Глава 54
В темноте и в тишине Гурни все думал о вопросах без ответов.
Сидя рядом с Мадлен в мрачной тишине чердачной лестницы, он размышлял над тем, что не давало ему покоя еще с тех пор, как он осмотрел межэтажные перекрытия над их ванной.
Не может ли это маленькое неопознанное устройство, которое Хардвик увез в Олбани, быть каким-нибудь крошечным проектором?
Если бы не размер устройства, было бы вполне разумно предположить именно это. Белая светоотражающая поверхность ванны могла быть использована в качестве экрана.
Проецируемая картинка выглядела бы еще более реалистично, будучи слегка искаженной из-за вогнутой поверхности дна ванны, воды и поднимающихся клубов пара. К тому же мы привыкли видеть в ванне тела, правда живые. Скорее всего, сознание приняло бы эту иллюзию за реальность.
Но какова цель столько жестокого фокуса? Довести Мадлен до нервного срыва? Гурни сомневался, что Фентон мог быть настолько одержим идеей избавиться от него. А помимо Фентона, кто еще стал бы так заморачиваться? Убийца? Один из анонимных руководителей Фентона? Но как они могли узнать про Колина Бантри? Откуда узнали, что сейчас именно эта история была самым уязвимым местом Мадлен?
Затем ему в голову пришел очень неприятный вопрос: что бы он предпочел в качестве правды? Что произошедшее с Мадлен было плодом ее воображения? Или же что это были плоды высоких технологий?
Он задумался, а не потому ли он так зациклился на первом варианте, что второй сильно попахивал паранойей. А может, потому что второй вариант еще больше усложнял дело, которое уже, как он опасался, было ему не под силу.
Он почувствовал, как закипает от гнева.
На собственную некомпетентность.
На бесконечно возникающие вопросы.
На то, что кто-то, возможно, повредил психическое здоровье Мадлен.
Ее голос внезапно прервал поток его самобичевания.
– Ты в порядке?
– Я думал о том, что ты видела в ванне. Мне кажется, это мог…
Его перебил звук тяжелых шагов – кто-то торопливо поднимался по главной лестнице.
– Возможно, это тот, кого мы ждем. Оставайся здесь. Сиди тихо.
Гурни бесшумно спустился вниз с лестничного пролета так, чтобы видно было весь коридор. Он проверил часы. В темноте было трудно разглядеть циферблат, но он рассчитал, что аудиозапись должна была закончиться пару минут назад.
Низкорослый человек плотного телосложения, тяжело дыша, подошел к двери их номера и постучал.
– Мистер Гурни?
Это был голос Стекла. Он снова постучал.
Гурни ждал и наблюдал.
Стекл постучал в третий раз, подождал и отпер дверь своим ключом.
– Эй! Здесь есть кто-нибудь?
Немного помедлив, он зашел в номер и закрыл за собой дверь.
Гурни вернулся к Мадлен.
– Это Остен Стекл. Он у нас в номере.
– Что он там делает?
– Сейчас я выясню. Но мне было бы спокойнее, если бы ты отошла еще подальше. Может быть, поднимешься на самый верх этой лестницы? – Он достал фонарик и осветил дверь, ведущую на чердак. – Видишь эту дверь? Если услышишь внизу шум, зайди на чердак и закрой за собой дверь.
– А что ты собираешься делать?
– Проверю, не является ли Стекл одним из наших шершней.
Он снова осветил фонариком лестницу, ведущую наверх.
Когда Мадлен поднялась до конца, он спустился в коридор и быстро направился к номеру.
Дверь была не заперта. Он приоткрыл ее и вошел в комнату. В холодном сером свете Стекл шнырял по большой комнате. В руке он что-то держал.
Гурни сжал “беретту” в кармане куртки.
– Не меня ищете?
Стекл развернулся на месте, вытаращив глаза.
– Мистер Гурни, я думал… в смысле… вы в порядке?
– В полном. Что вы делаете?
– Я пришел предупредить вас, – он показал руку, в которой что-то держал. – Посмотрите.
– Сделайте мне одолжение. Включите лампочку возле дивана.
– Хорошо. Конечно.
Свет лампы осветил блестящий топорик.
– Тарр перерубил кабели аккумулятора на вашем “аутбеке”. И на всех джипах. И на “лэндровере” Лэндона. Я хотел остановить его, а он метнул в меня этой штукой. Вполне мог снести мне голову. Этот сукин сын убежал в пургу. Черт! Я хотел убедиться, что вы и миссис Гурни в порядке.
– С нами все нормально.
Стекл бросил взгляд в сторону спальни.
– Я знал, что надо было давно избавиться от этого ублюдка.
– Как вы думаете, куда он мог пойти?
– Черт его знает! Он убежал в пургу, в лес, как зверь. – Стекл поднял руку с топориком.
– Положите его на журнальный столик.
– Зачем?
– Я хотел бы взглянуть на него, но не хочу его трогать.
Стекл положил топорик возле планшета Мадлен.
– Вот так штука, да?
Гурни подошел ближе, все еще сжимая в руке “беретту”.
– Вы сказали, он перерубил кабели аккумулятора?
– Фигачил изо всех сил, когда я его увидал.
– На черта он это сделал?
– Ну мне-то откуда знать, что творится в голове у этого психа?
Гурни не столько интересовала история Стекла про изувеченные провода, а то, насколько правдива была его версия событий. Сложно было представить, что Барлоу Тарр и есть один из шершней, растревоженных их аудиоспектаклем, а уж тем более что он – главный злодей, стоящий за самым запутанным делом из тех, что когда-либо попадались Гурни.
– Вы же детектив. Как вы думаете? – спросил Стекл.
– Давайте это обсудим. Может быть, вместе мы что-нибудь поймем. У меня есть несколько вопросов, с которыми, мне кажется, вы сможете помочь. Садитесь, пожалуйста.
Стекл замешкался, будто собираясь возразить Гурни, а потом с явной неохотой все-таки сел.
Гурни присел напротив, на ручку дивана.
– Сначала, пока я не забыл… Что это за имя – Альфонс Вук?
– Это не мое имя. Моя мать вышла замуж за Вука.
– Да, вы говорили. А кто он был по национальности?
– Я не знаю. Хорват, может. Откуда-то оттуда. А зачем вам?
– Просто любопытно. – По многолетнему опыту Гурни знал, что неожиданная смена темы во время допроса часто приносит хорошие результаты. – Так что вы думаете насчет Тарра, учитывая, что он не просто псих, который делает все, что ему в голову взбредет?
– Я не знаю. Но машины теперь не заведутся. Может, он хотел, чтобы никто не мог уехать отсюда.
– А как вы думаете, зачем ему нужно держать нас всех здесь?
Стекл покачал головой.
– Понятия не имею.
– Как вы думаете, он мог убить Итана?
– Думаю, это вполне вероятно, правда же?
– А зачем ему нужно было убивать Итана?
– Может быть, он понял, что Итан наконец-то решил избавиться от него?
– Думаете, он убил его, чтобы избежать увольнения?
– Возможно.
– Только вот Тарр никогда не ездил в лагерь “Брайтуотер”. А убийца ездил.
На долю секунды Стекл оцепенел.
– Туда, где убили Скотта Фэллона. Где заварилась вся эта каша.
Стекл сдвинулся на самый краешек стула.
– Я вас не понимаю.
Гурни прокручивал в голове, подходит ли Стекл под сложившийся образ убийцы. Он вполне мог оказаться четвертым членом тайного клуба в “Брайтуотере”, мальчишкой по кличке Волк. Он мог пригласить трех старых друзей сюда, в гостиницу. Заманить, посулив немалые деньги, которые они бы получили в результате шантажа. И мог убить их после того, как они растрезвонили про свои кошмары. Ну и, конечно, он мог убить Итана. Средства и возможности у него были.
Оставался один большой вопрос – мотив.
Гурни вспомнил их разговор на чердаке про семейный герб Голлов и историю Эллимана Голла. Разговор про власть и контроль. Также Гурни учел практические последствия четырех смертей.
Чем больше он думал об этом, тем яснее становилась картинка. И последний аргумент, такой простой. Он кинул камень в гнездо шершней, и оттуда вылетел Остен Стекл.
Всему нашлось объяснение.
Однако не было никаких доказательств.
Пока он соображал, как действовать дальше, он услышал легкую вибрацию телефона на деревянной поверхности. Не сводя глаз со Стекла, он подошел к приставному столику и проверил телефон.
Пришло сообщение от Хардвика.
“Дорога кошмарная. Остановился на обочине и изучил технические характеристики на сайте. Возможно, что эта штука – микромодель засекреченного проектора изображений с высоким разрешением, используется военными”.
Стекл беспокойно заерзал на стуле.
Гурни посмотрел на него, оторвавшись от экрана телефона.
– Почему вы были так уверены, что мы в комнате?
– В каком смысле? Где же вам еще было быть?
– Большую часть времени нас здесь не было. Мы уезжали и приезжали, спускались вниз в каминный зал, ходили к озеру, ездили в шале к Хэммондам и много куда еще. Вы постучали. Три раза. Вы даже позвали нас. И вам не ответили. Очень странно, что вы решили, будто мы в номере.
– Ну что вы раздуваете из мухи слона?
– А еще вы очень удивились, увидев меня, входящего в номер. Даже больше, чем удивились, вы были ошеломлены – словно не могли понять, как такое могло произойти.
– Что вы несете?
Гурни достал из кармана “беретту”, дав Стеклу понять всю серьезность ситуации.
Стекл выпучил глаза.
– Какого хрена?
Гурни заулыбался.
– Даже немного смешно, правда? Разработать такой план, столь тщательно продуманный обман. А потом споткнуться о камушек. Всего один неверный взгляд в неподходящий момент. И все разваливается. Вы были уверены, что мы в номере, поскольку подслушали наш разговор через жучок, который установили здесь. Прослушивающее устройство – очень надежный инструмент. Однако у него есть один большой недостаток. Он не может отличить живую речь от аудиозаписи.
Стекл побледнел так, что его лицо стало того же серого цвета, что и небо за окном.
– Полнейший бред.
– Не утруждайтесь, Альфонс.
– Остен. Меня зовут Остен.
– Нет. Остен – имя другого, исправившегося человека, хорошего человека. Которого на самом деле никогда и не было. Внутри вы всегда оставались Альфонсом Вуком. Аферистом, манипулятором, да и просто мерзавцем. Вы – плохой человек, убивший хороших людей. А это уже серьезная проблема.
Гурни поднялся с ручки дивана.
Он подошел к окну, оторвал веревки от жалюзи, а потом подошел к камину и взял в руки железную кочергу. Он бросил одну из длинных веревок Стеклу на колени.
– Зачем это?
Гурни был пугающе хладнокровен.
– Веревка? Так будет проще.
– Проще… сделать что?
– Проще связать вас, чтобы вы не сбежали.
Гурни бросил мимолетный взгляд на кочергу, но ничего не сказал. Было предельно ясно, какова альтернатива веревкам. А от многозначительного молчания становилось еще страшнее.
Гурни улыбнулся.
– Пожалуйста, свяжите себе ноги, да потуже.
Стекл уставился на веревку.
– Я не знаю, что, вы думаете, я сделал, но гарантирую, что вы ошибаетесь.
– Сейчас же свяжите себе ноги, – скомандовал Гурни, еще крепче сжав в руке кочергу.
Стекл покачал головой, но сделал, как ему было велено.
– Туже, – прибавил Гурни.
Стекл послушно затянул веревку. Его голова блестела от пота.
Когда Стекл крепко связал ноги вместе, Гурни велел ему убрать руки за спину. Тот повиновался, и Гурни вторым шнуром связал ему запястья, пропустив конец под сиденьем стула и привязав к ногам.
Стекл тяжело дышал.
– Это же просто дурной сон, да?
Гурни обошел стул, чтобы посмотреть в глаза Стеклу.
– Как тот, который вы продиктовали Итану?
– Что? Зачем мне это?
– Это как раз понятно. Сначала я не понимал, почему Итан взялся вам помогать. Но затем я вспомнил слова Фентона о том, почему вы не могли подделать письмо. Он сказал, что вплоть до прошлой недели у вас на руке был гипс. Он-то думал, что нашел для вас алиби. Но на деле он дал ответ на мой вопрос. Итан записал изложенный вами сон, потому что вы были в гипсе.
– Гурни, это полная чушь. Какие у вас доказательства?
Гурни улыбнулся.
– А доказательства нужны только в суде.
У Стекла напряглась челюсть.
Голос Гурни сделался резким и холодным.
– Система правосудия не работает. Это игра. Побеждают умные, а проигрывают дураки. Безвредные идиоты, попавшись с парой таблеток в кармане, получают сроки, а отъявленные злодеи, убивающие хороших людей, ловко облапошивают систему с помощью дорогих адвокатов.
Он направил “беретту” в правый глаз Стекла, затем в левый, затем в горло, в сердце, в живот и в пах. Стекл дернулся. Гурни продолжал.
– А мне очень не нравятся мерзавцы, которые убивают порядочных людей. Я не могу не замечать их и не доверяю суду выбирать для них наказание.
– Что вам от меня нужно?
– Ничего, Альфонс. С тебя нечего взять. У тебя нет ничего, что мне нужно.
– Я не понимаю.
– Все просто. Мы не ведем переговоры. Это – казнь.
– Я никого не убивал.
Гурни, казалось, не слышал его.
– Я не могу оставаться в стороне, когда мерзавцы вроде тебя убивают хороших людей. Я делаю то, чего не могут сделать в суде. Плохие люди не должны избегать наказания за убийство хороших людей. Я такого не допущу. Это – цель моей жизни. А у тебя есть цель?
Гурни внезапно поднял пистолет и прицелился Стеклу между глаз.
– Подождите! Боже! Подождите секунду! Кто, мать твою, эти хорошие люди, про которых вы твердите?
Гурни с трудом скрывал свое торжество. Он заставил Стекла поверить, что тот сможет избежать расправы, доказав, что его жертвы недостойны возмездия. И в попытке спастись он, скорее всего, изобличит себя.
– Я имею в виду Итана Голла и ваших приятелей из “Брайтуотера”. Но в особенности Итана. Он был святым человеком.
– Хорошо, подождите секунду. Вы хотите знать правду?
Гурни ничего не ответил.
– Давайте я расскажу вам про святошу Итана.
Стекл с жаром принялся поносить Итана за то, что тот был патологически одержим идеей всех контролировать и манипулировать жизнями окружавших его людей. Тиран, который превратил свой фонд “Новая жизнь” в тюрьму, где его причуды стали законами.
– Ежедневно, ежеминутно он пытался унижать нас, он ломал нас на маленькие кусочки, чтобы потом заново склеить так, как захочется ему – как будто мы чертовы игрушки. Великий небожитель Итан. На самом деле он был мерзким чудовищем. Мир должен быть благодарен за то, что его больше нет!
Гурни нахмурился, будто обдумывая новую важную информацию, и немного опустил пистолет. Этот незначительный жест играл огромную роль. Он намекал на то, что Гурни можно было убедить.
– А как насчет Хорана, Бальзака и Пардозы? Они что, тоже всеми манипулировали?
По глазам было видно, что Стекл просчитывает, что можно рассказать, не изобличая себя окончательно.
– Нет. Я бы так не сказал. Вы хотите знать мое мнение о них? Судя по моим наблюдениям за ними здесь, в гостинице? Так, букашки. Мелкие уголовники. Не страшная потеря. Поверьте мне.
Гурни печально кивнул, как человек, узнавший горькую правду.
– И никто не будет по ним скучать?
Стекл одобрительно цокнул языком.
– По сути, нет.
– А что насчет Хэммонда?
– А с ним-то что?
– Из-за всей этой бредовой истории про кошмары ему был причинен немалый вред.
– Да? А как насчет непоправимого вреда, который причинил этот лучезарный педик, изгадив жизни стольких людей своими проповедями о том, “как здорово быть геем”?
– То есть, по-вашему, он заслуживал быть арестованным за четыре убийства, совершенных вами?
– Ну, полегче! Я всего лишь говорил о том, что все возвращается на круги своя. Вы сказали, что были убиты порядочные люди. Я хотел внести некоторую ясность. Они были подонками.
Гурни опустил пистолет еще ниже, создавая впечатление, что доводы Стекла смягчили его твердое намерение осуществить казнь. Затем он нахмурился и снова поднял пистолет, словно вот-вот собирался принять окончательное решение.
– А Скотт Фэллон? Он тоже был подонком?
Он направил пистолет Стеклу прямо в сердце.
– Я тут ни при чем! – воскликнул он в приступе паники, подтвердив, сам того не желая, что он бывал в “Брайтуотере”.
Гурни недоверчиво вскинул бровь.
– Лев, Паук, Хорек, но не Волк?
Стекл, казалось, осознал, что, пытаясь сбежать от огня, угодил в зыбучие пески.
Он покачал головой.
– Они были просто психи. Все трое.
– Твои дружки из тайного клуба были сумасшедшими?
– Я тогда не понимал насколько. Адская жуть. Они совершали ужасные, абсолютно бессмысленные поступки.
– Вроде того, что они сделали со Скоттом?
Стекл уставился в пол. Вероятно, он размышлял, насколько глубоко увяз.
Гурни повторил свой вопрос.
Стекл глубоко вздохнул.
– Однажды ночью они притащили его на озеро.
– И?
– Они говорили, что хотят научить его плавать.
Гурни почувствовал, как его захлестывает отвращение от картины, которую рисовало его сознание. Он заставил себя вернуться к реальности.
– Я слышал, что полицейские прочесали озеро, но тела так и не нашли.
– Они выловили его и закопали в лесу.
– Они – это Хоран, Бальзак и Пардоза?
Стекл кивнул.
– Больные ублюдки. Они ненавидели гомиков. Реально ненавидели.
– Что и делало их идеальными героями для вашего… проекта.
– Они были абсолютно никчемными тупыми уродами.
Гурни кивнул.
– Нехорошие люди. А потому и убить их…
Внезапно он услышал что-то похожее на слабый крик. Он раздался издалека, из другой части дома – откуда-то сверху.
Он оставил Стекла, привязанного к стулу, и, выбежав в коридор, помчался к темной лестнице, ведущей на чердак, туда, где оставил Мадлен.
