Глава 24
Диссертация, изучающая методы психологического воздействия в культуре вуду, по крайней мере наводит на мысль о том, что определенный академический интерес к теме был. Безусловно, совпадение подозрительное, оно наверняка возбудило бы интерес присяжных, но едва ли, как говорят адвокаты, носило определяющий характер.
Другое дело – завещание. Обоснование первой части триады “мотив – средства – возможность” завещание обеспечивало. Завещание – это серьезно. Настолько серьезно, что перед тем, как думать о других вопросах, Гурни важно было понять, какова была природа такой благосклонности к Хэммонду, аж в размере двадцати девяти миллионов долларов, а также отчего ни Джейн, ни Ричард не сочли нужным об этом упомянуть.
Он достал телефон, набрал номер Джека Хардвика и оставил ему сообщение: “Скажи, что ничего не знал о мотиве в двадцать девять миллионов долларов. Потому что, если ты знал об этой небольшой детали и предпочел скрыть ее от меня, у нас с тобой большие неприятности. Перезвони мне срочно”.
Потом Гурни подумал позвонить Джейн, но решил, что лучше будет нанести неожиданный визит в шале, встретиться лицом к лицу сразу с Джейн и Ричардом, застать их врасплох. Он взял свою спортивную сумку, достал блокнот, вырвал из него страничку и быстро написал записку для Мадлен:
“Уже почти 11. Я недавно приехал из Платсберга. Ко мне приходил Гилберт Фентон. Сейчас поеду к Хэммондам – нужно решить один вопрос. Пожалуйста, позвони мне сразу, как вернешься”.
Он оставил записку около ее телефона на краю стола, надел лыжную куртку и уже собирался выходить, когда услышал, как повернулся ключ в двери. Дверь распахнулась, и в комнату вошла Мадлен; толстая шерстяная лыжная шапка съехала ей на глаза, а пуховик было наглухо застегнут. Она явно замерзла, и вид у нее был весьма угрюмый. Она захлопнула за собой дверь и односложно поприветствовала его.
– Где ты была? – Он сам удивился резкости своего голоса.
– Ездила немного погулять.
– Почему ты не оставила мне записку?
– Я не знала, куда поеду. Не думала, что уеду так надолго. Туман и этот лед… – Ее явно знобило. – Хочу принять горячую ванну.
– Куда ты ездила?
Казалось, она глубоко задумалась, а потом ответила:
– В одно место, которого уже не существует.
Гурни пристально посмотрел на нее.
– Я ездила к дому, где когда-то жили Джордж и Морин. Если бы я не знала, что там стоял дом, я бы никогда не поняла, что это за место. Дом придавило упавшее дерево. И должно быть, давно. Мох, хвоя. Все заросло.
– Так… что ты там делала?
– Ничего. Все так изменилось. Старая грунтовка, покосившийся забор… Все теперь кажется маленьким и убогим.
– Как ты нашла это место?
– По навигатору.
– Спустя все эти годы ты помнила адрес?
– Только название улицы. Там всего-то было четыре или пять домов. – Она потерянно вздохнула. – А теперь там вообще ничего нет.
– Ты кого-нибудь видела?
– Нет. – Ее снова передернуло. Она обхватила себя руками. – Я продрогла, мне нужно в ванну.
Гурни ужаснулся выражению ее лица. Конечно, оно отражало то, что было у нее внутри, и это было так непохоже на Мадлен, которую он знал. Или думал, что знал.
Она только сейчас заметила, что он в куртке.
– Ты куда-то собрался?
– Мне нужно к Хэммондам, выяснить кое-что.
– Ты на машине?
– Да.
– Будь осторожен. Так скользко…
– Знаю.
– Ну, я в ванну. – Она развернулась и пошла в туалет. Он проводил ее до двери.
– Мэдди, ты взяла один из джипов, по навигатору, по раздолбанной дороге добралась черт знает куда, полюбовалась на развалины старого дома, никого не встретила, и в тумане, продрогшая до костей, вернулась обратно? И это все? Этим ты занималась все утро?
– Ты что, допрашиваешь меня?
Он подумал, что она права. Эта дурная привычка включалась, когда он беспокоился.
Мадлен уже закрывала дверь, но он остановил ее вопросом:
– Все это как-то связано с тем парнем, что утонул?
– Что все?
– Все это. Странное поведение. Эта обзорная экскурсия. Эта вымершая улица.
– Дэвид, я правда хочу принять ванну.
– Что за тайны? Я спросил тебя про этого парня, который утонул? Кстати, как он утонул?
– Он провалился под лед.
– Ты его знала?
– Да. Там было немного ребят моего возраста, особенно зимой.
– Кто-то из них еще живет там?
– Тридцать лет спустя? Понятия не имею. Да если бы и были, вряд ли я узнала бы кого-нибудь.
Гурни поймал себя на том, что понимающе кивает – это был еще один из его рабочих приемов, рассчитанный на то, чтобы завоевать доверие собеседника. Ему стало неловко за столь фальшивый жест, и он немедленно прекратил. Он должен был быть предельно бдителен, чтобы успешно отделять роль детектива от роли мужа. Когда она уже почти закрыла дверь, он попробовал задать еще один вопрос.
– Почему он провалился под лед?
Она придержала дверь.
– Он выехал на мотоцикле на замерзшее озеро. Лед треснул.
– Сколько ему было?
– Он всем говорил, что шестнадцать. А потом выяснилось, что ему едва было пятнадцать.
– Там кто-то был, когда это произошло?
– Только его девушка.
– А ты хорошо была с ним знакома?
– Не очень.
На ее лице промелькнула грустная улыбка.
После рассказа Мадлен ему было не по себе, в шале он ехал, весь погруженный в свои мысли. На середине пути в тумане прямо перед машиной метнулся крупный серый зверь. Гурни резко ударил по тормозам, а тот отпрыгнул в темноту соснового леса и скрылся.
Дверь в шале ему открыла Джейн. С тревожной улыбкой она поздоровалась.
– Дэвид, что-то случилось?
– Я могу войти?
– Конечно. – Она отступила назад, пропуская его в прихожую.
– Ричард дома?
– Он отдыхает. Могу ли я чем-то помочь?
– Будет лучше, если я поговорю с вами обоими.
– Конечно, если это так важно.
Она замешкалась на секунду и пошла за Ричардом. Через минуту вернулась и провела Гурни к креслу у камина, а сама присела на ручку соседнего кресла и стала нервно теребить волосы на виске.
– Ричард сейчас придет. Что-то случилось?
– У меня возникла пара вопросов.
– Каких?
Прежде чем Гурни успел ответить, в комнату вошел Ричард и сел в кресло. Он профессионально приветливо улыбался.
Гурни решил перейти сразу к делу.
– Сегодня утром ко мне приходил Фентон. Он рассказал мне кое-что неожиданное.
Джейн нахмурилась.
– Я бы не стала доверять словам этого человека.
Гурни обратился к Хэммонду.
– Фентон сказал мне, что вы являетесь наследником огромного состояния.
Ричард был непроницаем.
– Это правда?
– Да, это так.
Предвидя очевидный вопрос, Джейн заговорила.
– Я не стала этого упоминать, испугавшись, что у вас сложится неверное впечатление.
– Почему?
– Вы привыкли иметь дело с преступниками, готовыми на все ради наживы. Я боялась, что завещание Итана поведет вас по ложному пути.
– По ложному пути?
– Из-за всего того бреда, что говорил Фентон, я боялась, вы можете подумать, что Ричард с помощью гипноза заставил Итана переписать завещание, хотя это в принципе невозможно. Это была полностью идея Итана – своеобразная встряска для Пейтона, в попытке исправить его.
– Если быть предельно честным – угроза, – мягко сказал Хэммонд. – Навязчивая попытка исправить его поведение. Посыл был прост: возьми себя в руки или останешься ни с чем. Итан был непреклонен в своем решении изменить брата во что бы то ни стало.
– В действительности деньги никогда не предназначались Ричарду, – добавила Джейн. – Более того, когда завещание будет оформлено и Ричард войдет в права наследования, он намерен отказаться от денег.
Гурни повернулся к Хэммонду.
– Непросто отказаться от двадцати девяти миллионов.
Гурни встретился взглядом с этими неморгающими сине-зелеными глазами.
– У меня в жизни было достаточно денег, чтобы понять, что они есть на самом деле. Когда ты беден, ты придаешь деньгам чрезмерное значение, думая, что богатство может изменить твою жизнь. И только заполучив много денег, осознаешь предел своих возможностей. Мой отец сколотил огромное состояние, но так никогда и не стал счастливым.
Гурни откинулся на спинку кожаного кресла и уставился в погасший камин.
– Скрываете ли вы еще что-то, боясь, что я могу это неверно истолковать?
– Нет, – пролепетала Джейн, – больше ничего.
– А что насчет телефонных звонков жертвам?
– Вы имеете в виду звонки, якобы сделанные в день смерти?
– Да.
Джейн зло сжала губы:
– Это все Фентон.
– В смысле?
– Он утверждает, что нашел второй мобильный в ящике ночного столика Ричарда. Но Ричард этим ящиком не пользовался, и телефона этого раньше никогда не видел.
– Вы хотите сказать, что Фентон его подбросил.
– Видимо, да.
– Такое тоже возможно.
– Предполагаю, Фентон не сказал, что Ричарда проверяли на детекторе лжи и он прошел эту проверку?
– Нет, этого он не упомянул.
– Ну конечно! Видите, как он поступает? Он говорит только то, что очерняет Ричарда, и ни слова о том, что доказывает его невиновность!
Хэммонд, похоже, не впервой проходил через все это и, казалось, был утомлен.
– Вы хотели узнать что-то еще?
– Также он коснулся темы вашей докторской диссертации о вуду.
– Бог ты мой. И каково же его мнение?
– Он утверждает, что в ней чувствуется ваш интерес к использованию контроля над сознанием.
Джейн в негодовании всплеснула руками.
Гурни посмотрел на Хэммонда.
– Вы действительно находите связь между проклятиями вуду и гипнозом в вашей диссертации?
– Это был беспристрастный анализ саморазрушительных психических состояний, вызываемых шаманами у их жертв. Я могу дать вам диссертацию, но сомневаюсь, что она вам чем-то поможет.
– Давайте оставим этот вопрос открытым, вдруг диссертация нам еще пригодится.
– Что-нибудь еще?
– Всего один последний вопрос. Итан Голл был геем?
Хэммонд замялся.
– Какое отношение это имеет к делу?
– Мне кажется, в этом деле может скрываться нечто, связанное с сексуальной ориентацией. Не могу пока сказать, насколько это значимо.
– Итан был слишком занят, чтобы отвлекаться на любовные дела. Он полностью посвящал себя перевоспитанию заблудших душ в этом мире.
В его голосе послышался надрыв, и это вызвало у Гурни интерес. Но прежде чем он спросил, Хэммонд ответил сам.
– Признаюсь, Итан мне нравился. Но я в этом смысле был ему неинтересен.
Последовала тишина, которую нарушила Джейн.
– В профессиональном плане Итан обожал Ричарда. Просто обожал.
– Только в профессиональном плане.
То, как Хэммонд подчеркнул это, не оставляло сомнений в природе их отношений.
