Суицид есть добровольное лишение себя жизни. В дореволюционной России статистика самоубийств была такова: 3–4 человека на 100 тысяч населения. В 1926 году этот показатель составлял уже 7,8 человека на 100 тысяч. В СССР наибольший уровень самоубийств был отмечен в 1981 году: 35 человек на 100 тысяч населения. Печальная статистика самоубийств в нашей стране долгое время была закрытой.

В России в 2000 году покончили с собой 56,9 тысячи человек, в 2001-м — 57,2 тысячи. По мнению социологов, официальная статистика самоубийств значительно отличается от реальных цифр (по разным оценкам, в 2–4 раза), поскольку в нее попадают только явные случаи.

По данным Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), показатель суицидов больше 20 человек на 100 тысяч населения свидетельствует о кризисе в обществе. В 2017–2018 годах в России показатель суицидов — 20 человек на 100 тысяч населения. 20 % от общего числа всех самоубийств совершают дети и подростки. В 92 % случаев самоубийства совершались детьми из неблагополучных семей.

В чем причины самоубийств? Известный профессор-суицидолог А. Г. Амбрумова в своих исследованиях показала, что суицид не может расцениваться как прямое следствие психической патологии, в том числе и депрессивного регистра. По определению Амбрумовой, «суицид есть следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемого и неразрешенного микросоциального конфликта». Таким образом, суицид — это душевный кризис. Это проблема духовная.

Среди самоубийц лишь 10 % душевнобольных людей. Остальные практически здоровы в психическом отношении, но находились в состоянии личностного кризиса. И еще. На один завершенный суицид приходится 20 попыток самоубийства.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал: «Бедные страдальцы самоубийцы!.. Вы не приняли искупления, кратких земных очищающих страданий — сладких для принявшего, о, гораздо более сладких, чем те призрачные наслаждения, в тоске по которым вы умерли. Да, в вашей власти было сделать это, как подсказала, шепнула вам сила зла, не имевшая над вами тогда никакой власти, но в вашей же власти было не делать этого. В вашей власти было знать, что есть Бог, что Он есть не только высшее выражение правды и справедливости, недоступных нашему пониманию, но даже гораздо более всех этих слабых человеческих понятий. В вашей власти было понять, что не может Бог дать крест и не дать сил, что в вашей власти было обратиться к Богу, спастись призыванием (неложным) Его имени…

Самоубийцы пред самоубийством своим совсем не знают, что около них стоит гадкий (невыразимо) злой дух, понуждая их убить тело, разбить драгоценный “глиняный сосуд”, хранящий душу до сроков Божиих. И советует этот дух, и убеждает, и настаивает, и понуждает, и запугивает всякими страхами, только чтобы человек нажал гашетку или перескочил через подоконник, убегая от жизни, от своего нестерпимого томления… Человек и не догадывается, что “нестерпимое томление” не от жизни, а от того, от кого и все мысли, “обосновывающие” убиение себя. Человек думает, что это он сам рассуждает и приходит к самоубийственному заключению. Но это совсем не он, а его мыслями говорит тот, кого Господь назвал “человекоубийцей искони”… Человек только безвольно соглашается, невидимо для себя берет грех диавола на себя, сочетается с грехом и с диаволом…

Одно покаянное молитвенное слово, одно мысленное хотя бы начертание спасительного креста и с верою воззрение на него — и паутина зла расторгнута, человек спасен силой Божией от своей гибели… Только малая искра живой веры и преданности Богу — и спасен человек! Но все ли люди, спасшиеся от убиения себя или от какого-либо другого греха, понимают, что около них стоял (а может быть, и еще стоит или иногда к ним приближается) отвратительный злой дух, существо, обнаруживаемое только некоей духовной чуткостью и обостренным духовным вниманием?»

«Как мы пришли на свет не по собственному желанию, так точно не имеем права и уйти из него без ведома и воли Того, Кто нас сюда прислал» (блаженный Августин).

«Самоубийство бывает плодом отчаяния, заслоняющего самосознание существования Бога, Его правды и возмездия в загробной жизни. Такое заблуждение в свою очередь бывает плодом своеволия человеческого, пристрастия к земле с ее тленными благами, пресыщения этими благами или ожесточения по поводу неимения их» (священномученик Философ Орнатский).

«В спокойном состоянии подумай, в какое омрачение души нужно прийти, чтобы из-за малой скорби перейти в вечную, ужаснейшую муку. Как бы ни было здесь тяжело, хотя бы мы жили на земле тысячи лет в тяжких страданиях, — всё же им будет конец. А в аду нет конца мукам» (игумен Никон (Воробьев)).

«Далеко не все (даже христиане) отдают себе отчет в действиях и проявлениях злых духов, о которых с такой удивляющей силой и ясностью говорит слово Божие. 90 % самоубийц делают свой последний шаг под непосредственным влиянием духов человекоубийц искони (см. Ин. 8, 44)… Почти всякое самоубийство есть убийство демоном человека — руками самого человека» (архиепископ Иоанн (Шаховской)).

О так называемой эвтаназии. «Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией не убивай (Исх. 20, 13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию). Просьба больного об ускорении смерти подчас обусловлена состоянием депрессии, лишающим его возможности правильно оценивать свое положение. Признание законности эвтаназии привело бы к умалению достоинства и извращению профессионального долга врача, призванного к сохранению, а не к пресечению жизни. “Право на смерть” легко может обернуться угрозой для жизни пациентов, на лечение которых недостает денежных средств.

Таким образом, эвтаназия является формой убийства или самоубийства, в зависимости от того, принимает ли в ней участие пациент. В последнем случае к эвтаназии применимы соответствующие канонические правила, согласно которым намеренное самоубийство, как и оказание помощи в его совершении, расцениваются как тяжкий грех. Умышленный самоубийца, который “соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия”, не удостаивается христианского погребения и литургического поминовения (Тимофея Алекс. прав. 14). Если самоубийца безсознательно лишил себя жизни “вне ума”, то есть в припадке душевной болезни, церковная молитва о нем дозволяется по исследовании дела правящим архиереем. Вместе с тем необходимо помнить, что вину самоубийцы нередко разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия. Вместе с апостолом Павлом Церковь призывает: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6, 2)» (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви).