12. Спи, привыкая к новому

Наташа

– НА НОВОМ МЕСТЕ приснись жених невесте, – непонятно зачем повторяю про себя снова и снова, осматриваясь в палате Криса. Его уже перевели из реанимации, вся тумбочка заставлена цветами и открытками. Продюсеры, агенты, менеджеры… Он им нужен в форме, и чем скорее, тем лучше. Койка пуста. Судя по звукам из ванной, Крис принимает душ. Хоть что-то приятное увижу за последнее время.

Я не была у него уже давно. Раньше бы психовала, наверное. Сейчас не знаю, что творится внутри. И рада снова оказаться рядом, но сон уже не кажется таким ярким. Или реальность перетянула на себя одеяло? Слишком много впечатлений…

Шум воды стихает, Крис выходит, завернувшись в полотенце. Невольно любуюсь. Знаю каждую его татушку. Глупо, наверное, но мне они нравятся. В рисунках Криса есть вкус, стиль и что-то непередаваемо драйвовое.

Он не видит меня, думает, что один. И все же я отвожу взгляд, жду, пока он накинет больничную одежду. Не могу иначе. Черт, смущаюсь в собственных снах!

– You?! – Его голос чуть не доводит меня до инфаркта. – Am I goin' crazy?

– Крис! – Я оборачиваюсь: он стоит, прижимая полотенце, и смотрит прямо на меня. – Ты что… ты меня видишь?

– I don't get you. – Он мотает головой, жмурится и снова недоверчиво таращится. – What's goin' on? Why do I see you?!

Так, спокойно. Это какая-то новая фича? Как там Мицкевич сказала? Информационное поле? Оно стало сильнее?

Крис меня видит. Нет, он не в коме, иначе был бы в двух экземплярах. И говорит по-английски, то есть это не астральное тело. Но ведь чтобы он реальный видел меня… так не бывает. Не может такого быть…

Я пячусь к стене, мозг отказывается принимать. Что за, черт возьми, хиромантия?! Или это я в коме? И это мое астральное тело? Один фиг: видеть он меня не должен. А может, все-таки наконец обычный человеческий сон?.. Но я никогда не была в этой палате! Мицкевич же сказала: в простых снах только набор из знакомых картинок.

Мамочки!..

– Is that really you? – Крис тоже выглядит ошалевшим. Лицо бледнеет, руки дрожат. – Am I sleeping? God, that's impossible! Say something, please!

А что я ему скажу? «Привет, я привидение?» Выскребаю из памяти остатки школьной программы, мучительно формулирую свои мысли на английском:

– Привет, Крис… Я сплю. Я… не понимаю, почему ты видишь меня.

– Это прозвучит как бред, но я ждал тебя. Думал, ты исчезла после комы, думал, это глюк… Я сейчас почувствовал тебя. Еще там, в душе. Вот, смотри, – протягивает руку в мурашках. – Видишь? Я чувствовал, что ты пришла.

В нос бьет запах геля для душа и мокрого мужского тела, мне становится не по себе, и я снова делаю шаг назад.

– Нет! – Крис отдергивает руку. – Только не уходи! Пожалуйста! Я ведь не сошел с ума? Скажи честно!

– Я не знаю. Какая разница, что я скажу? Если бы я была галлюцинацией, я бы тоже сказала, что ты в норме.

Крис улыбается, потом вдруг спохватывается:

– Извини, я оденусь. Отвернешься? Только не уходи!

– Я здесь, не переживай. – Послушно закрываю глаза ладонями, слышу шелест одежды. Вот теперь, когда он сам попросил не смотреть, соблазн поглядеть велик. Но я честно держусь.

– Я готов, – доносится до меня, и я опускаю ладони.

Натянул спортивные штаны, а футболкой пренебрег. Для человека, который привык светить мышцей, нормально, но мне как-то… Нет, я и раньше видела его таким, но сейчас, когда он знает о том, что я рядом…

– Ты призрак? – интересуется Крис, не замечая моего смятения.

– Почему?

– Ты прозрачная. В прошлый раз ты была обычная, может, потому, что я сам чуть не умер. А сейчас прозрачная.

– Я живая, – улыбаюсь я. – Мой врач говорит, у меня уникальная способность. Во сне я подключаюсь к каким-то информационным каналам…

– Твой врач? Ты больна?

– Нет. Это вроде дара. Может быть, и у тебя теперь тоже. После комы. Это как-то связано с травмами… Есть такие люди. Наверное, ты один из нас.

– Вроде экстрасенсов? Ты шутишь?

– Нет. Я не могу всего рассказать, но вот моя подруга, например, предсказала аварию.

– Если бы ты не висела в воздухе у меня перед носом, я бы ни за что не поверил. – Крис взлохмачивает волосы. – Но эта кома… У тебя тоже была травма?

Сердце пропускает удар, горло сжимается. Вот он, подходящий момент… Сказать ему, чтобы понимал, с кем имеет дело? И лишиться этой единственной хрупкой связи? Я должна. Я… Это ведь честно? Я всегда поступаю честно.

Нет, мамочки, не могу.

– Вроде того, – отвечаю уклончиво.

– Ты удивительная… – Крис беспардонно разглядывает меня. Хочет коснуться, но пальцы проходят сквозь мое плечо, оставив лишь холодок и мурашки. – Я не могу поверить, что ты со мной… Ты как ангел. Чистая, воздушная…

Воздушная?! Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Воздушная! Скажи это моим весам! Или прошлогодним джинсам. Чистая, говоришь? Ты бы видел мой вечный бардак! Даже во сне я не могу превратиться в модель! Если есть руки, то почему бы не исчезнуть ушкам на попе и брюшку над поясом? Может, я такая прозрачная, что Крис всего этого не видит?

– Тебе что, давали таблетки? – усмехаюсь я. – Или ты снова подсел на какую-то дрянь?

– Я так скучал по тебе. – Он как будто не слышит меня, говорит как зачарованный. – На-та-ша… – произносит мое имя нараспев. – Ты самое светлое, что случалось в моей жизни. Я не знаю, чем заслужил тебя.

– Да прекрати. – Скрещиваю руки на груди, чтобы хоть как-то отгородиться от его взгляда.

Такими глазами ценители искусства созерцают «Мадонну» Рафаэля. Он прикалывается, что ли? Или совсем упоротый? Понять не могу. Это же я, Наташа! Девочка-плюшка со стрижкой под мальчика. В джинсах и линялой футболке. Какие ангелы, Крис?

– Ты настоящая. Ты… Вот я дурак… – Он вдруг падает на кровать и запускает пальцы в шевелюру.

– Ты чего?

– Торчу тут, разговариваю со своей фантазией… Ты просто не можешь существовать! Я пытался найти тебя в интернете – и ничего! Пусто! Я спрашивал у врача о галлюцинациях, он сказал: после комы мозг может восстановиться не сразу…

– Крис, я существую. В России, правда. Для тебя это, наверное, другой мир.

– Как тебя найти?

– А зачем, Крис?

– Хочу узнать тебя лучше, хочу убедиться, что ты реальна. – Он смотрит на меня умоляюще, и в его глазах я вижу отражение собственных страхов.

Я вспоминаю, как боялась безумия, когда до меня начало доходить, что эти сны не просто игра подсознания. Я понимаю, что чувствует Крис. И я хотела бы дать ответ, но ведь тогда он узнает, кто я такая на самом деле… Неполноценная, ущербная…

– Не стоит. – Я моргаю, чтобы отогнать слезы. – Пусть лучше я так и останусь твоим ангелом…

Слишком тяжело, Крис. Вряд ли ты когда-нибудь примешь это. У нас все равно ничего бы не вышло, так зачем я буду мучить себя надеждой?

– Наташа!.. Только не уходи!

– Прости. Кажется, сегодня мне пора проснуться.

Я опускаю взгляд и вдруг боковым зрением отмечаю темный силуэт в углу. Резко разворачиваюсь…

– Мурад?! Какого хрена ты тут делаешь?..

– Что происходит? – Крис слепо озирается по сторонам. – Здесь кто-то еще?

– А ты его не видишь? – удивляюсь я. – Вон там, в углу…

Риторический вопрос. Крис разводит руками, вглядывается в пустоту, но уже ясно, что без толку.

– И давно ты здесь? – обрушиваю я тихую ярость на Мурада. – Ты что, подсматривал?

– Да я случайно… Ну, Лия просила не лезть, а ты – нет… – Он без особого успеха изображает сожаление. Наглый, аморальный, беспардонный тип! – Когда понял, что не вовремя, уже как-то поздно было…

– Ну все, кабздец тебе… – Я изо всех сил сжимаю свое плечо.

Наташа вскочила с кровати так, будто услышала сигнал пожарной тревоги. Плюнув на тапки и одежду, забыв даже про левый протез, вылетела в коридор и ломанулась к двери Мурада. К счастью, поднимать шум и вместе с ним обитателей сонного царства не пришлось: кучерявый хам не стал запираться. Может, ждал гостей – или гостью, если быть точной. Но Лии в комнате не было, а сам Мурад безмятежно дрых, закинув ногу на одеяло.

Сердито сопя, Наташа щелкнула выключателем, подошла к кровати и, не особо церемонясь, пнула Мурада коленом. Тот завозился, потянулся и приоткрыл один глаз.

– У тебя совесть есть?! – прошипела Наташа. – Кто тебя звал вообще?! Ты теперь будешь лезть в мои сны?!

– А что? – Мурад потянулся и закинул руки за голову. Теперь, когда эффект неожиданности прошел, парень самодовольно лыбился. – У тебя были большие планы на этот сон?

– Ты… да ты… – Наташа чуть не задохнулась от возмущения.

– Ну ладно. Может, перегнул чутка. Но я все исправил.

– То есть? – насторожилась Наташа.

– Оставил послание твоей звезде.

– Какое?!

– Секрет. Но я бы на твоем месте почаще проверял скайп.

Наташа на мгновение прикрыла глаза, считая до десяти и обратно. Силы протеза хватило бы, чтобы придушить этого гада прямо сейчас. Вряд ли кто-то бы сильно расстроился.

– Издеваешься? Это невозможно! Ты бы не смог ничего ему сообщить… ну, чтобы он увидел, – тихо начала Наташа, усмирив прилив гнева.

– На что спорим? – Мурад подмигнул.

– Урод! Зачем?! Кто тебя просил?

– С вежливостью у тебя так себе. Но ладно. Прощаю на первый раз – и всегда пожалуйста.

Наташа открыла рот, чтобы снова наорать на Мурада, но вдруг осознала, что все бессмысленно. Исправить уже ничего нельзя. Обессиленно села на край кровати и опустила голову.

– Да ты чего киснешь-то? – Мурад приподнялся на локтях. – Он же тебе нравится. И татухи у него зачетные.

– Правда не понимаешь? – Наташа обреченно посмотрела на него.

– Чего?

– Вот! – Она подняла левую руку. Обрубок без протеза, чтобы до Мурада быстрее дошло. – Видишь, нет? Кому я такая нужна? Сейчас он считает меня ангелом. А увидит в реале – и все. Конец всему. Потому что ты возомнил себя купидоном! Хоть бы спросил, надо мне это или нет!

– У-у-у, как все запущено… – Мурад сел. – Тебе бы психолога… или подзатыльник. Скажи спасибо, я женщин не бью.

– Ты долбанутый, ясно? И ни фига не понимаешь!

– Я-то как раз понимаю. – Мурад перестал паясничать и нахмурился. – Права была Лия: тебе просто нравится себя жалеть.

– Что?!

– То! Распустила нюни, прикрываешься от жизни своими протезами. Рук у нее нет, все теперь! Ничего тупее не слышал!

– О, ну конечно! – Наташа вскочила. – Давай задвинь мне лекцию про Ника Вуйчича и мир равных возможностей! Сам-то ты выбрал Лию. С ногами, руками, талией – полный набор! И будешь теперь лечить меня, что такой мужчина, как Крис Фарадэй, обратит на меня внимание? Двуличная ты скотина!

– Я – Лию? – Мурад фыркнул. – Никого я не выбирал. Нет у нас ничего с Лией. И не было. И не стал бы я с ней встречаться, потому что она стерва, каких еще поискать.

– Расскажи еще, что парням нужен внутренний мир!

– Я бы сказал, но ты все равно не поверишь. Это ведь гораздо удобнее: запереться дома, поставить на себе крест и на все лепить отмазку: «Я же инвалид».

– Не смей! Ты понятия не имеешь!..

– Да, Наташа, я понятия не имею, через что ты прошла. Да, я богатенький мажор. Родился в трусах от «Versace» и живу в свое удовольствие. Так ты думаешь?

– Ну что ты! У тебя, поди, не жизнь, а страдания! Жалкий седьмой iPhone и мотоцикл вместо тачки… Бедолага!

Мурад спрыгнул с кровати и шагнул к Наташе с таким свирепым видом, что она от неожиданности отступила.

– А ты в курсе, что я до седьмого класса жил с матерью в задрипанной коммуналке? Пока на горизонте не нарисовался мой «чудесный» отчим? – Мурад нарисовал в воздухе кавычки. – Ты знаешь, что такое быть кавказцем в русской семье? И пофиг, что тебя травят в школе, даже для родных ты не пойми кто. Так, мамаша нагуляла от какого-то торгаша. А когда пьяный дед называет тебя черномазым? Когда ты не нужен ни там, в Карачаево-Черкесии, ни здесь, в Москве? Или, может, ты знаешь, каково это, когда твоя мать тебя стыдится перед новым мужем? Постоянно извиняется за то, что ты вообще есть? Когда в чудесной семейке «мамуля, папуля, дочурка» ты – досадный придаток из прошлого?

Наташа опешила, не зная, что ответить. Она не представляла, что у Мурада могут быть какие-то сложности, кроме кроссовок не самой последней модели. Боль в его голосе звучала звериным рыком, оставалось только гадать, сколько ее копили и скрывали за маской вечного позитива. Наташа молчала, а Мурад уже не мог остановиться.

– Я не нужен даже Мицкевич, – горько усмехнулся он. – Напридумывал себе, что у меня суперспособность, дар, что мы наворотим великих дел… Вот придурок, да?

– С чего ты взял, что ты ей не нужен? – робко вставила Наташа. – Она нас всех позвала…

– Она сама сказала. Видите ли, такие, как я, у нее уже есть. И даже получше. Плюс Фомин начеркал в моей карте, что я конченый псих. И она с такими не связывается.

– Почему ты не сказал?

– Сама-то как думаешь? – Мурад вздохнул и как-то сдулся. – А говоришь, руки… Это все мелочь.

– Ага, как же… – уже менее уверенно возразила Наташа, и оба сели на кровать, задумчиво глядя себе под ноги.

– Знаешь, я бы многое отдал, чтобы меня так любили… – после долгой паузы произнес Мурад. – Ты так смотрела на этого своего Криса… Можешь сколько угодно думать, что парням нужны фигуристые… Это все так, развлекуха. Да и наелся он моделей. А этот взгляд… эта нежность… такое достается не каждому.

– Ты правда так считаешь? – Наташа опустила плечи. – «Красавица и Чудовище». Сказки. В жизни уродство никому не нужно.

– Это не уродство… – Мурад робко коснулся ее левой руки. – Это боль, через которую ты прошла. Которая тебя не сломала. Разве можно называть ее уродством? Каждый видит то, что способен видеть. И тот, кто смотрит на тебя и думает, что ты инвалид, просто недостоин смотреть. Знаешь, если Крис забьет на тебя из-за этого, он самый настоящий урод.

Наташа подняла глаза на Мурада и только теперь заметила татуировку на его плече.

– «Vivere militare est?» – прочитала она.

– «Жить – значит бороться», – с гордым видом перевел Мурад.

Наташа усмехнулась.

– Хочешь, тебе тоже набьем? – улыбнулся он в ответ. – Придумаем какую-то крутую. Будешь на ночь читать, пока не научишься верить в то, что написано.

– Татушку? Мне?.. Не знаю, как-то.

– Да брось, ничего такого. Забирайся. – Мурад убрал одеяло, позволил Наташе устроиться поудобнее и укрыл ее, а сам примостился рядом. – По ходу, Мицкевич экономит на отоплении.

– А если про нас подумают.

– Пофиг, – отмахнулся Мурад и взял с тумбочки телефон. – Пять часов – что еще тут делать? Спать – поздно, вставать – рано. Лучше подыщем тебе идеальную фразу для татушки. Черт, сети вообще нет!

– Может, Мицкевич глушит связь?

– Не парься, у меня приложение. Себе скачивал. Вот, смотри: «Dum spiro, amo atque credo». – «Пока дышу, люблю и верю».

– Не, это как-то пафосно. А вот это? «Si vis amari, ama». – «Если хочешь быть любимым, люби». Что скажешь?

– Любить ты и так умеешь, это лучше бы Лие набить. Слушай, вот красиво: «Stellas nimis amo, ut noctem timeam». – «Я слишком люблю звезды, чтобы бояться ночи».

– Ага, романтично. Запомни. А что еще?..

Если поначалу Наташа просто восприняла идею с татуировкой в шутку, то к утру всерьез задумалась, не украсить ли тело римской мудростью. Эскизы, которые показывал Мурад, воодушевляли.

Глядя, как светлеет за окном, Наташа размышляла о том, что, возможно, не все так печально, как она себе представляла. И есть где-то человек, способный принять ее со всеми внешними и – чего уж там! – внутренними недостатками. Пусть шанс крошечный, но если этот человек – Крис Фарадэй, то почему бы не ухватиться за надежду и не разрешить себе поверить в чудо? Взять Мурада: симпатичный парень, явно знающий толк в яркой жизни. Наверняка и по клубам тусил, и встречался с девицами, которых можно снимать в клипах рэперов. Ясное дело, половину его болтовни стоит разделить надвое, но если он за все это время, что сидел рядом, ничем не выдал брезгливости или отвращения… может, и вправду дела не так плохи?.. И Наташа почти решилась ответить Крису в скайпе, если он, конечно, напишет.

– Мур, ты вставать собираешься?.. – Дверь открылась, и Лия застыла на пороге, оглядывая парочку под одеялом. – А ты лихо…

– Я… – подскочила Наташа. – Это не то, что ты подумала.

– А что ты подумала, Царевна-лягушка? – Мурад по-хозяйски закинул руку Наташе на плечо.

– Он сказал, что вы не вместе… Лий, я клянусь, ничего такого…

– Мы?! Вместе?! – Лия вскинула бровь, а потом расхохоталась. – Ну ты даешь! И как тебе только в голову пришло! Одевайтесь, господа «ничего такого». Скоро завтрак, а мне до смерти охота узнать, сколько здесь шизиков, кроме нас троих.

С усмешкой покачав головой, Лия исчезла в коридоре, и Наташа торопливо выскользнула к себе в комнату. Не прошло и пяти минут, как она в компании Мурада, Лии и неловкого молчания спустилась в столовую.

Елена уже суетилась, подавая завтрак, и за столом царило оживление. Мицкевич удалось собрать на удивление разношерстную публику. Здесь был и парень, который выглядел так, словно только что дембельнулся, и экзальтированная рыжая дама лет шестидесяти с несметным количеством украшений, и стеснительный, болезненно-бледный мужчина в клетчатой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Эдакий офисный маньяк. И блондинка с конским хвостом, и мужик лет тридцати с лицом, изрытым оспинами. Даже скромно одетая старушка, которая будто бы просто заблудилась по дороге в собес.

– Сильно… – едва слышно выдохнул Мурад.

– А ты думал, здесь будет школа для людей Икс? – Лия тут же сделала вид, будто ожидала именно такого застолья.

– Кажется, мы тут самые молодые. – Наташа замялась, не желая привлекать внимания.

Женская половина местного общества активно зашепталась, косясь на Лию. Всего разговора Наташа разобрать не смогла, но слово «панк» услышала отчетливо.

Вскоре как великосветская дама в столовую вплыла Анна Федоровна. Болтовня стихла моментально, Наташе даже показалось, что кто-то отключил в помещении звук. Мицкевич снова облачилась в черное: простая водолазка, брюки, но и эти вещи она умудрялась носить с шиком.

– Доброе утро, – без особой радости кивнула она, усаживаясь во главе стола, и лишь после этого остальные взялись за приборы.

Еда была пресноватой на Наташин вкус и до скучного полезной. Что ж, хотя бы в одном поездка пройдет с пользой: на таком рационе грех не скинуть пару-тройку кило.

Расправившись с завтраком, Наташа повнимательнее присмотрелась к окружающим.

– Давайте я вас представлю. – Мицкевич отставила чай. – Вячеслав. – Она указала на армейского вида парня, и тот кивнул. – Его специальность, если можно так выразиться, прошлое. Он переносится в моменты боевых действий самых разных эпох, благодаря ему общепризнанные факты предстают перед нами по-новому. А это Татьяна. – Настал черед женщины в украшениях. – Ей снится будущее тех людей, с которыми она знакома лично. Мы пока работаем над тем, чтобы как-то контролировать, чье будущее смотреть и на каком моменте фокусироваться, верно?

– Я предсказала, что моему отцу удалят желчный, – гордо сообщила Татьяна. Ее голос подрагивал, будто от осознания собственной сакральности, глаза вот-вот норовили закатиться.

– Лариса Тимофеевна. – Мицкевич улыбнулась милой старушке. – Ей снятся катастрофы. Как правило, техногенные. Правда, мы не всегда знаем, из прошлого они или из будущего.

– Я помогала тушить реактор в Чернобыле. – Лариса Тимофеевна сказала это так ласково, словно собиралась предложить окружающим пирожков. Наташа вздрогнула и покосилась на Лию – та нервно сглотнула.

– Ася, – продолжала Анна Федоровна, взглянув на блондинку с хвостом, эдакую чирлидершу, которая меньше всего тянула на человека со сверхъестественными способностями. – Тоже девушка с непростой судьбой. Ася, надеюсь, ты не против… Вчера я показала вам именно ее сон.

– Что уж теперь. – Блондинка равнодушно дернула плечом, хотя по ее лицу было понятно: особой радости от того, что посторонних пустили в ее святая святых, девушка не испытывает.

Наташа удивленно изучала Асю. Неужели ее отец и правда застрелился у дочери на глазах? Глядя на эту идеальную, ухоженную красотку, которую, казалось, кроме модных трендов и макияжа, вообще ничего не волнует, трудно было представить, что она пережила такой ужас. Если бы Наташин папа… Нет, даже мысль такую допускать не хотелось. Либо Ася самая хладнокровная и бессердечная из всех, кого Наташе приходилось встречать, либо самая мужественная, если у нее так успешно получается сохранять беззаботный вид.

– Дмитрий. – Мицкевич указала на худого и какого-то затюканного мужчину в старомодной клетчатой рубашке, застегнутой под самое горло. – Физик. Сны Дмитрия поистине уникальны. Во сне его зрение… Это, конечно, не так просто описать. Некое сочетание рентгена и тепловизора. Мир в его снах монохромный, и Дмитрий видит в неоновых сетках строение объектов, их структуру и пятна живых тел. С его помощью удалось найти выживших после обрушения жилого дома.

Дмитрий попытался улыбнуться и что-то ответить, но от волнения подавился и закашлялся. Засуетился, опрокинул чай и вскочил, чтобы вытереть.

– Ничего-ничего, – миролюбиво произнесла Мицкевич. – Елена все уберет. Присаживайтесь. И наконец, Андрей. – Единственный, кого Анна Федоровна до сих пор обходила своим вниманием, был мужчина в оспинах. Его внешность отталкивала: на красноватом бугристом лице не осталось живого места, издалека казалось, что верхнего слоя кожи попросту нет. – Андрей перемещается в чужие сны. Причем не только других сомнаров, но и простых людей. – На этих словах Анна Федоровна сделала акцент и с прищуром посмотрела на Мурада.

Наташа сразу поняла, что имелось в виду, и ей стало обидно за друга.

– А это Мурад, – скопировала она интонации Мицкевич. – И он способен не только переходить в другие сны, но и перемещать там предметы. Но, уверена, у вас и с таким даром найдется подопытный.

– Умение перемещать предметы во сне при достаточной концентрации доступно любому сомнару, – спокойно парировала Анна Федоровна. – Кому-то это дается легче, от кого-то требует долгих тренировок. Уверена, ты бы убедилась в этом сама, если бы прошла курс медитаций.

– Даже если на самом деле… – возмущенно начала Наташа, но Мурад незаметно сжал ее коленку.

– Забей, – шепнул он. – Нефиг перед ней унижаться.

– Я не думаю, что стоит начинать знакомство со споров. – Мицкевич сняла очки и пронзительно посмотрела на Наташу. – Впрочем, решать тебе. У тебя есть возможность высказать этим людям все что хочешь. А пока, если ты не возражаешь, я бы пригласила Лию к себе в кабинет. Лия?

Глядя, как Лия удаляется следом за Мицкевич, Наташа ощутила, как неприятное предчувствие холодными пальцами сжимает желудок. Словно она сидела в очереди к зубному, слышала, как из-за двери доносится визгливое жужжание бормашины, и понимала: следом на пыточное кресло отправится она сама.

– Ну, ребята, как вам тут, нравится? – с радушной улыбкой осведомилась Лариса Тимофеевна.

– Не Диснейленд, – неохотно отозвался Мурад. Пожалуй, тактичнее Наташа и сама бы не выразилась.

Ее подмывало спросить, не водится ли за Мицкевич садистских наклонностей, не шантажом ли она заставила всех присутствующих согласиться на эксперименты над собой, но побаивалась. Нет в мире людей страшнее религиозных фанатиков, а происходящее сильно смахивало на секту. Медитации, запертые комнаты в подвале. Лидер, которого все боятся перебить. Когда взрослые люди сидят за столом, вытянувшись по струнке, замолкают, едва увидев хозяйку дома, как вышколенная группа детского сада, то хочется знать, чем таким Мицкевич умудрилась их сюда заманить. Даже в старших классах школы на уроках у грозной исторички царила атмосфера полиберальнее.

Наташа ожидала встретить сомнаров своего возраста, условно – студентов. Но бывший военный, ученый, старушка и рыжая дама с полубезумным взглядом… Что всех их могло заставить объединиться под одной крышей? Неужели просто вера в то, что можно сделать мир лучше? Звучит неплохо для голливудского блокбастера, но для реальной жизни… Деньги? Шантаж? Или умелая промывка мозгов? Ведь если Анна Федоровна так хорошо знает, как устроен человеческий разум, то отчего бы ей не попытаться им управлять?..

– А вы развлекаться сюда приехали? – сухо спросила Ася, переводя то ли презрительный, то ли брезгливый взгляд с Мурада на Наташу и обратно.

И Наташа почувствовала прилив неприязни. Может, Ася и пережила трагедию, но это еще не дает ей права нападать на людей, которые ей ничего не сделали.

– Мы приехали, чтобы разобраться в своих снах, – в тон ей ответила Наташа. – И не рассчитывали, что наc заставят подписать какие-то бумаги и подключат к аппарату.

– Здесь никто никого не заставляет! – Ася возмущенно поджала губы.

– Ага, то-то я смотрю, вы ее все боитесь! – усмехнулся Мурад.

Последняя фраза явно была лишней. Если до этого момента в воздухе висело прохладное недоверие, то Мурад одним махом повысил градус до неприкрытой враждебности.

– Здесь нет трусов! – рявкнул армейского вида парень.

– А за что в подвале заперли лысого чувака? – не унимался Мурад.

– Пойдем сейчас же, – прошипела Наташа. – Извините, мы не до конца еще во всем разобрались. – Она пнула Мурада по лодыжке и поднялась из-за стола. – Пойдем пока осмотримся…

– Я понимаю ваше недоверие, – вмешалась Лариса Тимофеевна, бросив цепкий взгляд на солдафона, и тот мгновенно притих. – Мы тоже в свое время не сразу поняли, что в нашем непростом мире кто-то может исповедовать истинные ценности вроде служения человечеству…

Ну вот! «Исповедовать, служение…» Наташа нервно закусила губу. Начинается! Стандартный сектантский заход.

– Извините еще раз. – Она сжала плечо Мурада протезом, зная, что это больно и что на сей раз парень не сможет ее игнорировать. – Слишком много новой информации. Будем переваривать.

Мурад наконец внял молчаливому призыву, и Наташа под громкие перешептывания увела его в коридор.

– Ты рехнулся? – яростно процедила она, убедившись, что за ними никто не следит. – Хочешь, чтобы они настучали Мицкевич? Или по локоть влезли в наши сны?

– Я хочу, чтобы они объяснили, какого черта здесь вообще творится! Ты всегда такая трусливая? Я думал, только Лия у нас шарахается от каждой тени…

– Я просто мыслю здраво!

– Не ори ты! – Он притянул ее к себе, понизив голос, и Наташа ощутила свежий запах его парфюма.

– Слушай… – Она смущенно сглотнула и постаралась не обращать внимания на ладонь Мурада на своей талии. – Нас тут трое. Их до фига. А ты взял и потыкал палкой в улей! Нельзя было просто аккуратно расспросить, что к чему?

– Ты что, не видишь? – прошептал он ей на ухо, и от его дыхания стало щекотно. – Они все зомбаки! И все равно не скажут правду. Вот почему они завтракают все вместе, а парень, который мне приснился, заперт?

– Вот и спросил бы!

– Так они и сказали… – Мурад вдруг замер и прищурился. – Погоди…

– Мне это уже не нравится…

– Нет-нет! Вот у кого надо было спрашивать! Вот я лошара! Он же предупреждал меня! Идеально: Мицкевич ездит по ушам Лии, эти нас обсуждают… Пошли! – Мурад рванул к лестнице в подвал, сбежал на несколько ступенек и вопросительно обернулся к Наташе. – Ты идешь?

– И почему я уже жалею? – вздохнула она, но за Мурадом все же последовала.

Они вновь оказались в длинном коридоре. Сверху не доносилось ни звука, и эта тишина нервировала. Каждый шаг отражался эхом, больничный дух стерильности мерзким холодком пробирался под кожу, заставляя Наташу зябко ежиться и постоянно оглядываться. Сердце колотилось как ненормальное от одной мысли, что будет, если их застукают.

– И где его искать? – едва слышно спросила Наташа.

– Погоди, я соображаю… – Мурад лихорадочно осматривался. – Так… Во сне он сидел на полу… недалеко от двери. Значит… – и не добавив ни слова, рухнул на пол так резко, что Наташа решила было, что у него приступ.

Но нет: Мурад просто заглянул в щель под первой попавшейся дверью. Потом переметнулся ко второй, к третьей, к четвертой…

– Давай быстрее. – Наташа остервенело грызла нижнюю губу. – Я больше не выдержу.

– Спокойно… Вон! Кажется, там что-то темное… – Мурад привстал и легонько поскребся в дверь. – Эй! Парень! Это у тебя пазл? Помнишь, я приходил к тебе в сон… Ну или ты ко мне. Ау? Есть кто?.. Чувак, я тебя вижу!

– Не заперто, – раздался из-за двери глухой и не слишком приветливый голос.

Мурад победоносно повернул ручку и широким жестом пригласил Наташу войти первой. Вот уж поистине настоящая мужская галантность! Упрямо мотнув головой, Наташа пропустила парня вперед, и он, скептически фыркнув, смело шагнул в палату.

Если бы такое приснилось самой Наташе, она бы точно послушалась доброго совета от незнакомца и свалила подобру-поздорову, даже если ради этого ей бы пришлось выпрыгнуть из машины на полном ходу. Она не имела ничего против белого цвета, но здесь он навевал ассоциации с чем-то нездоровым и маниакальным. И лысый парень в робе, который сидел на полу в позе лотоса и неторопливо перебирал фрагменты черного пазла без намека на картинку, только усиливал опасения.

– Ты что, собираешь его и во сне и наяву? – озадаченно спросил Мурад.

– Я хочу стереть границу между реальностью и иллюзией, – не поднимая взгляда, ответил лысый.

– А как… как вас зовут? – из вежливости поинтересовалась Наташа.

– Это не важно. – Лысый говорил ровным голосом, не утруждая себя эмоциями и интонациями. – Ты все-таки приехал…

– Ну не валить же было обратно, если мы все равно притащились в такую даль! – Мурад то ли храбрился, то ли и вправду ничего не боялся. – Так почему ты велел уезжать? Тебя тут держат насильно? Хочешь, вызовем ментов. Вытащим тебя…

– Я здесь потому, что сам так хочу.

– И в чем твоя способность? – Наташа покосилась на россыпь черных деталек.

– Будущее, – просто сказал безымянный философ. – Я его собираю, как конструктор. Потом объясняю Мицкевич. Проблема в том, что с тех пор, как я рассказал ей про тебя, – он наконец соизволил взглянуть на Мурада, – все почернело. Как бы я ни переставлял элементы – картинки нет.

– Они тебе что-то колют? – Наташа с трудом поборола необъяснимый страх перед этим человеком. Он вроде ничего не делал, однако находиться рядом с ним совершенно не хотелось.

– Тебе лучше уехать, – медленно произнес лысый и, опустив взгляд, вернулся к своему занятию.

– Ясно. – Мурад недовольно скривился. – Яснее не стало…

– Может, тогда вернемся? – Наташа с плохо скрываемой надеждой подняла брови. – Пока они нас не хватились.

– Как скажешь. – Мурад был явно разочарован в своей задумке.

– И вы не могли бы никому не говорить, что мы заходили? – попросила Наташа любителя пазлов, однако он не ответил и будто и вовсе забыл про незваных гостей.

Мурад закатил глаза, всем своим видом выказывая презрение к этому позеру, и поманил Наташу за собой.

– Без толку, – выдохнул он, закрывая дверь. – Такое ощущение, что тут адекватных в принципе нет.

– Может, наверху обсудим?

– Да идем, идем, – сдался Мурад и быстрым шагом устремился к лестнице, но у самых ступенек вдруг остановился и серьезно посмотрел Наташе в глаза. – Только давай договоримся: об этом – никому. Даже Лие. Она и так дергается… Не хочу, чтобы она развела панику или побежала признаваться Мицкевич.

Наташа уже собиралась кивнуть, как вдруг сверху раздался звонкий голос рыжей дамы.

– Ой, вот вы где! – Она перегнулась через перила и помахала Наташе. – Заблудились?