19. Спи, пока не настанет утро

Лия

– ЕСЛИ ТЕБЕ что-то интересно, лучше спроси.

Лия вздрогнула: Паша всегда подкрадывался на удивление незаметно. И как ему удалось? Ни одна ступенька не скрипнула, ни одна половица в коридоре. А ведь всего пару минут назад Лия слышала, как Паша на кухне разговаривает с матерью. Пришел с работы, переоделся, поставил телефон на зарядку – и сразу спустился ужинать. Всего-то и надо было, что быстренько проверить его переписку с коллегами, узнать, в каком отделении и в какой палате держат Мурада. Но нет. Паша словно учуял подвох и теперь с нежной улыбкой на лице протягивал руку, чтобы Лия вернула ему гаджет.

– Там сообщение пришло, я как раз хотела тебе отнести… – Она невинно подняла брови, копируя мордашку Бэмби.

– Не-а, не прокатит. – Паша забрал телефон и клюнул Лию в висок. – Сто раз тебе говорил: мы заодно, и скрывать мне нечего.

– Ладно. – Она капризно надулась. – Просто все эти медсестрички… Я видела в Москве. Спят и видят, как бы подцепить врача. Вешаются даже на старых и противных, а ты у меня такой… – Кокетливо царапнула Пашино плечо, но он мгновенно перехватил ее руку.

– Лия, я тебя знаю. Ревность? Серьезно? – Он убрал с ее лба непослушную прядь, запустил пальцы в распущенные волосы. – Кстати, а ты не думала обновить цвет? Уже почти смылось…

Вот черт! И угораздило ее влюбиться в психиатра! У него внутри словно встроенный детектор лжи. Не ведется ни на какие фокусы, а ведь она так старалась!..

– Сегодня покрашусь, – буркнула Лия и отвернулась.

– Переживаешь за него, да? – Паша снова притянул ее к себе и сочувственно заглянул в глаза.

Почти все разговоры в последние дни сводились к Мураду, поэтому сейчас Паше не требовалось уточнять, кого он имеет в виду.

– А как еще? Получается, мы его предали. И это после всего, что он сделал для нас… Я же не прошу выпустить его! Просто навестить! Увидеть, поговорить, объяснить…

– Рано. – Паша задумчиво намотал ее локон на палец. – Но не переживай. Будет еще время. Точно тебе говорю: он поймет. Не сразу, может. Но поймет, почему мы так поступили. А когда ему станет лучше…

– Ты ничего не рассказываешь! Где записи сеансов? Протоколы там или хотя бы заметки…

– Кстати о протоколах. Мама хотела сказать тебе сама, но я не могу удержаться.

– Что там? – нахмурилась Лия. – Опять проблемы?

– На сей раз никаких. Дело Фомина закрыто, официальный вердикт – самоубийство. Больше тебя никто не побеспокоит. – Паша улыбнулся.

Новость, конечно, была отличная, но Лия не могла сейчас разделить радость. Он снова увильнул. Сменил тему, ушел от прямых вопросов. За следствие Лия давно не переживала, с того самого момента, как записи с наружных камер подтвердили ее алиби. Закрыли они дело или решили обвинить кого-то еще – это сейчас ее волновало меньше всего.

– Супер. – Лия взяла с комода резинку и стянула выцветшую зеленоватую шевелюру в узел. Иногда ей казалось, что Паша разговаривает не с ней, а с ее волосами.

С одной стороны, его можно было понять. Столько лет он грезил о загадочной девушке – два ящика комода с трудом открывались, доверху набитые ее карандашными портретами. С другой стороны, время от времени это начинало напрягать Лию.

Да, поначалу она не устояла перед ухаживаниями молодого симпатичного блондина. Не парень – картинка. Высокий, умный, широкоплечий. С пронзительными голубыми глазами и голосом, который пробирается в самые потаенные уголки души. А этот его восторженный взгляд… У Лии были ухажеры, мужское внимание она всегда принимала как должное. Но вот так, как Паша, на нее еще никто не смотрел. Словно видел перед собой не человека, а неземное существо. Фею, нимфу… кого-то посланного свыше. К тому же Паша гнушался дешевых подкатов, всегда умел найти нужные слова, прикасался к ней, как виртуозный музыкант к своему инструменту. Да и эпопея со снами и временным переворотом больше походила на сказку, чем на скучную историю знакомства в клубе или в интернете.

Лие казалось, что она знает Пашу давно, чуть ли не с рождения. И он чувствовал малейшую перемену в ее настроении, как будто заранее знал, чего ей захочется в следующую секунду. Но вместе с тем легко вскрывал любую ложь, а это раздражало не на шутку. Особенно учитывая тот факт, что сам Паша не откровенничал. И отчего-то отказывался подпускать Лию к Мураду. Мужская ревность? Нет, тут что-то другое.

– Он почти ничего не говорит, – тихо сказал Паша, снова безошибочно определив причину беспокойства.

– А про меня? Он что-то спрашивал? – оживилась Лия.

– Нет.

Ага! Вот оно, первосортное вранье! Что ж, у нее был хороший учитель.

– Что он сказал? – Лия скрестила руки на груди, отгораживаясь от Паши, пока он снова не заговорил ей зубы.

– Ну…

– Давай-давай.

– Лий, я ведь не просто так… Не хотел тебя расстраивать…

– Мицкевич, выкладывай.

– Ладно. – Паша присел на край кровати. – Он обижен на тебя.

– Разумеется! Ты пытался объяснить?..

– Он не хочет ничего слышать. И видеть тебя не хочет.

Лия поджала губы. Что и требовалось доказать. Она не сомневалась, что Мурад не простит ее, по крайней мере так быстро. Правда, надеялась, что у нее будет шанс донести все самой. Нет, она встретится с Мурадом в любом случае. Пусть чуть позже, но встретится, хочет этого Паша или нет. Лию пугало другое: Мурад отказывается разговаривать. Так лечение затянется бог знает насколько. Уж лучше бы злился, скандалил, требовал доказательств… Хоть какой-то контакт! А молчание? Мураду такое несвойственно. Видимо, ему сейчас хуже, чем Лия могла себе представить.

– А Наташа? Про нее он спрашивал?

– Да, – нехотя признался Паша. – Сказал, что, пока не увидит ее, будет молчать.

– И? Почему ты это скрывал? Давай вызовем ее в Калининград, проведем в больницу!..

– Я же говорю: рано. Нельзя сейчас идти у него на поводу.

– Но так он хотя бы будет тебе доверять!

– Нет, Лий. Если я прогнусь, станет только хуже. Он решит, что мной можно манипулировать, начнет выставлять требования…

– Это тебе что, переговоры с террористами?! – возмутилась Лия.

– В каком-то смысле да. Я видел его вторую личность, и поверь, общего много.

– А мне кажется, ему нужна Наташа. Только она сможет убедить его.

– Возможно. – Паша поднялся и подошел к Лие. – Но дай мне время. Ты как будто совсем не доверяешь мне как специалисту.

– Да доверяю, конечно! Речь ведь не об этом…

– Вот и давай подождем. – Он мягко сжал ее плечо. – Месяц-два. Сама знаешь, в психиатрии лечение – процесс не быстрый. К тому же Наташа сейчас занята.

– А это ты когда успел выяснить? – Лия отстранилась.

– Звонил ей. На следующей неделе в Москву прилетает Крис Фарадэй.

– После того как он позорно слился?! – Лия ошарашенно мотнула головой. – Она ведь не собирается с ним встречаться?

– Ну во-первых, Наташа сказала, что Крис извинился, – Паша развел руками, – а во-вторых, я нашел одну компанию в Мексике. Они делают такие реалистичные протезы… Не думаю, что это будет такой уж проблемой.

Лия с трудом верила своим ушам. Наташа?! Вот уж кого нельзя было назвать сердцеедкой! Да и потом, у нее с Мурадом вроде все начиналось так серьезно… По крайней мере, выглядело как безумная любовь. Лия всегда считала, что хорошо разбирается в людях, и уж в ком в ком, а в этих двоих не сомневалась. Готова была поспорить на что угодно, что Мурад с круглолицей нашли друг друга. И Наташа так защищала его, так верила, несмотря ни на что… Нет, конечно, в миф о том, что разлука укрепляет отношения, Лия не верила. Но думала, что уж если Наташа и начнет жизнь заново, то слегка попозже, а не через пару недель после того, как ее курчавого рыцаря упекут в психушку. Однако же… в тихом омуте, получается?.. Ясное дело, кинозвезда голливудского масштаба – желанный приз для любой девушки. Но вот Лия бы, например, не стала разбрасываться нормальными парнями из реальной жизни ради какого-то американского нарцисса, героя розовых снов. Тем более этого Криса. Смазливый показушник! Во всяком случае, Мураду уступал минимум на сто очков. Но кто она такая, чтобы лезть в Наташину личную жизнь?

– Формально Крис прилетает на презентацию нового сезона, – продолжил Паша, – но Наташа говорит, он очень хочет ее увидеть. И она согласилась.

– Ее личное дело… – Лия осуждающе хмыкнула.

– Нет, ты не так поняла. Она согласилась, потому что я ее попросил.

Лия уставилась на Пашу так, словно он вдруг заговорил по-китайски.

– Что?.. – выдохнула она, когда вновь обрела дар речи. – Тебе-то это зачем? Компенсация за моральный ущерб?

– Не говори глупости, – раздраженно поморщился Паша. – Ее симпатии меня не касаются.

– Тогда что?

– Он сомнар, Лия. Он такой же, как мы. После комы его дар проявился, и в этой реальности он через сны сумел выйти на Наташу.

– Только не говори, что ты тоже собираешься затевать эту тягомотину с обществом сомнаров… – простонала она.

Не успела она расслабиться, почувствовать гигантское облегчение оттого, что все закончилось, оттого, что в этой реальности не было ни исследований, ни устройства для записи снов, ни всяких шпионских игрищ… Но нет. Подвох пришел откуда не ждали. Паша. И он туда же?

– А как еще, Лия? Мы не можем игнорировать тот факт, что за экстрасомнией будущее. Мы не должны закапывать дар, когда можем менять мир к лучшему, спасть людей, предотвращать катастрофы… Я думал, ты поможешь мне. Благодаря твоим воспоминаниям мы восстановим мамин центр…

– И она тоже?!

– Нет, – качнул головой Паша. – Конечно, нет. Она ни о чем не подозревает, и объяснить ей будет слишком сложно. Да и незачем. Но ее наработки мне бы пригодились.

– О господи… – Лия обреченно хлопнула себя по лбу.

– А почему нет? Теперь нам не нужно устройство для записи снов. Разумеется, идея прекрасная, и его изобретением стоит заняться в любом случае, но для общества сомнаров оно нам не нужно. Есть я, есть Наташа, Крис. И если мы с тобой постараемся, ты вспомнишь тех, кто состоял в обществе в другой реальности…

– Паша, пожалуйста… Давай просто забудем…

– Не могу, Лия.

– О'кей. И где ты возьмешь столько денег? Помещение? Связи?

– Для этого Наташа и встречается с Крисом, – спокойно пояснил Паша, не поддаваясь на ее нарастающую истерику. – Хочу, чтобы она убедила его стать одним из спонсоров. Плюс с ним мы можем выйти на международный уровень. Он найдет сомнаров в Штатах, в других странах… Это будет глобальная организация! Гораздо мощнее и продуктивнее той, что создавала моя мать.

– Погоди-погоди. – Лия прищурилась. – Что значит «одним из спонсоров»?.. У тебя что, уже кто-то есть?

– Среди высокопоставленных людей гораздо больше наших, чем ты можешь себе представить, – после недолгого молчания ответил Паша. – Сама понимаешь, экстрасомния открывает большие возможности. Завтра у меня переговоры, и, если хочешь, можешь пойти вместе со мной. – Он сделал паузу. – Я бы этого хотел.

– Чего именно?

– Чтобы ты была рядом и поддерживала меня. – Он взял ее за руки. – Мы вместе должны стоять у истоков чего-то большого и важного. Если все пройдет гладко, я получу участок земли неподалеку. Несколько гектаров сельхозназначения. Это будет местом, с которого все начнется…

– Не знаю, – Лия отдернула руки, – это все как-то…

– Что тебя смущает?

– Это уже было, ясно? И плохо кончилось. Я не готова, Паш.

– Хорошо, не буду тебя торопить. Думай сколько нужно. Я буду ждать. – Он улыбнулся, как будто ничего не произошло. – Слушай, я дико есть хочу. Поужинаем вместе? Мама приготовила шикарное рагу, запах такой, что крышу сносит.

– Я уже ела, – мрачно отозвалась Лия.

– Ну не дуйся. – Он погладил ее по щеке. – Ляг отдохни, я скоро приду, и посмотрим какой-нибудь фильм. Можешь выбрать сама…

– В другой раз, Паш. Я – спать.

– Как скажешь. – Он легонько коснулся ее губ своими. – Спокойной ночи, любимая, – и вышел из комнаты, телефон захватив с собой.

Такое солнце, что не хочется открывать глаза. Свет пробирается под веки, дразнит, заставляя жмуриться. Лучи ласкают, навевая ленивую негу. Если бы не редкие порывы влажного морского ветра, я бы так и стояла, слушая тишину.

Пахнет весной, пахнет сыростью, но не затхлой и спертой, а сыростью талого снега и оживающей почвы. Замок Бранденбург. Развалины из красного кирпича. Дырявый гребень стены – все, что осталось от былого величия. Паша привозил меня сюда, когда показывал окрестности. Спокойное место, если не нарваться на реконструкторов или туристов.

Я рада оказаться здесь. Не столько из-за ностальгии по нашему свиданию, сколько потому, что тут нет трассы. А значит, аварии сегодня не будет. С тех пор как Мурад вышел из комы, мне несколько раз снилась автокатастрофа на выезде из Калининграда. Выяснить время и место было нетрудно. Паша привез меня туда, мы встали на аварийках посреди дороги и… да, мы предотвратили смерть. Но я не испытала прежнего восторга или облегчения. Так, будничное дело. И женщина, которую мы спасли, опухшая алкоголичка, побрела дальше покупать свою следующую порцию смысла жизни. Как-то слабо это тянуло на великую миссию. Выжила она, нет… разве что-то изменилось? Вряд ли. Что ж, по крайней мере, я выбралась из очередного замкнутого круга снов. И хорошо, что подсознание дало мне передышку.

Прогуливаюсь под арками, петляю змейкой без цели и наслаждаюсь одиночеством. Спасибо Пашиному такту, он не присоединился к моему сну. Хотя, возможно, это не просто вежливость или уважение личных границ. Может быть, сейчас мой идейный бойфренд лезет в голову к какому-нибудь чиновнику, чтобы раздобыть компромат. Все же вежливость и порядочность – разные вещи.

Не знаю, хочу ли я участвовать в Пашиной затее. Впрочем, кого волнует, чего я хочу? Я должна поступить правильно, а уж насколько мне все это будет по шерсти – дело десятое.

Варианта два: следовать за Пашей или отойти в сторону. Да, мне до смерти надоела реальность, в которой Мицкевич плела паутину сомнаров-шпионов. И как было бы чудесно забыть обо всем этом к чертовой матери! Но если сейчас я скажу «нет», Паша продолжит без меня. Будет скрывать, увиливать, лгать. Рано или поздно наши отношения закончатся. И что он там натворит с его-то наследственностью, остается только гадать. Остается второй вариант: стать его верной правой рукой. Помощницей, компаньоном, партнером. Женой декабриста, в конце концов. В огонь, в воду, в темный пугающий лабиринт чужих снов. Так я смогу быть в курсе. И возможно, предотвращу что-то посерьезнее, чем смерть алкоголички. Хотелось бы верить, что от моего решения зависит то, каким станет новое общество сом наров.

Я останавливаюсь, осматриваю развалины. По-прежнему тихо и безлюдно, но отчего-то мне кажется, что я здесь больше не одна. Черная тень мелькает в проеме стены – или от солнца у меня перед глазами плавают пятна? Моргаю – ничего. Чисто. Но скользкий червяк тревоги уже ворочается внутри. Что-то не так…

– Эй, кто здесь?! – кричу как можно громче, чтобы собственный голос придал уверенности.

Не помогает. Стены поглощают звук, и от глухого безмолвия становится только хуже. Спешу туда, где мне померещилась тень. Никого. Поворачиваюсь вокруг своей оси, всматриваюсь… Вон! Снова чей-то силуэт. Теперь я точно вижу: это не тень, не игра света или воображения. Это человек, и он прячется.

– Я не собираюсь бегать за тобой! – Во рту пересыхает, грудь наполняется холодным страхом, но выпускать его на волю я не собираюсь. – Выходи, и поговорим нормально!

Это кто-то из сомнаров. Иначе быть не может: простой человек не стал бы бегать и прятаться в одиночку, если только он не сумасшедший. Для игры нужны как минимум двое, а поскольку никакого вóды, считающего до десяти, тут нет, напугать хотят именно меня. Неплохая попытка. Вот только у меня свои правила.

– Если ты сейчас же не выйдешь, я просыпаюсь! – Снова оборачиваюсь, озираясь по сторонам. – Раз! Два…

– Да ладно, здесь я. Никакого чувства юмора. – Из соседней арки выглядывает Мурад, самодовольно ухмыляясь. – У тебя такое лицо сейчас… ты б себя видела!

– Ты… Но как ты… – Слова путаются на языке, в мыслях и вовсе тот еще винегрет. – Ты уговорил Пашу отменить уколы? Или просто обманул медсестру?.. Погоди, ты… сбежал?

– Не бойся, я все еще в койке. Ремни крепкие, твой Павлик Морозов знает толк в безопасности.

Мурад улыбается, но не оттого, что рад меня видеть. От него исходит угроза. Он какой-то чужой, черные глаза не смеются, а обжигают жидким азотом.

– Мур, я должна была все объяснить, – тараторю я, пока он не натворил глупостей. – Знаю, сейчас ты обижен. И наверное, ненавидишь меня, но я просто хотела, чтобы ты вылечился… Прости, если…

– О, не извиняйся, – отмахивается он и подходит ко мне. Я машинально отступаю. – Теперь ты убегаешь, да? Что, Бэмби, страшно тебе?

– Мур, я не понимаю…

– Да брось, все ты понимаешь! – Улыбка сползает с его лица, губы превращаются в леску. – Вот она, женская благодарность. Ее спасают, носятся с ней как с писаной торбой. Маленькая хрупкая Лия – разве она способна воткнуть нож в спину?

Я медленно пячусь назад, пока не упираюсь в холодную кирпичную стену. Передо мной не Мурад. Не тот, прежний. Он бы сейчас психовал, орал, обвинял меня, а не загонял в угол, как жертву. Его вторая личность – вот кто смотрит мне в глаза. Темный попутчик. Тот, кто убил Фомина и чуть не задушил отчима. И я понятия не имею, как с ним разговаривать.

– Думаешь, я хочу убить тебя, да? – шепчет он, протягивая руку к моей шее.

Меня будто парализует, от ужаса я не могу пошевелиться, не могу даже ущипнуть себя, чтобы прервать этот кошмар и проснуться. Время замирает, и в голове мелькает только один вопрос: «Что будет с дедом, когда он узнает, что я умерла?»

– Отойди от нее! – вдруг раздается у меня над ухом.

Мурад от неожиданности опускает руку, и я, воспользовавшись шансом, отбегаю в сторону и оборачиваюсь. И тут же колени подкашивает от шока, перед глазами плывут черные мухи. Я сошла с ума, да? Или от паники у меня все вокруг задвоилось в глазах?.. Но нет. Стена одна, камень на траве один. А Мурада почему-то два.

– Ты? – сквозь зубы цедит тот, что мгновение назад чуть меня не придушил. – Как ты выбрался?

– Ты кто вообще такой? – с вызовом спрашивает главный Мурад. – И какого черта ты выглядишь как я?

– Послушай, у тебя диссоциативное расстройство. Это тоже ты, твоя подавленная личность, – тараторю я, старательно фокусируя взгляд, будто наблюдаю за игрой в наперстки и боюсь упустить нужный. Если они сейчас начнут двигаться, я собьюсь, запутаюсь, и тогда… Нет. Мне надо достучаться, пока они оба здесь.

– Что?.. – хмурится настоящий Мурад.

– Да, именно это тебе пытался сказать Фомин. И Мицкевич. Паша был в твоей памяти, он видел, что ты… или он… в общем, это ты убил Фомина.

– Заткнись! – Мурад-убийца снова идет на меня, сжав кулаки, но я успеваю спрятаться за спину друга.

– Этого не может быть… – ошарашенно произносит он.

– Просто поверь! – Я вцепляюсь в его куртку и держу перед собой как щит. Знаю, что сам себе Мурад навредить не сможет. – Ты должен довериться, слышишь? Проснись, поговори с Пашей, выслушай. Он подберет лечение, поможет тебе справиться с этим. Мы все верим в тебя. И Наташа…

– Лживая дрянь! – рычит двойник Мурада. – Заманила тебя, чтобы сдать санитарам! А ты нянчился с этой калекой…

Я не успеваю понять, что происходит: куртка вырывается у меня из-под пальцев, и главный Мурад с кулаками обрушивается на свое второе «я».

Они падают на траву, дерутся так ожесточенно, что, кажется, вот-вот разорвут друг друга на части. Я уже не понимаю, кто из них кто, лихорадочно соображаю, как помочь.

– Ты убил Фомина! – кричу я, зажмурившись. – Ты убил его, признайся, чертов трус!

И понимаю, что все стихло, до меня доносится только сбившееся дыхание, а потом тихий злорадный смех. Я знала. Знала, что ни один Мурад не перенесет обвинения в трусости.

– Да, Лия, – хрипло отвечает двойник, вытирая с подбородка кровь. – Это мы его убили. Ясно тебе, моралист хренов? – Самодовольно ухмыляясь, он смотрит на первого Мурада. – Лия здорово удружила мне тогда с уколом. Она отключила сны тебе, лузер. И пока ты не засорял эфир своей ерундой, я сделал то, что давно хотел: прикончил старпера. Он пытался подавить меня, вешал тебе душеспасительную лапшу. Таблеточки прописал. Согласись, он ведь выбешивал! – Настоящий Мурад скатился на траву, в шоке глядя на себя. Тот сел и вызывающе вскинул подбородок. – Я что, должен был спокойно терпеть, как Фомин раз за разом ослабляет меня? Я много раз собирался покончить с этим на наших сеансах, чувствовал, что ты, мой скучный сосед, тоже раздражаешься и злишься… Я мог в любую минуту перехватить контроль над нашим телом. Этого бы хватило, чтобы размозжить старческую черепушку. Но я же не такой идиот, чтобы садиться в тюрьму! Я раньше так цеплялся за все эти условности! Выходил размяться, только пока ты бодрствовал. Помнишь нытье матери? О, ей досталось крепко пару раз. И нашему придурку отчиму. Он порывался сдать нас ментам, но мать скулила, умоляла простить… Какая разница? Этот алкаш половину всего не помнит, когда трезвеет. А та тусовка в клубе… Я классно оторвался, и если бы Рус не настучал, то обошлись бы без повестки. Поверь, было круто! Шмаляли по бутылкам, потом гоняли на Тузике… Но ты вечно портил мне кайф. Перекрывал мне доступ к снам, а ведь тут у вас самое веселье! И посмотри, как здорово: я убил Фомина, даже не приближаясь к нему. Идеальное преступление, разве нет? Ни улик, ни доказательств. Вот она, свобода! Скажи спасибо, братан, мы чисты как стеклышко!

На настоящего Мурада страшно смотреть. Бледный, растерянный… Впервые вижу его таким. Почему я не засомневалась сразу? Почему меня не насторожил тот факт, что Мурад убил Фомина под аминазином? Ведь у меня самой от этих уколов напрочь исчезали сны! Выходит, лекарство блокирует только нормального Мурада. И пока он отсутствует, его место занимает вторая личность… И мы с Пашей собственноручно выпустили этого психопата. Он может убивать во сне, перемещаясь через сомнаров в любое место, куда только захочет. Он может использовать меня, чтобы убить Пашу… Боже, что мы наделали!

– И что теперь? – бормочет побелевшими губами первый Мурад. – Лия, что делать? Почему ты сразу не сказала…

– Ты должен проснуться. – Я падаю перед ним на колени, заставляю посмотреть в глаза. – Паша поможет. Доверься, слышишь? Пока ты в больнице, ты в безопасности.

– Вот же бред! – встревает второй Мурад. – Ты что, еще не поняла? Сейчас я главный!

– Нет! Нет! – Мой Мурад мотает головой как безумный. – Уходи! Тебя не существует! Ты – не я…

– Ошибаешься. Сейчас мы близки как никогда. Близки и похожи. С этим ничего не поделаешь.

– Мы найдем выход, – шепчу я. – Слышишь? Просто проснись!

– Ну конечно, найдете, – язвительно соглашается двойник. – Вопрос только во времени. А знаешь, сколько всего можно успеть за одну ночь? Кстати, советую с утра первым делом включить новости.

– Что ты задумал? – безжизненным голосом спрашивает Мурад.

– Сюрпри-и-из. – Двойник самодовольно улыбается. – На что спорим, сюжет про загадочную смерть Криса Фарадэя будет идти по всем каналам? Мне вот только интересно: они спишут это на наркоту или будут искать убийцу?

– Не надо, пожалуйста, он ничего не… – начинаю я, но Мурад снова вскакивает и кидается на своего двойника.

– Лия, прошу тебя, не тяни! – бросает Мурад не оборачиваясь, прежде чем вцепиться в шею убийцы.

Мгновение – и оба прямо на моих глазах растворяются в воздухе.

Лия села на постели, тяжело дыша и отдирая мокрую футболку от горла. Ей казалось, что даже одежда пытается ее задушить.

– Паша! – Она с трудом узнала собственный голос, сиплый и скрипучий. – Паша, вставай!

Он сонно приподнялся на локтях, испуганно моргая.

– Что?.. Опять авария? Новая?

– Мурад. Срочно в больницу. Нет времени объяснять.

К счастью, Паша не стал больше ничего спрашивать. Любой врач знает, что бывают случаи, когда даже секунда может стать решающей. Вскочил, оделся и пару минут спустя мчался вместе с Лией на машине по пустынной ночной дороге.

Лия сбивчиво пересказала свой сон. Знала: потом, когда все решится, Паша посмотрит его вместе с ней. Она готова была пустить его в свои воспоминания, лишь бы это как-то помогло Мураду. Паша не перебивал, слушал, сосредоточенно держась за руль и периодически кивая. Когда Лия закончила, он еще какое-то время молчал, а потом велел срочно звонить Наташе.

– Если она сейчас около Криса, пусть не отходит от него, – сказал он. – Если нет – пусть засыпает и находится рядом. Или хотя бы предупредит, что на него могут напасть.

Лия послушно набрала Наташу и передала Пашины инструкции.

– Ты видела Мурада?.. – переспросила та. – Во сне? Он бесится, да? Злится на меня? Я приеду…

– Я видела их обоих. – Лия крепче сжала телефон. – Мурада и его вторую личность. Он все понял, он согласен на лечение. И он знает, что ты поступила правильно.

– Я… – Голос Наташи прервался, и Лия услышала приглушенное шмыганье. – Я поняла, да. Я все сделаю, предупрежу Криса. Но потом немедленно вылечу в Калининград, слышишь? Я должна поговорить с Мурадом, хочет этого Паша или нет.

Лия отложила телефон, и какое-то время они ехали молча. Потом Паша повернулся к ней:

– Прости.

– За что? – удивилась Лия.

– Я не все продумал. Я… Надо было дать ему шанс. Поговорить…

– Он бы все равно не поверил. – Лия вздохнула, глядя на проплывающие фонари. – Ты сможешь все исправить?

– Я попробую. И пересмотрю записи Фомина. Кажется, он был ближе к правильному лечению, чем мы думали. Поэтому вторая личность Мурада и запаниковала.

– Сейчас все иначе. Мурад согласен на лечение.

– Ну тогда… – Паша постучал пальцами по рулю. – Тогда все должно получиться.

Они бежали по больнице, на ходу надевая халаты. Лия будто снова оказалась там, где провела не одну неделю. Только на сей раз она собиралась спасти Мурада, а не наоборот.

Мелькали двери, ступени, жужжали холодные белые лампы. Пустые коридоры казались бесконечными. Но вот Паша остановился, заглянул в сестринскую, окликнул спящую на кушетке женщину, и они втроем зашли в палату, где лежал Мурад.

Издалека он выглядел спящим, но, подойдя ближе, Лия увидела, что его глаза приоткрыты, он смотрит в одну точку перед собой, а виски влажно блестят от стекающих слез.

– Это ты? – Лия склонилась над ним, неистово молясь про себя, чтобы он не пострадал от своего двойника.

– Бэмби… – едва слышно прошептал Мурад. – Ты все-таки пришла.

Лия уткнулась ему в плечо, содрогаясь от рыданий. До нее смутно доносился голос Паши, что-то отвечала медсестра, потом, отодвинув Лию, сделала Мураду укол.

Тот поморщился, потер лицо и присел, держась за голову, будто она могла расколоться на части.

– Я не знал… – бормотал он. – Все это время… И мама… Что он сделал с мамой?.. Что я с ней сделал?!

– Все будет хорошо. – Лия сжала его колено. – Мы поможем. И мама понимает, что ты не хотел. Мур, ты не виноват!

– Что надо сделать, чтобы это прекратилось? – Мурад поднял умоляющий взгляд на Пашу.

– Придется поработать. – Паша присел на край кровати. – Причем в основном тебе.

– Я готов, только скажи: как?!

– Процесс не быстрый. Но главное уже случилось: ты принял свою проблему, – ободряюще улыбнулся Паша. – Не скажу, что будет легко, но ты нам нужен в строю. Какое новое общество сомнаров без человека, который способен менять прошлое?

– Общество? – Мурад выпрямился. – Серьезно? Ты уже занялся организацией?

– Все как ты мечтал, – вмешалась Лия. – Международный уровень, огромная территория… короче, люди Икс отдыхают.

– Он даже тебя уболтал? – Мурад слабо улыбнулся, потом взглянул на Пашу и добавил: – Ты это… извини, если я на тебя зря наехал…

– Забыли. – Паша встал и сунул руки в карманы. – Ладно, схожу впишу новые назначения в твою карту.

Он вышел, и Лия, дождавшись, пока за ним закроется дверь, а шаги стихнут в коридоре, посмотрела на Мурада.

– Наташа любит тебя, – сказала она серьезно. – Не злись, что она не предупредила насчет больницы. Сопротивлялась до последнего. Она переживает очень.

– Я не злюсь… – Мурад сосредоточенно поковырял пластырь около внутривенного катетера. – Не знаю, как она вообще смирилась с тем, что я псих… Вы там если будете созваниваться, скажи, что я тоже ее люблю. Но если она с Крисом… того… короче, это… я пойму.

– Не буду я ей ничего говорить. – Лия загадочно склонила голову набок, глядя в удивленное лицо Мурада. – Она приедет – скажешь ей сам.

– Она?.. Приедет?.. В смысле сюда?..

– Вот именно. – Лия взяла его за руку и улыбнулась. – Завтра утром мы все будем рядом, когда ты проснешься.