С Даниилом-исихастом. Старец Кирилл

«Разыскивая преподобных и богоносных отцов, – говорит отец Арсений, – мы нашли в пещере святого Петра одного редкого подвижника – отца Даниила, священника, наделенного даром слез. От этого дара, как от некоего источника, возрастали и многие другие украшавшие его дары, и прежде всего рассуждение, прозорливость и предведение. Чтобы показать его прозорливость, я расскажу о том, что случилось с моим послушником, старцем Кириллом из Нового Скита.

В Новом Скиту есть одна калива, посвященная Живоносному Источнику. Там жил один благочестивый юноша, оставивший в миру брата-сироту. Волнуясь о нем, он решил сходить познакомиться с отцом Даниилом и получить его совет.

Отец Даниил не был с ним знаком, однако, прежде чем он открыл рот, назвал его по имени и сказал:

– Отец Кирилл, не беспокойся за Никоса. Все у него хорошо, и он готовится сам приехать к тебе.

И действительно, в скором времени приезжает Никос к своему брату».

«Но, – говорит отец Арсений, – раз мы упомянули отца Кирилла, то я скажу два слова и о нем, он стоит этого, и потом снова продолжу свой рассказ об отце Данииле.

Никос, прижившись у брата, стал монахом, а позже и священником, известным всем как отец Неофит. Но старец их почил, оставив обоих рясофорными. Когда мы со Старцем и нашими братиями спустились из пещер Малого скита святой Анны в Новый Скит, тогда присоединились к нам и эти два родных брата.

После смерти нашего Старца они открывали мне свои помыслы. Я решил постричь и постриг в великую схиму отца Кирилла. Тот же, в свою очередь, как старец келии стал восприемником в постриге у отца Неофита.

Несмотря на то что они внешне не отличались от других отцов, оба были тайными делателями добродетели, а наипаче Кирилл, под конец своей жизни сподобившийся великого дара прозрения и предвидения. Некоторым он объявлял их неисповеданные грехи, разрешал недоумения и казавшиеся неразрешимыми проблемы многих людей. Я расскажу здесь два конкретных случая.

Старцу одной келии он сказал:

– У всех твоих монахов все в порядке, кроме одного – Х.

Старец тогда ответил:

– Отец Кирилл, ты ошибаешься, Х. нет у нас в братстве.

А отец Кирилл:

– Есть.

Старец ушел от него в недоумении. Прошло немного времени, и одного их брата, казавшегося хорошим, искуситель убедил скрывать помыслы до такой степени, что сумел извергнуть его в мир. Сбросив с него рясу, он подтолкнул его кричать по дороге: “Х. зовут меня!”. Таким было его имя в миру.

Но наиболее удивительно то, что на много лет вперед отец Кирилл предвидел будущее наших маленьких монашеских братств. Вот в точности его слова:

– Из этих калив, – показывал он на наши каливы, – выйдет много игуменов».

«И действительно, несмотря на то что это казалось невероятным, – говорит отец Арсений, – из этих маленьких калив вышло ни много ни мало – пять игуменов».

И отец Арсений продолжает свой рассказ о великом старце – исихасте Данииле:

«Итак, у этого старца, отца Даниила, был обычай совершать бдение и каждую ночь, ровно в двенадцать, служить литургию. На литургии ему помогал, пел его послушник – отец Антоний, который все делал сам. Этот обычай отца Даниила многие понимали неправильно и считали его прельщенным. Однако речь о том, что каждый раз при служении литургии он проливал реки слез и литургия затягивалась на два – три часа.

Закончив литургию, он закрывался тотчас в своей келии для продолжения молитвы и там часами проливал слезы. К счастью, для нас со Старцем он делал исключение и принимал нас. Он знал, что по окончании Божественной литургии мы ждали благого слова из его освященных уст, и первым его словом, которое он любил говорить, было следующее:

– Святая Синклитикия говорит: “Светильник светит, но обжигает фитиль”.

Он говорил, но очень боялся, как бы в беседах не потерять того состояния, в котором находился. Он говорил немного и, чтобы не терять времени, сам “прочитывал” наши помыслы, тотчас постигал, чем мы озадачены, и, дав нужные советы, отпускал нас с миром.

Пища его была всегда одна и та же. Круглый год он ел однажды в день вареную фасоль. Мешок фасоли ежегодно присылал ему кириархальный монастырь. Сей же святой старец, все возлагавший на Бога, безропотно ел ее, говоря:

– Что послал нам Бог, то мы и едим.

Но старец Иосиф не выдержал этого, потому что у безмолвника постоянная пища, состоящая из фасоли, образует газы и нежелательные действия в организме. Поэтому он, не спросив о том старца, отказался от помощи Лавры. С тех пор монастырь больше не присылал фасоль.

От этого великого подвижника и от старца Кирилла мы переняли порядок всенощного бдения и ежедневного питания.

На протяжении всего года мы ели один раз в день; пять дней без масла, а в субботу и воскресенье в свою скудную пищу мы добавляли несколько капель масла, но и тогда ели один раз. Однако самой обычной нашей пищей были сухари. Бывал и свежий хлеб, но редко. Старец Даниил определил нам и меру. Он взял столько сухарей, сколько помещалось в ладони, и сказал:

– Ешьте вот столько.

Если находили какую-нибудь дикую траву или что попадалось под руку, то добавляли это к сухарям. Если в субботу или воскресенье обреталась и какая-нибудь сардина или немного сыра, то ели и это».

Это свидетельство подтверждает и Великий Старец в своем 37-м письме:

«Чин наш был таков, чтобы вкушать один раз в день немного: умеренно хлеб и пищу. И будь то Пасха или масленица – еда у нас была одна. Один раз. И в течение всего года – всенощное бдение. Чин этот мы восприняли с отцом Арсением от одного трезвенного и святого старца, отца Даниила».

На сем мы заканчиваем эту главу о великом исихасте отце Данииле, сохраняя добрую надежду на то, что если кто-либо знает о нем больше, нежели мы, узнавшие о нем от старца Арсения, то предаст это огласке.