18
Мила

Когда больше не получается отличить сон от реальности, невольно начинаешь спрашивать себя: что же произошло на самом деле? Сон стал реальностью или реальность превратилась в сон?

Именно с таким ощущением и проснулась Мила. Первое, что она ощутила, – приятное тепло, которое обнимало ее как добрый старый друг. Она почуяла запах горящего дерева, который ей так нравился.

Чувства пробуждались постепенно, одно за другим, и еще до того как Мила открыла глаза, она услышала какое-то бормотание. Ей показалось, будто кто-то храпит. Она легонько пошевелилась, поначалу очень осторожно, подвигала руками, которые слегка затекли, потом ногами.

Мила посмотрела на темный потолок, похожий на черную дыру. Нет, на отдельную вселенную. Он выглядел прекрасно и почему-то зачаровывал ее. Тут она поняла, что проснулась еще не до конца – ведь это совершенно невозможно. Потому что ни один потолок в этом мире не может двигаться, превращаясь в окно в бесконечность.

Чем больше она стряхивала с себя сон, тем ярче перед ее глазами вставали воспоминания, которые снова заставляли ее сердце биться быстрее.

«Что же со мной случилось? – На этот вопрос она не могла найти ответ, как и на другой: – Что же я видела?»

На мгновение она снова закрыла глаза и постаралась успокоиться, обдумав все это с холодной головой.

Но тут у нее возник третий вопрос: «Где я?»

Крепко стиснув губы и все отчетливее ощущая собственную беззащитность, Мила решила встать и покинуть удобную и мягкую кровать. Тут у нее над ухом снова послышалось сопение и бурчание, на этот раз более громкое. Там что-то было – справа от нее и у нее на животе. Не очень тяжелое.

Мила не рискнула сразу посмотреть туда. Сначала она сосчитала до трех, сосредоточенно вдыхая и выдыхая, и только потом подняла голову. Когда ее взгляд обнаружил источник этих звуков, она вздрогнула, подавив крик. В следующее мгновение она едва не рассмеялась во весь голос. Прежде всего от облегчения. Со смесью восхищения и удивления она рассматривала двух зверей, один из которых лежал на ней, а другой рядом, – черных, теплых и пушистых. По их виду было не разобрать, собаки это или толстые кошки.

Они сонно храпели рядом с Милой, давая ей чувство безопасности. С ума сойти, как мелочи могут все менять. Возможно, она испугалась бы, а может, почувствовала бы что-то еще. Мила любила животных, но из-за маминой аллергии у нее никогда не было питомца.

Она немного повернулась, чтобы поближе рассмотреть обоих зверушек. Пушистый клубок у нее на животе c каждым выдохом выдувал пузырь слюны из своего маленького рта. Когда она посмотрела на него, на ее лице расплылась широкая улыбка.

Затем перевела взгляд с меховых зверушек на то, что ее окружало, пытаясь сфокусироваться на том, что находилось по обе стороны от ее кровати. Где же она?

Она распознала источник тепла – огонь и дерево, – который почувствовала до того, как полностью проснулась. Пламя должно было скоро потухнуть: оно горело слабо, но освещало комнату, насколько это было возможно.

Разглядев человека рядом с камином, она тихо ахнула. Он сидел в кресле, слегка вытянув ноги, небрежно положив руки на подлокотники и наклонив голову. Его глаза были закрыты.

Костюм. Узнаваемое впечатление. Особенное. Приметное. Этот человек казался небрежным и одновременно напряженным, элегантным и в то же время порочным. Хотя он спал, казалось, что он заполняет собой всю комнату.

Мила с трудом сглотнула, потому что узнала его.

Ашер.

Приятель Тариэля. Человек, которого она встречала уже дважды. Тот, в ком она никак не могла разобраться.

Эта комната принадлежит ему? Как Мила сюда попала? И куда именно «сюда»? Какая связь между тем, что случилось с Милой, тем, что она видела и чувствовала, и этим человеком, который мирно спал в кресле в нескольких метрах от нее?

Проклятье! Мила не могла найти никакого убедительного объяснения.

Она осторожно откинула с себя одеяло вместе с меховыми клубками, которые лишь немного поворочались и тихо засопели. Затем она выбралась из кровати. Одежда на ней была все та же, но Мила заметила, что кто-то снял с нее обувь.

На цыпочках она подошла к Ашеру. Ей не хотелось его будить, но у нее было так много вопросов. И при этом она боялась ответов. Поэтому она просто стояла рядом с этим незнакомцем и рассматривала его.

Всем своим видом он излучал самоуверенность и еще загадочное «нечто», некую форму высокомерия, которое, наверное, не было высокомерием, но Мила ощутила его уже во время их первой встречи. Он сочетал в себе так много разных качеств, что его было невозможно описать. Несколько пуговиц на рубашке расстегнуты, галстук повязан свободно, и Мила задумалась о том, как Ашер вообще ухитряется выглядеть во сне настолько настороженным. Скулы слегка выступали, а тени, которые отбрасывало пламя, подчеркивали выразительные черты лица. Волосы у него слегка стояли дыбом, и, рассматривая его сантиметр за сантиметром, Мила замечала «гусиную кожу». На его шее, на плечах, на…

– Ты проснулась.

Внезапно услышав его резкий, глубокий голос, Мила вздрогнула. Ее взгляд снова метнулся к лицу Ашера.

Она ничего не ответила. Она выжидала.

Он не открывал глаз и выглядел так же, как и раньше. Мила догадалась, что он, наверное, уже не спал, пока она так неприкрыто его разглядывала.

Она неподвижно стояла на месте. Ашер выпрямился и наконец открыл глаза. Мила все сильнее ощущала нерешительность, но все-таки поборола желание отступить.

Ашер небрежно провел рукой по волосам, откашлялся и наклонил голову, словно пантера, которая рассматривает добычу и обдумывает, съесть ее сразу или сначала поиграть.

Мила невольно передернула плечами и повторила его движение, хотя охотнее всего она убежала бы прочь.

На лице Ашера неожиданно расплылась ухмылка, и он поднял руку. Мила пристально смотрела на него. Он щелкнул пальцами, и пламя в камине взметнулось вверх, так что она вздрогнула от испуга. Она перевела взгляд с огня на Ашера, с трудом подавляя панику.

– Побереги свои силы, милая, – прошептал он, и Мила подумала, что он хочет ее спровоцировать, снова используя это прозвище. – Двери заперты.

Изящным движением он поднялся с кресла, поправил рубашку, развязал галстук и небрежно положил его на подлокотник кресла. Затем потер рукой затылок.

– Кроме того, – продолжал он, – не исключено, что сейчас это самое безопасное для тебя место.

– Кто ты?

– Меня огорчает, что ты так быстро меня забыла. Буквально за несколько часов.

Он сунул руки в карманы брюк, но остался стоять на месте. Не пытаясь приблизиться к Миле. Она с трудом удержалась от желания закатить глаза, услышав его слова.

– Ашер. Я знаю. И ты тоже понимаешь, что я имею в виду.

– Присядь, пожалуйста.

Вместо того чтобы подойти к ней, он показал ей на второе кресло – и она задумалась, стояло ли оно тут раньше. Нерешительно шагнув вперед, она устроилась в кресле. Ашер поступил так же. Как будто он встал, только чтобы ее поприветствовать.

– Что ты помнишь?

«Слишком много», – подумала Мила и отвела взгляд, уставившись на питомцев, лежавших на кровати справа от нее.

– Это собаки?

– В некотором роде. Извини.

С раздражением Мила снова посмотрела на Ашера, а он, в свою очередь, уставился на ее кофту. Она посмотрела вниз, но не заметила ничего необычного. Проведя по ней рукой, она ощутила, что ткань промокла.

– У них по-настоящему серьезные проблемы со слюноотделением.

Мила подавила смешок, показавшийся ей неуместным. Так что она изобразила серьезное лицо и кивнула. Однако предательски дрогнувшие губы выдали ее.

– Так что случилось?

Если Мила ответит на этот вопрос, пути назад уже не будет. Она понятия не имела, где именно окажется, но была уверена, что это действие нельзя будет отменить. И она чувствовала, что Ашер не отступит. С какой стати она должна ему все рассказывать? Как она объяснит то, чего не понимает сама? И с чего начать? В конце концов, есть ведь еще проклятье.

– Мила?

То, как он произносил ее имя, и тот факт, что он использовал его, а не прозвище, подталкивали Милу к тому, чтобы хотя бы попытаться. Но сначала ей самой нужно было кое-что выяснить.

– Не знаю, с чего начать. И не знаю, почему ты здесь и почему я здесь, где мы вообще находимся и почему я должна тебе доверять.

Закинув ногу на ногу, Ашер задумчиво молчал. Мила начала беспокоиться, она с трудом удерживалась от того, чтобы нервно поерзать в кресле или отвести взгляд. Или заговорить.

– Похоже, мы тут вдвоем. И к тому же я не очень понимаю, с чего начать.

Мила отчетливо заметила, как он стиснул зубы и в его лице отразилось напряжение, хотя тело по-прежнему излучало расслабленность.

– Это мои покои, и я принес тебя сюда, чтобы с тобой ничего не случилось. Ну и еще потому, что мне стало любопытно.

Покои. Кто в наши дни вообще так выражается?

– Ты сейчас пытаешься понять, что же с тобой произошло.

– На самом деле я пытаюсь понять, почему ты хочешь, чтобы я была в безопасности, – ответила Мила, и на мгновение ей показалось, будто в комнате стало холоднее.

– Ты еще не можешь мне доверять, согласен. Доверие нужно заслужить. Но я не вру.

Мила поверила ему – и мысленно выругалась, осознав это. Потому что она сидела здесь, а не сбежала, стремясь как можно быстрее оказаться подальше от Праги.

Потому что она была слишком любопытной и жадной до знаний. Она медленно понимала, почему мама не всегда считала это положительным качеством.

– Я кое-кого ждала, – начала она. – Но человек, с которым я должна была встретиться, внезапно упал без сознания. – Мила замолчала и с трудом сглотнула, снова вспомнив бесцветное лицо Виктора. Сможет ли она это произнести? А что она теряет?

– Он был Серым.

Ашер откинулся на спинку кресла.

– Серым?

Простой вопрос, без насмешки или осуждения.

– Да. Так я это называю. Некоторые люди – серые, у них нет цвета. Они выглядят так, словно сошли с черно-белого фото. – Мила глубоко вздохнула. – Я быстро усвоила, чем они отличаются от других людей.

Ашер зачарованно наблюдал за Милой, не перебивая ее.

– Те, кого я вижу как Серых, скоро умрут. Они… пути назад нет. По крайней мере, мне так кажется. До сих пор всегда так было. Иногда остается несколько дней, иногда несколько недель или месяцев. Но смерть неизбежна. Как только они становятся серыми, цвет больше не возвращается. Пожалуй, я слишком часто видела подобное.

Тишина, повисшая после этих слов, была такой громкой, что Миле захотелось зажать уши. Вместо этого она лишь вцепилась пальцами в ткань своих джинсов.

– Я принесу нам чего-нибудь попить, – только и сказал Ашер в ответ, и это на какое-то время успокоило Милу.

Он не стал над ней смеяться, не стал кричать или ругаться. Принести попить – хорошая реакция. И пока он подходил к шкафу, стоявшему у стены, Мила встала и вернулась к кровати. Присев на ее край, она почесала одну из собачек, которая в ответ на это широко зевнула и потянулась. Затем она подползла по кровати к Миле и прижалась к ней. Мила провела пальцами по ее шерсти. Она была густой, но при этом мягкой и нежной, зверь не походил ни на одно знакомое ей животное. «Такие узловатые лапки, – подумала она. – Такие большие глаза».

Затем она почесала и второго – тот подобрался к Миле, забрался ей на колени и свернулся клубком. Он излучал тепло, и это было очень приятно. Похоже на защищенность с ноткой уверенности.

Гладя их обоих, она на мгновение подумала, что… но нет, это было невозможно. Наверное, дым ей просто померещился. Комната освещалась довольно слабо, так что это не исключено. Моргнув, она снова посмотрела на них, но не увидела ничего особенного.

Наверное, она просто устала.

Ашер протянул Миле бокал вина, и хотя у Милы пересохло во рту, она сомневалась, брать ли его. Она никогда не отдавала предпочтение алкоголю: он ей просто не нравился.

– Я принесу тебе воды, – произнес Ашер, словно прочитав ее мысли.

Уже в следующее мгновение он протянул ей стакан воды, и она благодарно кивнула, а затем сделала большой глоток. Ей было приятно: она хотела пить сильнее, чем предполагала.

– Ты им нравишься. – Ашер прислонился к креслу и отпил вина из своего бокала.

– Ты про собак? Это им несвойственно?

Миле показалось, что он имел в виду что-то, даже не «несвойственное». Он сказал это так, будто подобное было практически невозможно.

– О да, – протяжно выдохнул он. – Вот это, – он показал на клубок меха у нее на коленях, – Пан. А вторая – Мим.

– Красивые имена.

– Мне тоже так кажется. – Он качнул бокал, закручивая в нем вино. – А теперь вернемся к случившемуся. Ты видишь людей цветными или серыми, верно?

– Да, – подтвердила она. – Всегда, сколько себя помню.

– И ты веришь, что это означает, будто они скоро умрут?

– Я в этом практически уверена. Нет. – Она покачала головой. – Я это точно знаю! Рано или поздно это всегда случается. Как будто этого невозможно избежать.

– Интересно.

– Скорее пугающе.

Для Милы это всегда было именно так, и она старалась держать это в тайне. Не слишком часто и не слишком сильно укорять себя за то, что она отличается от остальных. С детства ей вообще мало с кем доводилось говорить об этом. Никто ей не поверил, никто не остался рядом с ней после того, как она открыла свою тайну. Это проклятье обрекло Милу на одинокую жизнь, а она не хотела одиночества. Да, это было пугающе.

– То есть ты мне веришь? Почему?

«Почему ты не боишься?» – мысленно добавила Мила.

– К этому вопросу мы вернемся позже. Обещаю. Значит, ты увидела Серого и остановилась. А что случилось потом?

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Мила отчетливо услышала, как трещали дрова в камине. Ей упрямо хотелось, чтобы он сначала ответил на ее вопросы, но у Ашера терпения было больше.

Мила сдалась. Она поставила опустевший стакан на пол, проследив, чтобы Мим или Пан не опрокинули его. Ей очень не хотелось подчиняться Ашеру, но желание поговорить о своем проклятье и, может быть, даже узнать, в чем тут дело, было намного сильнее. Возможность наконец-то получить ответы, какими бы тяжелыми они ни оказались. Да, это для нее уже не важно. Главное, она наконец их получит. Этот шанс – один из немногих, которые у нее есть, и она не могла позволить себе его упустить. Это слишком важно.

– Это не так, как раньше. Раньше… – Она пыталась подобрать слова, которые смогут передать смысл и будут соответствовать тому, что она пыталась описать. – Мощнее. Ощутимее. – Мила закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Она начала описывать снова все, что рвалось на волю – каждый образ, каждое чувство. – Время текло иначе, оно будто одновременно замерло и неслось вперед. Как будто что-то двигалось внутри меня. Я видела трещины, золотистые потоки – и да, я понимаю, как это звучит. Потом я внезапно услышала среди всего этого хаоса, среди всего этого покоя свое имя. И я знала, что должна бояться – но не боялась. Тогда нет.

Мила открыла глаза и посмотрела прямо на Ашера, который не демонстрировал ни малейших признаков волнения. Он не отводил от нее взгляда.

– Я видела тьму и дым, видела, как растворяются в воздухе пространства и миры. – По щеке Милы скатилась слеза. – Я видела Смерть.