ведь не хотела ее обидеть, даже думала, что делает доброе дело. Просто Юнис ожидала другого. Она хотела услышать запретные слова от Меррин, чтобы успокоить то гаденькое чувство в душе, которое заставляет ее стыдиться и бояться саму себя.
Подняв глаза, она оказывается в другой комнате. Вначале она не может понять, где именно: это большая комната, со сводчатым потолком и широким пустым мраморным полом, отражающим лунный свет. Стены созданы из какого-то извивающегося черного материала, словно скользящих туда-сюда щупалец. Но потом она возвращается в свою спальню в старом доме, ей снова шесть лет, и вместо пишущей машинки перед ней ее «Commodore 64». Она смотрит на слова на мониторе: «Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу. Оно бродит здесь повсюду, не замечая ни стен, ни дверей».
Она оборачивается, чтобы взглянуть на окно, и опять видит ту фигуру: мерцающую массу за стеклом, изучающую ее яркими оранжевыми глазами.
Она снова смотрит в монитор. Ее руки лежат на коленях, а на экране меж тем появляется новая строчка:
«Что бы вы ни увидели и ни услышали, старайтесь производить как можно меньше шума. Звук привлечет чудовище».
Где-то рядом раздается смех, и здесь, в Городе, где она существует как во времени, так и вне его, она его узнает. Это Ной, ее младший брат, и для такого позднего времени он производит слишком много шума. Она снова смотрит в окно, чтобы понять, слышала ли его темная фигура, но ее там больше нет.
Она чувствует острую боль в груди. Лицо Меррин исчезает из ее мысленного взора, уступая место образу Ноя. «Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу». Но что же, думает Юнис, она могла выпустить?
Ной опять смеется. Юнис знает, что ей следует встать и проверить его комнату, посмотреть, что у него за окном, но на нее вдруг наваливается тяжелая слабость – болезнь без симптомов, страшное изнеможение, которое не утолить никаким отдыхом. Она чувствует, как ее лицо клонится к столу. Она вытягивает руки, пытаясь удержаться на ногах, но пальцы сами собой опускаются на клавиатуру компьютера. Они начинают печатать без ее участия, пока лицо ее все ближе и ближе подплывает к экрану монитора:
Вырвалось.
Вырвалось.
Вырвалось.
