Глава 4

Интересная женщина: убили любовника, преступники фактически рыщут вокруг ее квартиры, но Арину это как-то не очень смущало. В ее голосе звучал восторг, когда она рассказывала, как Макс бросился за преступником. Для нее это всего лишь приключение, мало того, ей хотелось красивого продолжения, она пребывала в каком-то глупо-восторженном ожидании. Или она феерическая дура, или это была какая-то игра. Но на ее звонок Малахов отреагировал без промедления и выехал на место.

В пути Артем звонил Максу, но тот не отзывался. Прыгалев позвонил сам, когда уже почти был на месте.

– Иваныч, ты где?

– Уже на Котовского. Арина позвонила?.. – в голосе Макса звякнула какая-то каверзная насмешка. – Там во дворе у ее подъезда «Шкода» черная стоит. Может стоять… Наш клиент к ней сейчас бежит. Может бежать…

– Не догнал?

Малахов свернул во двор печально знакомого дома и увидел стоящий у подъезда «уазик» с крутящимися мигалками. Он сам поднимал по тревоге дежурные экипажи патрульно-постовой службы, одна машина уже прибыла.

– Одного догнал, а второй его уложил. Наглухо. И меня подстрелил…

– Ты как?

– Да нормально. Давай по координатам сориентируемся…

«Шкода» стояла возле подъезда, двух постовых Артем оставил смотреть за ней, а сам вместе со старшим наряда пошел на сближение с преступником. Но так на него и не вышел. Видимо, зверь почуял опасность и ушел другой дорогой.

Второй подъехавший экипаж он сориентировал прямиком на Макса. И сам вышел к месту. Прыгалев уже сидел на заднем сиденье «уазика», сержант осматривал его рану. Дырки в ноге не было, но гематома была большая – чуть не с кулак величиной. К тому же кровоточила.

– Рикошетом ушла. – Прыгалев скривился от боли.

– До свадьбы заживет.

– Ну, нет, сегодня я жениться не стану, – засмеялся Макс. – Не судьба.

– А сегодня и не заживет.

– Ну, это мы еще посмотрим. Тут на ключах пальчики могут быть, – Макс достал из кармана что-то завернутое в чистый носовой платок.

Малахов кивнул, увидев чехол с ключами от автомобиля. Кожа черная, глянцевая, как будто созданная для того, чтобы хранить отпечатки пальцев. На коже «пальчики», как правило, не остаются.

Но «пальчики» могли быть в машине, на которую указывал Макс. Впрочем, личность владельца установили по номерам, еще до того, как прибыл эксперт. На Индустриальную улицу выдвинулась группа захвата. По этому же адресу отправился и Артем. А Прыгалева отправили в больницу чуть ли не под конвоем. Не хватало еще, чтобы у него началась гангрена.

Коновалова Василия Михайловича дома не было. Его жена разрыдалась, не зная, как отвечать на вопросы. Или она просто выбрала такую тактику, чтобы тянуть время.

– Где ваш муж находился сегодня ночью? – спросил Малахов, глядя на плачущую женщину.

Молодая еще, слегка за тридцать, вроде бы симпатичная, но такая зачуханная, как будто жизнь для нее давно уже остановилась.

– Да не знаю я, – всхлипывая, проговорила Коновалова.

И квартира убогая: две комнаты, обои старые, облезлые, потолки серые. Осматривая квартиру, Артем заметил детскую кроватку.

– Дети у вас есть? – спросил он.

– Да, Сашке три года.

– И где он?

– У мамы… У моей мамы, – поспешила поправиться женщина.

– А у Василия мама есть?

– Да… – замялась она.

– Адрес?

В ответ Коновалова разрыдалась.

– Знаете, где вчера был ваш муж. Поэтому и ребенка к матери отправили…

В кармане у Малахова запиликал телефон. Звонил Полковников, которого он оставил на Котовского.

– Личность убитого установили: Патрикеев Степан Авдеевич. Брат жены Коновалова.

– Спасибо, Вадим. Будь готов, сейчас надо будет по одному адресу проехаться, возьмешь группу… Марина с тобой?

– А куда она без меня?

Марину надо было бы отправить домой, но ведь не оставит она мужа – Малахов это понимал.

– Возьми бронежилеты.

– Хорошо.

– Не хорошо, а так точно. Узнаю, что забыл, разжалую в лейтенанты. Я не шучу.

Малахов сбросил звонок, но телефон убирать не стал. Устало посмотрел на женщину, которая продолжала всхлипывать, закрыв лицо руками.

– У вас был брат? – спросил он.

– Почему «был»? – Она резко повернула к нему голову.

– Убили его. Ваш муж его и убил.

– Слышь, мент! Да я тебя за такие шутки! – зашипела Ольга.

В какой-то миг Артему показалось, что женщина превращается в змею. Даже возникло желание схватить ее за горло.

Артем позвонил Полковникову, попросил скинуть фото покойного. Ждать пришлось не больше минуты.

Показывая фотографию с того света, Артем держал телефон крепко. И как оказалось, не зря. Женщина психанула, попыталась выбить мобильник, но ударить смогла только по пустоте. Замахнулась было и на Малахова, но замерла, натолкнувшись на его взгляд, такой же резкий, как выстрел в упор.

– Спокойно, Ольга Авдеевна, спокойно. Не надо на меня злиться. Это не я стрелял в твоего брата, его убил твой муж. Чтобы спасти свою шкуру. Когда он тебе звонил?

– Не звонил! – зашипела женщина.

– Где твой телефон?

– Нет у меня телефона.

– Собирайся.

– Куда собираться? – опешила Коновалова.

– Пока в СИЗО, потом в тюрьму, по приговору суда. Ребенка – в детдом.

– Как это – в детдом?

– Ну, если твоя мать откажется воспитывать сына твоего Васи, который убил ее сына.

– Не убивал Вася. Не мог он!

– Ну, может, суду поверишь. Давай, собирайся.

– А за что суд? Я ничего не делала!

– Соучастие в убийстве.

– Не соучаствовала я, – поплыла Коновалова.

– Где вчера муж пропадал всю ночь?

– Ну, со Степкой они гуляли… Убью, если узнаю, что по бабам!

– Оля! Ну что за дешевый балаган? – как от зубной боли скривился Артем. – Ты прекрасно знаешь, где был твой Вася.

– Да не знаю я!

– А Сухобокова знаешь?

– Нет.

– Олег его зовут.

– Олегов много…

– А о ком чаще всего говорили?

– Ну, говорили… Как ты говоришь? Сухобоков?

– Сухобоков.

– Ну-у… – Коновалова осеклась.

– Что «ну»?

– Да не знаю я никакого Сухобокова! – заголосила заезженная пластинка.

– Мать где твоя живет?

Коновалова громко зарыдала, давая понять, что не может говорить. Но Малахов ее все же разговорил.

* * *

Марина набросила на себя бронежилет.

– Застегнись, – неодобрительно глянул на нее Вадим.

– Терпеть не могу этот панцирь.

– А я терпеть не могу быть лейтенантом.

– Малахов пошутил.

– А тебе присвоят капитана. Посмертно.

– Уговорил.

Марина качнула головой, застегнула бронежилет на все ремни.

– Можешь поплакаться мне в бронежилетку, – усмехнулась она.

– У меня сейчас только бронеслезы.

Вадим понимал, что имеет дело с опасным противником, поэтому настраивал себя на серьезное испытание. Для настоящего мужчины, который не плачет.

Тревога оказалась напрасной: Коновалова в доме у тещи не оказалось. Но бронежилет все же пригодился. Вадим показал женщине фотографию покойного Патрикеева, и с ней случилась истерика. Она схватила сковородку, размахнулась, собираясь ударить его по голове. Вадим инстинктивно ушел в сторону, перехватил руку, но сковородка превратилась в метательное оружие и угодила Марине в грудь. К счастью, прикрытую бронежилетом.

– Ты что, хочешь сделать меня капитаном? – возмущенно спросила Марина. И ушла, потому что нужно было унять ребенка, который рыдал в соседней комнате. А Вадим занялся Патрикеевой.

– Коновалов убил вашего сына. Именно поэтому мы его ищем.

– Я вам не верю!

Полковников усмехнулся. Стадия отрицания и гнева слегка затянулась, но рано или поздно Патрикеевой придется принять неизбежное.

– Можете не верить, это ваше право.

– Да, право… – кивнула женщина.

– Но у вас нет ни малейшего права покрывать убийцу своего сына.

– Вы Степу сами убили.

– За что мы могли его убить?

– За что… Знаю я вас!

– Может, вы знаете вашего сына? В какую историю его впутал Коновалов?

– В какую историю он его впутал? Не впутывал он Степу… – Женщина взяла грязное кухонное полотенце, кончиком промакнула мокрые от слез глаза.

– Но история-то была?

– Какая история?

– Степа убил человека, мы шли по его следу, но в момент задержания появился Коновалов. Степа мог сдать Коновалова, поэтому тот его и убил.

– Степа мог сдать Василия? – задумалась женщина.

– А то, что ваш сын убил человека, вас не удивляет?

Женщина протяжно вздохнула и склонила голову, закрыв ладонями лицо.

– А Коновалов убил его самого. Вы не хотите посмотреть в глаза убийце своего сына? – Вадим настойчиво давил на больную мозоль.

– Говорила я Ваське, отстань от моего Степки! Как знала, что добром это не кончится. Васька его стрелять учил. У них там в лесу…

Женщина запнулась, но Вадим не позволил ей уйти в сторону:

– Что у них там в лесу?

– А что там в лесу? Лес там в лесу, они там и стреляли…

– Дострелялись, – Полковников постучал по экрану смартфона, который по-прежнему держал в руке. – Лежит ваш сын на сырой земле. А его убийца деньги считает.

– Какие деньги? – Патрикеева тоскливо посмотрела на него.

– А которые они за убийство получили. Может, он и убил вашего сына, чтобы себе все забрать. Там много – не меньше миллиона, – на ходу сочинил Вадим.

– Есть там в лесу хижина. Даже не хижина, а сарай. Степка туда часто в детстве ходил, нравилось ему.

Женщина залилась слезами, но Вадим уже не сомневался, что путь к лесной хижине она укажет.

Лес начинался сразу за поселком. До опушки добрались на машине, дальше нужно было идти пешком.

– По этой тропинке прямо, – сказала женщина, кутаясь в пуховый платок.

Преступник был вооружен и, судя по всему, стрелял он отлично. Вадим не хотел, чтобы Марина пострадала, а тут такой отличный повод оставить ее возле машины.

– Варвара Тимофеевна, вы остаетесь здесь. Под присмотром товарища старшего лейтенанта. Которая отвечает за вас головой, – сказал он, пристально глядя на жену.

– А вот это лишнее! – Марина возмущенно посмотрела на него.

– Разжалую!

Угроза Марину ничуть не напугала, но все же она осталась на месте. Мало ли, вдруг у Варвары Тимофеевны снова шарик за ролик заскочит – позвонит своему зятьку, предупредит.

Позвонить женщина Коновалову не могла. Но, возможно, его предупредил кто-то другой. Или сам почуял опасность.

Сотрудники осторожно подкрались к продолговатому, из подгнивших досок строению, но подозрительный звук почему-то послышался за спиной. Ветка под чьей-то ногой треснула.

Вадим обернулся и увидел человека, крадущимся шагом выходящего из-за кустов. Глаза давно уже привыкли к темноте, зрение не могло обмануть его.

Человек тихонько пробирался к тропинке, по которой можно было выйти к поселку. Стараясь не шуметь, Вадим повернул за ним, но тот почувствовал опасность, обернулся, заметил его и побежал.

– Стой! Полиция!

Коновалов – наверняка это был он – бежал как ошпаренный. Вадим едва поспевал за ним. Несколько раз он выстрелил в воздух, чтобы предупредить жену.

Марина поняла все правильно. Вышла Коновалову навстречу, затаилась и в нужный момент атаковала. Вадим видел, как она укладывает его на землю, заламывая ему руку за спину.

– Пусти, сука! – хрипел задержанный.

– У тебя нет права рычать на женщину! – доставая наручники, сказала Марина.

– Зато есть право жрать землю.

Вадим научился не реагировать на оскорбления со стороны преступного элемента, но, когда дело касалось Марины, он забывал о добродетелях. Коновалов назвал его жену «сукой», как его можно было за это простить?

Он ударил задержанного по почке со знанием дела. Коновалов засучил ногами от боли.

– Урод! – сквозь зубы простонал убийца.

– Урода я тебя прощаю.

– Вадим, ты такой добрый, – Марина влюбленно смотрела на него.

– Сам себе удивляюсь.

– Давай ему коленку прострелим, – предложила она.

– Зачем?

– А зачем он Макса ранил. Макс сейчас в больнице. Ему делают болючие уколы. Можно и я сделаю этому укол? – доставая пистолет, спросила Марина.

– А сможешь?

– Ты же знаешь, я психически ненормальная.

Марина сняла пистолет с предохранителя, приставила ствол к ноге и посмотрела на бойца из группы захвата, который стоял у Вадима за спиной.

– Или лучше яйца отстрелить? Чтобы не размножался.

– В тюрьме от амбалов дети не родятся.

– Ну, хорошо, тогда под коленку. Чтобы от амбала не смог убежать.

– Эй, вы не имеете права! – не выдержал Коновалов.

– Во дурак! – зловеще засмеялась Марина. – Ты в капитана полиции стрелял! Здесь мы тебя и похороним!

– Живьем, – добавил Вадим.

– Ну нет, живьем я не смогу. Это слишком!.. – мотнула головой Марина. – Сначала убьем.

Она приставила ствол к затылку.

– Да не хотел я стрелять! Рука сорвалась! – голос у Коновалова вибрировал от нервного напряжения.

– И в Патрикеева – рука сорвалась?

– Я не думал, что попаду…

– А попал! Очень конкретно попал! Кто Кручинина убил?

– Патрикеев убил.

– Ну, конечно!

– Да правда он!

– А ногу кто проколол?

Вадим занимался трупом Патрикеева, но брюки с него не снимал, ноги не осматривал и не знал, есть ли там следы от контакта с гвоздем.

– Где проколол?

– В траншее, когда бумажник искал?

– Зачем проколол? Просто поцарапался.

– До крови?

– Ну, да, до крови… Зеленкой залил, и все.

– Ты?

– Да нет, Степа. А я на подхвате…

– Значит, и убил, и зеленкой… А убил молотком… Ты же вроде стрелять его учил.

– Ну, да, Олег… – Коновалов запнулся, но тут же продолжил: – Был у нас пистолет, мы тренировались…

– Откуда пистолет?

– Да какая разница? Убили же не из пистолета.

– Но убили.

– Не собирались. Лопатник чисто дернуть…

– У случайного прохожего?

– У случайного прохожего.

– А «жучка» зачем ставили…

– «Жучка»?! Ну, так Степа влюбился. В эту, как ее… Арина ее зовут.

– Значит, один ее любовник дал вам пистолет, чтобы вы случайно ограбили другого ее любовника?

– Какой любовник?

– Олег его зовут. Про какого Олега ты сейчас мне тут говорил?

– Не знаю я никакого Олега!

Вадим качнул головой. Все, закончился запал, который Марина вставила в задницу этому болвану. Выгорело все, вместо правды пошла пурга. А по новой кошмарить Коновалова бесполезно. Острота момента уже прошла, он больше не купится. Придется давить его фактами, но это уже не здесь.

* * *

Эксперты закончили работу, тело Патрикеева отправили в морг. И автомобиль Коновалова обследовали «от» и «до». Впрочем, убийцу взяли и без этого. Звонил Полковников: и задержал он Коновалова, и расколол. Правда, еще неизвестно, кто именно убил Кручинина – он или Патрикеев. На покойника все, что угодно, списать можно. Но с этим завтра. А на сегодня работа окончена.

Автомобиль Кручинина так и остался стоять во дворе дома на Котовского. Свой «Паджеро» Артем забирает, через пятнадцать минут будет дома – и спать, спать.

Он уже открывал машину, когда вдруг появилась Арина. Время позднее, во дворе сонная тишина, сознание в полумраке. Грешным делом он решил, что женщина ему мерещится. Ан-нет, она вышла к нему, в светлой норковой шубе. Ночь холодная, шуба сейчас по делу. И к телу.

– А вы уезжаете? – кутаясь в меха, спросила она.

Артем кивнул, внимательно глядя на нее. Арина, казалось, только и ждала предложения. Позови он ее с собой, она с радостью согласится. Но он не позовет.

– Да пора уже.

– А как там Максим?

Шуба надета в рукава, но Арина вела себя так, как будто шуба была накинута на плечи. Держалась за лацканы, как будто она могла распахнуться, съехать с плеч и упасть. Но при этом она демонстрировала свои красивые длинные пальцы с маникюром. Пальчики эти не знали покоя – шевелились, навевая крамольные мысли.

– В больнице… А он вам не звонил? – с умыслом спросил Артем.

Если Макс не звонил Арине, то и ему не стоит общаться с ней.

– Нет.

– У вас должен быть номер телефона.

– Да дело не в Максиме…

– А в чем?

– Ну-у… – замялась Арина. – С Максом было спокойно, а сейчас не знаешь, чего ждать. Страшно мне, – поежилась она, призывно глядя на Артема.

Уж очень она хотела, чтобы он ее защитил. И желательно не один раз… Он бы удивился, если бы перед ним стояла сейчас обычная женщина. Нормальные женщины мужиков к себе так не зазывают. Но Арина профессиональная любовница. Причем осиротевшая. Ей сейчас требовалась мужская ласка, без этого она просто не сможет уснуть.

– А нечего бояться. Один убийца вашего сожителя в морге, другой задержан. Или вы еще кого-то боитесь?

– Может, и боюсь.

– Давайте мы в следующий раз об этом поговорим. Вас проводить?

– Да, конечно! – взбодрилась Арина.

Но Малахов проводил ее только до квартиры. И очень извинился, отказываясь от чашечки кофе. Но уходил скрепя сердце. Жены у него нет, а он мужчина, и для нормальной жизни ему требуется «сладкое». Но помимо потребностей, у него есть и принципы. Арина замешана в убийстве, и пока дело не закрыто, он не имеет права спать с ней.