Глава 26
Когда они оказались на вершине последней гряды перед Волчьим озером, на мобильном Гурни раздался сигнал: пришло сообщение на голосовую почту. Проверив телефон, он увидел два сообщения – одно от Хардвика, а второе со скрытого номера.
– Осторожно! – завопила Мадлен: на дорогу перед ними выскочил олень.
Гурни ударил по тормозам, чудом не задев животное.
– Следи, пожалуйста, за дорогой, а телефон отдай мне. – Она взяла у него аппарат. – Хочешь прослушать сообщения?
Он кивнул, и Мадлен нажала на иконку.
Как обычно, Хардвик не представился, но его сиплый голос был безошибочно узнаваем.
“Эй, дружище, где тебя черти носят? Нужно обсудить одну важную хрень. Во-первых, я доставил письмо со всеми нашими контактами в квартиру на Стейтен-Айленде – подсунул под входную дверь. Во-вторых, я понятия не имел о двадцати девяти миллионах для Хэммонда. Но ведь наверняка этому есть какое-то объяснение? В-третьих, у меня для тебя презент, приятный и полезный подарок. Завтра я буду проезжать через Адирондак, так что давай-ка выберем место для встречи. Чем раньше, тем лучше. Кстати, о птичках. Мне тут вспомнилось дело Барышанского. Припоминаешь?”
Дело Барышанского? На мгновение Гурни был сбит с толку упоминанием о деле “русской мафии”, прогремевшем около десяти лет тому назад. Но тут же его озарило. Это было дело, в котором мафиози сумели взломать мобильные телефоны главных следователей подразделения по борьбе с организованной преступностью. Было ясно – Хардвик подозревает, что конфиденциальность их телефонных разговоров могла быть нарушена.
– Что это значит? – спросила Мадлен.
– Джек, похоже, опасается слежки.
– В смысле?
Ему нужно было время, чтобы все хорошенько обмозгововать.
– Объясню позже. Нужно следить за дорогой. Хватит с нас оленьих сюрпризов.
Мадлен спросила, не хочет ли он прослушать второе сообщение.
– Не сейчас.
Когда они вернулись в гостиницу и припарковались под навесом, Мадлен отдала ему телефон.
– Ты мне объяснишь, что происходит?
– Насколько я понял, Джек думает, что его прослушивают.
– Его? Или вас обоих?
– Он не уточнил. Но я думаю, мой телефон в порядке.
Она встревоженно взглянула на него.
– А наш номер здесь, в гостинице?
– Возможно, но я сомневаюсь.
– Как-то можно это выяснить?
– Существуют специальные устройства. Я спрошу у Джека.
– Кому же надо шпионить за нами?
– Вполне возможно, что это Фентон. Но не факт.
– А кто тогда?
– Отличный вопрос. Хардвик знает больше, чем мог сказать по телефону. Я назначу ему свидание, чтобы прояснить обстановку.
Мадлен выглядела обеспокоенно.
– И что же нам сейчас делать? Подняться в наш, возможно, нашпигованный жучками номер? И притворяться счастливыми и беззаботными туристами?
– Собственно, именно так мы и поступим.
– И о чем нам нужно будет говорить? А о чем нельзя?
– Главное – не показывать, что мы что-то заподозрили. Если они прослушивают нашу комнату и телефоны…
Он замолчал на полуслове, вспомнив, что не проверил второе сообщение. Он нашел его в телефоне и нажал нужную кнопку.
Это был молодой женский голос, очень испуганный.
“Здравствуйте, я надеялась, вы ответите. В письме было сказано, что вы будете доступны по этому номеру. Это ваш номер? Может быть, я оставлю вам свой? Нет, безопаснее будет, если я вам перезвоню. Да, так я и сделаю. Я перезвоню вам ровно в… В четыре часа. Договорились?”
Гурни посмотрел на часы. Было 3.53. Солнце, скрывшееся за тучей, должно было вот-вот опуститься за Кладбищенский кряж.
– Это та девушка, которую вы искали? – спросила Мадлен.
– Похоже, что да.
– Что теперь?
– Я останусь здесь, дождусь ее звонка. Тебе, наверное, лучше подняться в номер.
Мадлен нахмурилась.
– Ты действительно считаешь, что наш номер прослушивают?
– Вполне возможно. Но я бы скорее подумал, что главным объектом слежки стали Хэммонды, а не мы.
– Почему?
– Потому что в Бюро сосредоточены на Ричарде. А Джейн пытается защитить его. При этом именно она привлекла к делу Хардвика, а тому кажется, что его прослушивают. Думаю, изначально взломали ее телефон и таким образом узнали, что ей помогает Хардвик.
– А ты?
– Только если Джейн в разговоре называла мое имя. Но все это лишь догадки. Мне нужны доказательства.
После долгой паузы она взяла его за руку, так же как сделала это раньше на заброшенной улице в Грейсонвиле.
– Точно все в порядке? Ну насчет того, что я тебе рассказала сегодня?
– Не волнуйся…
Он не успел ничего больше сказать, как зазвонил его телефон. Как и раньше, номер был скрыт. Он подумал, что это Анджела.
Гурни посмотрел на Мадлен, бормоча извинения.
Она оборвала его:
– Ответь.
– Говорит Дэйв Гурни.
– Я вам сообщение оставила. – Это был тот же тихий голос.
– Да-да, я получил ваше сообщение, – сказал он как можно мягче. Главное было теперь не упустить ее. – Спасибо, что согласились поговорить со мной.
– Что вам от меня нужно?
– Мне была бы полезна любая информация о Стивене.
– О Стиви?
– О Стиви, да. Вот видите, как мало я знаю. Все, о чем бы вы ни рассказали, очень мне поможет. Его все называли Стиви или только вы?
– Родители называли его Стивеном, а он терпеть этого не мог.
В ее голосе было что-то детское, так что Гурни казалось, будто он говорит с ребенком.
Он решил подыграть.
– Да, с родителями сложно бывает.
– Вот уж точно. Особенно с его.
– А как с вашими родителями?
– Я с ними не разговариваю.
– Я со своими тоже особо не разговаривал. Скажите, а вас как называют? Анджела или Энджи?
– Все зовут меня Анджела, а не Энджи.
– Хорошо, Анджела. Позвольте кое-что у вас спросить. Можем ли мы встретиться где-то, где вы будете чувствовать себя спокойно, и поговорить о Стиви?
– Зачем нам встречаться? – слегка игриво спросила она.
– Вовсе необязательно. Я просто подумал, так будет безопаснее. Но как вам угодно.
– В каком смысле безопаснее?
– Я не хочу вас пугать, Анджела, но вы же понимаете, что ваше положение не из лучших?
Она так долго не отвечала, что он уж было подумал, что спугнул ее. Когда она заговорила, от игривости в ее голосе не осталось и следа, в нем слышался лишь отчаянный страх.
– Ну да, наверное. Но почему безопаснее встретиться?
– По телефону говорить рискованно. С подходящей техникой преступники могут влезть куда угодно – звонки, сообщения, электронная почта. В новостях все время про такое рассказывают, вы наверняка слышали?
– Ну да.
– Знаете, где лучше всего вести секретные разговоры?
– В туалете?
– По правде говоря, туалет достаточно легко прослушать.
– А где же тогда?
– В общественном месте, где шумно и много народу. Это сильно усложняет работу шпиона. Думаю, этот вариант будет наиболее безопасным.
– Где-нибудь в большом магазине?
– Превосходно. Отличная идея.
– Я много магазинов знаю. А вы где?
– Я в Адирондакских горах.
– Ой, это там, где Стиви встретил этого гипнотизера?
– Именно там. Я пытаюсь разобраться, что происходило со Стиви здесь, чтобы выяснить, что случилось с ним позже у вас дома, во Флорал-Парке.
Она молчала. Гурни тоже молчал, ожидая, что же скажет она.
– Вы не думаете, что он покончил с собой, да? – спросила она.
– Нет. А вы?
– Он не мог.
– Почему вы так думаете?
– Он просто не мог этого сделать – после всего того, что мне обещал. Мы собирались пожениться, купить дом. Он не мог убить себя. Это просто невозможно.
У Гурни возникла целая дюжина вопросов, но он вовремя напомнил себе, что достаточно всего одного неверного, чтобы спугнуть ее. Его задачей было добиться личной встречи, чтобы самому контролировать ситуацию, а также иметь возможность анализировать мельчайшие тонкости ее мимики и языка тела.
– Я вас понимаю, Анджела. Правда понимаю. Именно поэтому нам важно выяснить, что же произошло на самом деле. Иначе вы никогда не будете в безопасности.
– Не говорите так. Вы меня пугаете.
– Страх иногда полезен. Обоснованный страх помогает нам избавиться от страхов необоснованных.
– Это как?
– Вы боитесь того, кто сделал это со Стиви. Так?
– Да.
– Но и меня вы тоже боитесь. Ведь я детектив, а вам не очень хочется общаться с детективами, правда?
Она промолчала, и было понятно, что он прав.
– Все в порядке, Анджела. Я понимаю вас. Но спросите себя: кого вы боитесь больше? Того, кто убил Стиви? Или того, кто пытается докопаться до истины, чтобы больше никто не пострадал?
– Как же мне это не нравится. И думать не хочу обо всех этих ужасах.
Гурни молча ждал.
– Ну ладно. Давайте встретимся завтра. Я знаю одно место.
– Скажите, где и во сколько?
– Вы знаете Лейк-Джордж?
– Да.
– Сможете приехать завтра в десять утра?
– Да. Где именно в Лейк-Джордже?
– В “Кукольном доме Табиты”. Я буду ждать вас на втором этаже, возле кукол Барби.
Все еще стоя вместе с Мадлен перед входом в гостиницу, он открыл интернет на телефоне и вбил в строку поиска “Кукольный дом Табиты”.
Он сразу нашелся – на Вудпекер-роуд, в Лейк-Джордже. На сайте была фотография здания, виртуозно оформленного в сказочном стиле. Над коттеджем, в чистом синем небе висела радуга из слов: “Дом прелестных, сказочных, коллекционных кукол”.
Мадлен, нахмурившись, посмотрела в телефон:
– Кукольный магазин? Это там она хочет обсудить смерть своего бойфренда?
– Да, ты права, странный выбор.
– Ты ее не спросил, почему именно там?
– Я не хотел задавать лишних вопросов, чтобы не спугнуть ее. Главное, что она согласилась встретиться.
– А можно я поеду с тобой?
– Зачем тебе ехать?
– Мне не хочется оставаться здесь одной.
– Это часа два в один конец.
– Все лучше, чем здесь.
Он пожал плечами.
– Я сейчас отсюда еще Джеку позвоню, это может быть надолго. – Он указал в сторону гостиницы. – Из главной трубы идет дым, а значит, в каминном зале горит огонь. Может, пойдешь погреешься?
– Я дождусь тебя.
– Как хочешь. – Он снова открыл сайт кукольного дома и скопировал адрес в гугл-карты. Он нашел адрес ближайшей заправки и скопировал его в текст сообщения электронной почты. Затем он позвонил Хардвику.
Тот сразу ответил.
– Прежде всего скажи, ты понял мою отсылку к делу Барышанского?
– Кажется, да.
– Отлично. Не забываем об этом. Ну что, скоро я смогу вручить тебе твой подарочек?
– Далеко готов ехать?
– Куда угодно, когда угодно. Чем быстрее, тем лучше.
– Завтра я собираюсь встретиться с той девушкой, которую давно хотел повидать. Как насчет пересечься в том же районе?
– С радостью.
– Сейчас пришлю тебе схему проезда по имейлу.
– Буду ждать.
Гурни переключился в приложение имейла и открыл черновик письма с адресом бензоколонки в Лейк-Джордже. Под адресом он подписал: “Здесь в 9.00” и отправил письмо Хардвику.
Мадлен ждала его, съежившись от холода.
Гурни кивнул в сторону гостиницы:
– Пойдем внутрь, постараемся отогреться у огня.
Они направились в каминный зал. Лишь только оказавшись у потрескивающего огня, Мадлен медленно расправила плечи.
Волны тепла окутали Гурни, стоявшего рядом с Мадлен; он прикрыл глаза и разрешил себе подчиниться теплому оранжевому свечению и приятному покалыванию в теле – он согревался.
Покой был нарушен грубоватым голосом Остена Стекла.
– Друзья, наконец-то вы вернулись с мороза. Скверный денек, а ночь обещают и того хуже.
Он стоял в широком арочном проходе, на нем была темная рубашка в клетку и брюки цвета хаки.
– Слышали волков?
– Нет, – ответил Гурни. – Когда это было?
– Совсем недавно. В лесу, за гостиницей. Жуткий вой.
– Вы их часто видите?
– Никогда. Так даже страшнее. Их только слышно. Рыщут твари по лесу.
После замечания Стекла возникла неловкая пауза. Тишину нарушила Мадлен:
– Вы говорили, что погода еще больше испортится к вечеру?
– Буря совсем рядом. Жуткий ветер, резкое похолодание. Но мы здесь пока в относительной безопасности. Как я уже говорил, погода здесь очень переменчивая. Сегодня ночью будет жуткая погода, а завтра утром обещают солнце, представляете? А чуть позже, днем разверзнется ад, с севера идет что-то страшное.
Мадлен испуганно расширила глаза:
– Страшное что?
– Арктические воздушные массы. Метель и нулевая видимость. Будет даже введен запрет на движение.
Гурни заподозрил, что все эти предостережения предназначались для того, чтобы ускорить их отъезд. Но если Стекл действовал под давлением Фентона, возможно, что обещание уехать сыграет Гурни на руку.
Он задумчиво покачал головой.
– Наверное, и правда будет лучше, если мы уедем до того, как начнется буря. А то мы никогда не доберемся до Вермонта.
Стекл тут же согласно кивнул.
– Единственное “но”, – заметил Гурни. – Дело в том, что перед отъездом мне необходимо еще кое с кем поговорить.
– С кем это?
– С Пейтоном.
– На кой черт вам с ним говорить?
– Завещание Итана, а следовательно, и его смерть, выгодна двоим – Пейтону Голлу и Ричарду Хэммонду, о чем мне поведал Фентон. И поскольку у Пейтона такая же доля, как и у Ричарда, то и мотив у него такой же весомый. А может, даже более…
Стекл перебил его:
– Да, я понимаю, как это выглядит со стороны. Но это не имеет ничего общего с действительностью. Вы явно не знаете Пейтона.
– Вот я и попытаюсь его узнать.
– Давайте я сам вам все расскажу, чтобы вы не застряли в этой страшной метели из-за таких пустяков.
Стекл подошел ближе к огню.
– Все просто. Если эти четыре смерти – убийства или самоубийства – не дело рук Хэммонда, значит, это сделал кто-то другой. Но думать, что это Пейтон – полный абсурд.
– Почему?
Стекл хрипловато зашептал:
– Да потому, что Пейтон Голл психованный наркоман, ему интересны только кокаин, шлюхи, снова кокаин и снова шлюхи.
Он поглядел на Мадлен:
– Простите меня за грубость, миссис Гурни, но нужно называть вещи своими именами. Мы говорим о повредившемся нарике, который общается лишь с проститутками, которых откуда только ни выписывает. Из России, Таиланда, Вегаса, наркопритонов в Ньюбурге – ему уже совершенно наплевать откуда.
Гурни заметил, как заблестела от пота бритая голова Стекла.
– Не является ли этот псих, последний член семейства Голлов, вашим новым начальником?
– Ха! У меня нет никаких иллюзий насчет будущей работы здесь. Я работал без договора. У нас с Итаном все держалось на взаимном доверии и общих бизнес-целях. А сейчас на чем все держится? Да ни на чем. Я удивлюсь, если через три месяца еще буду здесь работать, учитывая, с какой скоростью деградирует этот ублюдок.
– Мне казалось, что недавно он на какое-то время приходил в себя.
– Это правда, такое случалось и раньше, но всегда кончалось одним и тем же – он становился еще более невменяемым.
– То есть мало того, что он не в состоянии был спланировать сложное преступление, так он и вообще мало что может?
– Именно.
– Значит, мой разговор с ним будет очень кратким.
Стекл был явно раздосадован:
– Но он не захочет с вами говорить.
– Надеюсь, вы мне в этом поможете. По этическим причинам я не имею права уехать, не поговорив с ним лично и не сложив собственного мнения о нем. Если все так, как вы говорите, это не займет много времени. Скажите ему, что мне нужно всего пятнадцать-двадцать минут.
– А если он откажется?
– Скажем так – пока он не согласится, я буду торчать здесь и присматривать за ним, уделяя особое внимание его развлечениям. Может быть, эта перспектива его убедит?
Стекл сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул.
– Ладно. Пусть будет по-вашему. Я передам вашу просьбу.
– Было бы здорово увидеть его завтра, перед тем как начнется та самая буря.
– Я постараюсь. – Он искусственно улыбнулся и вышел из комнаты.
Мадлен посмотрела на озадаченного Гурни:
– О чем думаешь?
– Странно, конечно, так ненавидеть погоду в Адирондаке и при этом работать здесь управляющим.
Поднявшись в номер, Гурни снова вспомнил, как сложно выполнять две роли одновременно – детектива и мужа, и ситуация только усугубляется. Естественным образом его влекли загадки этого дела. В то же время он чувствовал острую необходимость поддержать Мадлен, особенно сейчас, но не очень понимал, как это сделать. В который раз он поймал себя на том, что ему проще разбираться в убийствах, чем в собственном браке. Не зная, что делать, он решил послушать, что скажет сама Мадлен.
– Если хочешь, я брошу это дело. Мы можем уехать утром, встретиться с Хардвиком и Анджелой в Лейк-Джордже, как обещали, и оттуда двинуться в Вермонт.
– А как же Пейтон Голл?
– Этим может заняться Хардвик. Или нет. Как захочет. Я обещал Джейн на пару дней заехать на Волчье озеро и глянуть, что происходит. Я это сделал.
– И что ты увидел?
– Сплошные противоречия.
– Например?
– У нас есть подозреваемый в совершении преступления, которое вряд ли возможно совершить. У самой богатой жертвы – подозрительный братец, с мощным корыстным мотивом, который даже не входит в число подозреваемых. Также существует семейная легенда о кошмарном сне про волков, что сущий бред, однако точно такой же сон привел к гибели четырех человек. Единственный, кто верит, что здесь происходит нечто зловещее, – полусумасшедший работник.
– А Джейн?
– А что Джейн?
– Святая правдоискательница, которая, по сути, солгала тебе, не упомянув самого, возможно, главного факта – завещания Итана.
– Верно подмечено. Это лишь еще раз доказывает сложность этого дела. Все в нем как-то странно, на грани невероятного.
– Кажется, тебя зацепило, – с таинственной улыбкой Моны Лизы сказала Мадлен. – Странное и невероятное – то, что тебя всегда привлекало. Ты думаешь, что можешь отказаться, но на самом деле нет. А даже если бы и смог… Мне самой нужно остаться здесь.
– Зачем?
– Мне надо разобраться со своими проблемами.
Гурни не успел ответить – у него зазвонил телефон. Это была Ребекка. Он вопросительно посмотрел на Мадлен, и она кивнула, чтобы он ответил.
– Ребекка!
– Здравствуй, Дэвид. Не знаю, пригодится ли тебе это, но на всякий случай я решила поскорее связаться с тобой.
– Спасибо. Я тебе очень признателен.
Мадлен пошла в ванную и демонстративно закрыла за собой дверь.
– В общем, – продолжила Ребекка, – я просмотрела статьи Хэммонда, а также то, что о нем время от времени писали в СМИ. В основном дебаты на тему его терапии по выявлению гомосексуальности. Конечно, противников гомосексуализма становится все меньше и меньше, но те, что есть, все так же воинственны.
Гурни вспомнились горящие ненавистью глаза Баумана Кокса.
– Есть еще какие-то подробности?
– Кое-что по профессиональной линии. Хэммонд не боится критиковать фармацевтические компании, навязывающие токсичные психотропные вещества. И в то же время он утверждает, что гипнотерапия абсолютно безопасна и с помощью его техник можно добиться таких результатов, которые раньше считались невозможными.
– Он уточняет, что за техники?
– В этом-то и проблема. Были зафиксированы показатели клинической эффективности, это что-то потрясающее. Процент ремиссии в его практике в пять раз превышает средние показатели Американской ассоциации психиатров.
– Но?
– Однако, когда другие терапевты пытаются использовать техники, которые он описывает, их результаты не идут ни в какое сравнение с его.
– Значит, он просто выдумывает истории успеха?
– Нет, там все было проверено и перепроверено. Если уж на то пошло – он преуменьшал свои положительные результаты, что само по себе невероятно.
– Так чем же тогда это объяснить?
– На мой взгляд, это редчайшее сочетание человека и методики.
– То есть?
– Хэммонд исключительно сильная личность, и это главный инструмент его терапии.
– И он может делать то, что другим не дано?
– Его талант весьма необычен. Предполагаю, можно овладеть его техниками, но только непосредственно наблюдая за тем, что именно он делает.
На несколько секунд Гурни задумался.
– Похоже, доктор Хэммонд мог бы стать миллионером, если бы захотел.
– Слабо сказано, – Холденфилд сделала паузу. – Очень странно, но он, кажется, не заинтересован ни в деньгах, ни в положении, которое с легкостью мог бы получить.
– У меня еще один вопрос напоследок. Термин “суицид в состоянии транса” тебе о чем-нибудь говорит? Я недавно услышал его, и мне стало интересно, употребляется ли он в клиническом контексте?
– Что-то припоминаю. Я тебе перезвоню, если вспомню. Что-то еще?
– Говорил ли Хэммонд что-нибудь об исследованиях – ты мне про них рассказывала – касательно отделения мыслей от эмоций, которые они вызывают?
– По правде говоря, да. В недавней статье он высказал мнение, что этого можно достичь при помощи гипнотерапии. Кажется, он даже намекал, что уже проделывал это.
