Глава 9

Даже ковыряться в носу нужно со знанием дела. Чтобы палец не сломать. Так подумала Люба, глядя на своего начальника. Андрей Максютов крутил в пальцах авторучку с небрежностью хозяина жизни. Но ручка упала на пол, он хотел глянуть, как далеко она укатилась, но наступил на нее, послышался треск.

– Да, Замятова, сегодня не твой день. – Он глянул на нее так, как будто она была виновата в этом.

Люба молчала. Если ее хотят уволить, то сделают это, независимо от ее возражений. Если ей собираются навязать какую-то торговлю в обмен на возможность работать дальше, то «нет» она всегда успеет сказать.

– Не хочу тебя расстраивать, но… – Максютов нарочно потянул паузу.

Люба на провокацию не поддалась, даже в лице не изменилась, и это явно его расстроило.

– Я понимаю, всем хочется прохлаждаться в офисе, но кто-то же должен работать и в командировках.

Люба удивленно повела бровью. Аудит – это выездные проверки на предприятия, которые зачастую находятся далеко от Москвы. И она давно уже готова к тому, что ее отправят куда-нибудь в Сибирь.

– Я в офисе не прохлаждаюсь, – кивнула она.

– Прохлаждаются в Тюмени, – улыбнулся Максютов.

Тюмень так Тюмень, но почему посылают ее одну? Не доросла она еще до того, чтобы возглавить группу или даже саму себя. Не самостоятельная она единица…

– Но, к сожалению, ты будешь работать в Подмосковье. Предприятие небольшое, надеюсь, ты справишься.

Люба выразительно глянула на Максютова. Да, она оправдает возложенное на нее доверие.

Как оказалось, представитель предприятия ждал ее в машине. Это был молодой, располагающей внешности мужчина в строгом костюме и стильных очках без оправы. И машина представительского класса – черная «Ауди».

– Павел, – представился он, с радушной улыбкой открывая ей дверь.

– Любовь Яковлевна.

И она рада была его видеть, только представилась по имени-отчеству. Надо было обвести себя красной чертой, чтобы никаких поползновений в личную зону. Она официальное лицо, и отношение к ней должно быть соответствующее.

– Да, я все понимаю, – кивнул Павел.

Он продолжал улыбаться, но в его голосе вибрировала досада. Не смог он произвести нужного впечатления, и его за это не похвалят. Можно подумать, если Люба опустится до фамильярности, ее выводы по финансовому состоянию предприятия будут лояльными. Что заслужат, то и получат.

Но Павел, как оказалось, реально на нее обиделся. И всю дорогу молчал, как воды в рот набрал. Впрочем, Любу это не смущало. И без того мужского внимания с избытком. Дима, Игнат… В одного она готова была влюбиться, другой приятно раздражал воображение. Был еще Рома, но Люба старалась о нем не думать. Да, он пропал, возможно, его и в живых уже нет, но ведь она не виновата в его исчезновении. К тому же она искала его, причем с пристрастием…

Машина выехала за город, долго шла по шоссе. Люба думала о своем, за дорогой не следила. Зачем? Адрес нефтебазы она знала, позвонит Диме, он подъедет, заберет. А похитить ее не могли. Командировка официальная, начальство знает, где она.

«Ауди» свернула с шоссе, какое-то время ехала через деревеньку, сплошь застроенную большими богатыми домами, затем потянулся лес – сосны за окнами, ели. Наконец, машина остановилась перед высокими коваными воротами с замысловатыми узорами. Но внимание привлекла круглая башня из темного кирпича с прямоугольными на ней зубцами. Она стояла чуть в стороне, и на нее замыкался забор из однотипного кирпича. Забор при всей своей высоте на стену средневековой крепости похож был мало, зато башня – типичная рыцарская цитадель. Объемная, высокая, с узкими окнами-бойницами на самом верху.

Ворота открылись, машина продолжила путь, и башня осталась позади.

Сразу за воротами на всю ширину от одной стороны забора до другой были разбиты газоны с красивыми цветочными клумбами. Заметила Люба и фонтан, вокруг которого застыли в дружном хороводе четыре мраморные грации в коротких туниках. Газоны сменила березовая рощица, за ней машина и остановилась возле большого с колоннами дома в стиле помещичьей усадьбы. Высокий цоколь, замысловатое полукруглое крыльцо, объемные мраморные колонны, портик, мезонин, терраса и даже флигеля. Стиль старый, но дом относительно новый. Новорусский ампир.

– Приехали, – обиженно буркнул Павел.

– Куда мы приехали? – спросила Люба.

– Ты только не бойся, никто тебя не съест, – сказал он и торопливо вышел из машины.

Он должен был открыть дверь, но нет, его унесло далеко в сторону. А помочь ей выйти из машины должен был Игнат Шапиров. А ради чего тогда он спускался с крыльца с надменно-ироничной улыбкой на губах. Люба потрясенно смотрела на него. Рука лихорадочно полезла в сумку за телефоном.

Она уже нашла номер Димы, нажала на «вызов», когда Игнат открыл дверцу. Он смотрел на нее с высоты своего положения, наслаждаясь своим могуществом и ее беспомощностью.

Телефон жалобно пискнул, послышались короткие гудки, а на дисплее белели три слова: «нет сигнала сети».

– Что, нет сигнала? – спросил Игнат.

– Сейчас, сейчас…

Но вызов сорвался снова. Или здесь не было покрытия сети, или сигнал старательно глушился, в любом случае, Люба не могла дозвониться до Димы. Но ведь он мог вычислить ее местоположение по телефону. Если, конечно, это ему нужно. Они прекрасно провели выходные, но, возможно, ему вовсе не хочется продолжения. Может, он уже и забыл, что собирался за ней заехать.

– А время идет. – Игнат поднял руку, на которой красовались часы – судя по виду и возможностям хозяина, баснословно дорогие.

– Какое еще время?

– Рабочее.

– Только не говори, что я на работе.

– А разве тебе в офисе не сказали? – усмехнулся Игнат.

Люба кивнула, вышла из машины.

– Ну хорошо, – оправляя юбку, сказала она. – И что я должна делать?

– Ты же не думаешь, что это просто дом, – кивком показал он на особняк. – Это целое хозяйство. Со своей бухгалтерией. Сто шестьдесят соток земли, дом, гараж, конюшня, хозпостройки…

– Башня, – вспомнила Люба.

– Да, караулка.

– Какой же там, интересно, караул?

– Интересно? – Игнат улыбнулся так, будто уличил ее в чем-то непотребном. – Это хорошо, что тебе интересно.

– Нет никакого интереса, – качнула головой Люба. – Я даже не буду спрашивать, кто ведет бухгалтерию.

– Почему?

– Потому что это глупо и смешно.

– Глупо и смешно. Но ты находишься в официальной командировке. И за свою работу ты получаешь деньги.

– Умеешь ты морочить голову людям.

– А если моя мажордом меня обкрадывает? – спросил Игнат.

– Кто? – едва не прыснула Люба.

– Мажордом. – Шапиров подозрительно глянул на нее: – Ты должна знать, кто это.

– Управляющий домом, в котором живет «мажор»?

– И живет, и владеет, – нахмурился он.

– Ну да, Дима говорил, что у тебя дворец.

– Дима говорил… – передразнил Игнат. – Дима Голованов – трепач знатный.

– Когда заканчивается мой рабочий день?

– Ты в дальней командировке. Вокруг дикая тайга. Куда ты пойдешь?

– Да хоть к медведю в берлогу… – съязвила Люба.

– Хорошо, в восемнадцать ноль-ноль ты свободна. А пока что займись делом.

Шапиров резко повернулся к ней спиной, пружинистой походкой поднялся в дом. Люба огляделась по сторонам. Никого. Двор огромный, с газонами, фонтанами и перелесками, и ни одной живой души. Но был Павел, а у ворот Люба видела охранника. И еще бутафорская караулка есть, в ней должны быть люди.

Какое-то время она стояла в ожидании. Кто-то же должен был подойти к ней, объяснить, с чего начинать работу. Где-то должен быть мажордом. Наконец ее озарила простая мысль. Если это жестокий розыгрыш, то ей совершенно нечего здесь делать. Надо вернуться в Москву, в обход Максютова пожаловаться более высокому начальству, пусть разбираются, наказывают. Если она не права, пусть накажут ее, лишь бы только не отдавали на съедение Шапирову. А еще она могла пожаловаться Диме.

Люба снова набрала номер, но в ответ все та же тишина. Она осмотрелась, никого. Что ж, раз уж она никому здесь не нужна, то можно уходить.

К воротам она шла в ожидании грозного окрика. Но ее не останавливали. Березы вокруг как на подбор, стволы белые, листья, будто из глянцевого пластика. Но листья настоящие, и на ветру они шелестели натурально, а грибы под березами точно искусственные. Но смотрелись красиво. Даже захотелось пройтись по настоящему грибному лесу с корзиной в руке.

И еще захотелось остановиться возле фонтана, окутанного искрящейся на солнце водяной взвесью. Но Люба не остановилась. Если Шапиров наблюдает за ней, пусть думает, что ей ничуть не интересно у него в гостях.

Игнат назвал башню караулкой, значит, обычное, прямоугольной формы здание за воротами должно было считаться контрольно-пропускным пунктом, и здесь должен кто-то быть. Но двери наглухо закрыты, окна плотно занавешены изнутри. И ворота заперты – не открыть, не перелезть. Забор высокий, без выступов, а поверху пущена едва заметная, но коварная колючая проволока. Можно даже не пытаться: все равно не перелезть. И кричать бесполезно, все равно никто не услышит. А Игнат посмеется. Видеокамеры везде – Люба ничуть не сомневалась, что за ней наблюдают.

По периметру забора тянулась мощеная дорожка, по ней Люба и направилась к башне. Может, через нее удастся выбраться наружу.

Вход в башню закрывала широкая двухстворчатая дверь вполне современного вида. Створки массивные, бронированные, такие никаким тараном не проломишь. Окна небольшие, зарешеченные, через них в здание никак не проникнуть.

Была еще дверь, практически на стыке забора и башни. Она закрывала путь в подвал. Дверь деревянная, но легче было выбить стальную, во всяком случае, так казалось. Доски толстые, дубовые, полосы кованые, прочные. Люба дернула за ручку, но дверь даже не шелохнулась. Ощущение такое, что ее прибили к стене, которая замуровывала проход. И до окна она попыталась дотянуться, даже подпрыгнула, дала, что называется, волю своему отчаянию. Не допрыгнула, не зацепилась. И забор ей не осилить.

Она перевела дух, вернулась к дубовой двери. Интересно, что там, в подвале? Что, если камеры и пыточная, как в средневековых тюрьмах? От этой мысли у Любы по спине поползли мурашки. Но не было ничего такого. Сухо, чисто, правда, при этом как будто пыльно, во всяком случае, Любе стало не хватать воздуха. И захотелось пить.

Люба сглотнула слюну, еще раз обошла башню, но так и не нашла способа пройти через нее. Высота, камень, железо, проволока поверх забора. Без лестницы через эту преграду не перебраться, а где ж ее взять? Да и как она полезет в юбке?

Она двинулась вдоль ограды – вдруг где-то пролом или пристройка, по крыше которой можно залезть на забор. Но, увы, забор построен был со знанием дела и содержался как надо. А к пристройкам она вышла. Это были кирпичные здания, стоявшие в форме буквы «П» и образующие внутренний дворик с четвертой стеной из сварных прутьев. Ворота, калитка, и все наглухо заперто. А во дворике кран с водой, сквозь прутья было видно, как капает с него вода. Люба крикнула, но никто не отзывался.

Ближнее к забору здание находилось в трех-четырех метрах от забора. Да и на саму постройку без лестницы не забраться.

Она продолжила путь и вышла к большому пруду, который дышал свежестью и прохладой. Плакучая ива над водой, колированный камыш, пристань из пластиковой доски, беседка. Вода темно-зеленая, без ряски, даже намека на цветение нет. Но чистой ее можно было назвать весьма условно. А в конце пруда за деревьями виднелся бревенчатый дом с открытой террасой. Два этажа, мезонин с балконом. И, главное, дверь в дом была приоткрытой. Так и захотелось крикнуть: «Люди!»

Добравшись до него и открывая дверь, Люба подумала о том, что ей устроили ловушку, но разве это могло ее остановить? Она и без того уже в западне, наверняка Шапиров подло ухмыляется, наблюдая за ней.

Дом был большой, широкая прихожая с аркой, за которой начинался каминный зал с массивной дубовой мебелью. Заметила Люба и барную стойку из деревянных бочек, и пивной кран, который показался ей запотелым. Но пиво ее не интересовало, ей бы воды. А кухня совсем рядом, за широкой аркой, там гарнитурная стенка, кран, раковина.

Но кран лишь недовольно фыркнул. А в кулере не было воды. Она повернула назад к бару. Взяла пивной бокал, подставила под кран, открыла вентиль, и полилось. Пиво светлое, холодное, а как же легко оно пилось. Легко, свежо, вкусно.

– Теперь можно и в баньку, – послышалось вдруг за спиной.

От испуга Люба дернулась, неудачно повернулась, бокал выскользнул из рук, упал на пол и разбился. Но Игнат этого как будто и не заметил. Для него это не потеря. А пол каменный, от пива не размокнет.

– Не надо в баньку, – мотнула она головой.

– Отчего же?

Он открыл дверь в помещение, которое граничило с кухней, и Люба увидела бассейн, за ним – душевая кабинка и дверь, видимо, в парную. На втором этаже, наверное, бильярд и гостевые спальни, возможно, для банщиц легкого поведения.

– Прошу! – Игнат поднял руку, приглашая к бассейну.

– Я ведь уже сказала, – косо глянула она на него.

– Можно со мной, можно без меня.

– Никак.

– Баня в полном твоем распоряжении.

– Не надо.

– Ну, можешь побегать вокруг забора, – усмехнулся Игнат. – Только пивком запасись.

– Тебе нравится издеваться над людьми?

– Я не издеваюсь, я дурачусь.

– И как тебя после этого называть?

– Игнат. Просто Игнат… Ко мне нужно относиться уважительно, – немного подумав, добавил он.

– Это просьба или рекомендация?

– Ты можешь прикусить свой язык? – нервно спросил он.

– Ну да, язык мой – враг мой.

– Опасный враг.

– Ты такой загадочный… Как пять копеек, – съязвила Люба.

Шапиров раздраженно поджал губы и повернулся к ней спиной. Этот самодовольный болван, привыкший к дифирамбам, терпеть не мог критики в свой адрес. Она давно это поняла, но именно поэтому и давила на его больной мозоль. Но, может, уже пора остановиться?

Шапиров ушел, а Люба опустилась на стул, приложив палец к вискам. Голова не болела, но все равно ощущение такое, что вот-вот лопнет от внутреннего давления. Теоретически она свободна, но фактически из этого логова не убежать. Ровно в восемнадцать ноль-ноль ее рабочий день закончится, но ворота не откроются и забор не рассыплется. Но, может, глушилка отключится? Или уже? Люба вспомнила про телефон, оглянулась по сторонам в поисках своей сумочки, но увы. Стащить ее никто не мог, значит, она осталась где-то на территории. Скорее всего, когда она обследовала башню. Поставила сумку на землю и забыла.

Люба подошла к двери, которая неожиданно оказалась незапертой, и, выйдя из дома, направилась к особняку, но уперлась в длинную пристройку с огромными затемненными окнами. Дверь была открыта, и любопытство заставило ее заглянуть внутрь. Там оказался огромный бассейн с голубой водой, и в нем плавал… Игнат.

– А-а, Люба! – приветливо помахал он рукой. – Давай ко мне! Водичка – прелесть!

– Ты это нарочно?

– Купальника нет?

– Да иди ты!

Люба повернула назад, вышла из купального павильона, обогнула флигель. Все двери закрыты, во дворе ни единой живой души, но ясно же, что все это нарочно. Что-что, а тоску Игнат наводить умел.

Она обогнула флигель, прошла мимо крыльца и снова двинулась в сторону башни.

Сумочка лежала в траве, лакированным боком отражая солнце. Какая-то мошка беззаботно ползла по ней. Ей-то, мошке, все равно, она не в плену, а дома.

Люба взяла сумочку, достала телефон, но выяснилось, что батарея разряжена. А ведь она вчера вечером ставила смартфон на подзарядку. Может, аккумулятор нарочно разрядили, чтобы она не смогла позвонить? Но если так, то подзарядку ей не дадут.

Игнат уже вышел из бассейна, когда она вернулась в павильон. Он сидел за столиком в купальном халате. В руке держал бокал с апельсиновым соком, на столике стояла запотевшая бутылка с минеральной водой. А Люба так хотела пить. И в бассейн она бы нырнула с удовольствием. Жара ее утомила, а безнадега добила.

– Водички?

Игнат взял чистый стакан, поднял бутылку. Звук льющейся воды взбудоражил воображение и этим усилил жажду.

Он подошел к ней, подал запотевающий стакан. Но Люба мотнула головой. Игнат настаивать не стал и залпом осушил стакан. Она готова была его убить!

– Купальник в раздевалке, упаковку можешь бросить прямо на пол.

– Можно бросить? – спросила она.

Игнат должен был учуять подвох, но нет, он улыбнулся, празднуя победу над ней.

– Можно.

– Спасибо! – кивнула она и с силой толкнула его в грудь.

Потеряв равновесие, Игнат рухнул в воду, а Люба выскочила из павильона. И бегом к дому-сауне. Дверь там с внутренней защелкой, можно закрыться.

Воды в кране по-прежнему не было, зато пива хоть отбавляй. Холодное, свежее, душистое. И на душе вдруг стало легче. В конце концов, Игнат не запирал ее в подвале, не заковывал в цепи. И дом ей нравился, прохладно в нем, уютно… После четвертого бокала Любе стало все равно. Она вдруг вспомнила, что и здесь есть бассейн, небольшой, но полный, и так вдруг захотелось искупаться в нем. Люба зашторила окна, заперлась в моечной, разделась и плюхнулась в воду. Хорошо!..

В раздевалке она нашла банный халат и, закутавшись в него, вышла в каминный зал, наполнила очередной бокал, села в кресло-качалку. Не так уж все и плохо, хотя и хорошего мало. Вернее, нет ничего хорошего. Если Шапиров собирается соблазнить ее «золотой клеткой», то зря старается. А он соблазнял. Иначе бы она уже сидела на цепи в башне. Чтобы не совала больше свой нос в чужие дела.

А злые дела имели место быть. Дом у Шапирова – настоящая крепость. И эта башня… Что, если там в подвале томится сейчас Рома? И Лена? А может, и Марат с ними. А если Люба будет упорствовать, Игнат отправит ее к ним на пополнение.

Танки слева, танки справа, по фронту – пехота, в воздухе – авиация. Пули, бомбы, снаряды… Но Дима все равно выживет и отразит атаку. Потому что бой компьютерный, не настоящий. А потому и не интересный.

Он остановил бой, отбросил в сторону джойстик. Настоящая жизнь где-то там, за окнами квартиры. Люди в делах и стремлениях, у них есть цель в жизни, а он как не пришей к шубе рукав. Мама работает, а он висит у нее на шее. Вот и спрашивается, чем он лучше альфонса Эдика? Возможно, и мама задается этим же вопросом. Сын, конечно, лучше и дороже, но все равно нахлебник. А ведь она, возможно, нуждается в его помощи. Она считает себя молодой, думает, что еще долго будет управлять своими супермаркетами, но наверняка уже подумывает и о смене поколений. А как она передаст Диме бразды правления, если он ни в зуб ногой?

Он должен еще раз все обдумать, принять решение, а завтра позвонить маме. Нет, лучше позвонить сейчас. Но только он взял телефон в руки, как пришло сообщение.

«Дима, я совсем не та, за кого себя выдавала. Дима, я тебя обманывала. Дима, я так больше не могу. Прости! И не звони. Люба».

Он потрясенно смотрел на экран айфона, но буквы и слова не менялись. Смысл оставался тем же. Люба обманула его, раскаивается в этом, но встречи с ним больше не ищет. Почему? В этом нет больше смысла?

А в чем она его обманула?..

Дима встрепенулся, набрал номер, но Люба снова ответила эсэмэской:

«Я же просила. Не звони».

Дима задумчиво покрутил джойстик в руках и вернул на место. Поднялся, прошел к бару, взял бутылку виски. С алкоголем философия жизни смотрится веселей и доходит легче. Может, потому что он впитывается сразу в кровь.