Глава 13

Степан, конечно, союзник ненадежный, но стреляет просто превосходно – быстро, метко. Он мог взять на себя одну машину, Семен – другую. Делать это лучше всего утром, когда преследователи начнут готовиться к новому рабочему дню. Сначала придется вычислить главного, которого убивать не надо, а потом всех остальных пустить в расход. В тайге медведь – прокурор. Он сейчас шибко злой будет, если его разбудить.

– Идем?

– Можно.

– Сначала давай глянем, что там у нас, – сказал Семен.

Они осторожно вышли к дороге, какое-то время наблюдали за вражескими машинами, а затем направились к ним. Обстановка была спокойная. Хорошо, если возле внедорожников стоит такая же тишина.

Дорога отняла много времени, но утро все не наступало. До рассвета оставалось часа три, когда они вышли на исходные позиции.

Внедорожники стояли на прежнем месте. Двигатели работали едва слышно, но в любом случае звук был. Семен и Степан могли перешептываться, не опасаясь, что их подслушают.

– Может, прямо в машинах их и положим? – спросил Степан.

– А сможем?

– Ты останешься здесь, а я зайду с той стороны.

Семен усмехнулся себе под нос. Идея отличная. При первых же выстрелах люди начнут выскакивать из машин. Но никаких шансов у них не будет, если бить по ним с двух сторон. Однако план этот хорош был только с тактической точки зрения, а с политической – нет. Степан должен оставаться под присмотром. Нельзя ему идти на ту сторону.

– Давай делать так, как решили. Ждем, когда они сами выйдут.

– Не доверяешь мне, да? – осведомился Степан.

– Я же говорил, что старшего надо оставить в живых. А как мы его вычислим, если сразу стрелять начнем?

– Не доверяешь.

– Ждем.

– Пойми, они сказали, что это ты Славку положил, – сказал Степан с виноватым видом.

– Ты не мог поверить в этот бред.

– Еще ты из Москвы. А я терпеть не могу столичных. Одна тамошняя падла Валюху мою!.. – Степан обреченно махнул рукой.

– Попробуй ее вернуть.

– Как?

– Помоги мне, заработай много денег, стань большим человеком. Будешь жить в Москве, квартира с видом на Кремль, «Майбах» с охраной.

Семен просто обязан был заручиться поддержкой Степана, поэтому не скупился на воздушные замки, стоящие на золотых горах.

– А можно?

– Нужно.

– А этого, который теперь с Валюхой, ты же можешь уволить?

– Могу.

– Ты уж извини, что я купился на уговоры этих московских уродов. Сколько раз говорил себе, что нельзя им доверять.

Сначала Семен услышал, как скрипнул снег под чьей-то ногой, потом повернулся и увидел человека в зимнем маскхалате. Этот спец не смог подкрасться к ним бесшумно. Лязгнул затвор, пуля рванула в одну сторону, гильза полетела в другую. А Степан зарылся головой в куст, снег на ветках которого окропился его кровью.

Семен замер в растерянности всего на мгновение, хотел было вскинуть карабин, но не успел. Ствол пистолета, удлиненный глушителем, ткнулся ему в лоб. Парень в ужасе закрыл глаза.

Перед его глазами промелькнула Надя, голышом стреляющая в бандитов, затем он увидел отца с раной в груди. Вздорная ухмылка Ольги Алексеевны, иезуитская улыбка Элен, влюбленный взгляд Яны, вездеход на дороге, занесенной снегом, голый Степан с дубовым веником, весь в клубах банного пара.

Степана уже нет. Семен – следующий на очереди.

Снова заскрипел снег под чьими-то ногами, зашевелились кусты. К одному спецу вышел другой. Они уже сделали свое дело, могли больше не маскироваться и стрелять без глушителя. Все равно ни один посторонний человек не услышит.

От обиды у Семена заслезились глаза. Он разработал весьма хитрый план, пытался контролировать своих преследователей, Степана на свою сторону перетянул, даже выяснил, кто стоит за похищением отца. Осталось только решить проблему с этими вот ребятами, которые, как ему казалось, вели себя очень уж неосторожно. И вдруг – полный облом. С летальным исходом.

– Страшно? – прозвучал голос над его головой.

Семен кивнул. Кому же не страшно умирать?

– Где чемоданчик?

– Там где-то. – Семен махнул рукой в сторону своего вездехода. – Завтра искать собирался.

– А почему не сегодня?

– Нужен вам чемоданчик, так забирайте его сами.

Семен не собирался становиться в позу идеологически сознательного партизана. Чемоданчик вам требуется? Пожалуйста! Только сначала попробуйте найти его!

– Ты отыщешь, мы заберем, – сказал один.

– Руки! – приказал второй.

Эти типы специальной пластиковой лентой стянули за спиной руки Семена.

Из-за машин вышли еще двое, оба в маскхалатах, которые скрывали даже лица. Оказывается, преследователи выставили кордоны с двух сторон. Они все-таки засекли Семена и повязали его. Не такие уж они и бездельники, как он слишком самонадеянно о них думал.

– Взял поганца? – густым зычным голосом спросил человек, приближающийся к Семену.

Тот видел его глаза, брови, переносицу. Все остальное было скрыто.

– А куда он денется?

– А второй?

– Ты же сказал…

– А если бы перепутал?

– Кто ты такой? – спросил Семен и пристально посмотрел в глаза человеку, в котором угадывался старший группы.

Совсем недавно ему очень хотелось поговорить с ним с высоты своего положения, но, увы, унижен был он сам.

– Кто я такой? – Старший взглянул на своего спутника, как будто просил его посмеяться над этим нахалом вместе ним.

Но он тут же снова повернулся к Семену и врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Даже теплая куртка, пошитая из плотной ткани, не смогла погасить силу удара. Острая боль едва не свернула Семена в бараний рог. Он удержался на ногах одной только силой воли.

– Вопросы есть?

Семен промолчал. Вопросы у него, конечно, были, но он знал, что эти типы на них не ответят. А вот внутренности отбить могут запросто.

– А у меня вопросы есть.

– Я знаю, где чемодан, и завтра найду его.

– Сегодня.

– Уже сегодня, – согласился Семен.

– Под нашим мудрым руководством.

– А потом вы меня убьете.

– Давай не будем забегать вперед. Ну, и чего стоишь столбом? Приглашай в гости, на чай.

Семен окинул взглядом внедорожники. Машины отличные, но по сравнению с его вездеходом безнадежно тесные. Чай в них еще можно вскипятить, а суп там сварить или мясо пожарить – практически нереально.

– Пошел!

Семен схлопотал толчок в плечо и побрел по дороге в сторону своей машины. Он очень скоро устал, потому что руки его были связаны за спиной. Это существенно сковывало движения, мешало идти.

– Давай! – поторопил его голос за спиной.

Семен остановился и спросил:

– А руки вперед можно?

Сначала эти поганцы ударили его по ногам, заставили опуститься на колени, только затем перевели руки из одного положения в другое.

Вездеход стоял с включенным двигателем. В салоне тихонько работал телевизор, было тепло.

– Нормально живем! – сказал парень, который застрелил Степана, и опустился в кресло.

Его напарник бухнулся на лежанку, которую приготовил для себя Степан, и заявил:

– Не кантовать!

Он велел Семену забраться в узкий проход между столиком и перегородкой, отделяющей салон от водительской кабины, сесть там и прислониться спиной к откатной двери.

– Будешь дергаться, на мороз выкинем! Отдыхай пока.

Семен вздохнул, прижался ухом к прохладной пластиковой перегородке, закрыл глаза. Ему надо было собраться с мыслями.

Наемники провели ревизию его запасов, пожарили яичницу, приготовили чай. А там и рассвело.

Старший подошел к нему сзади, сильными лапищами обнял голову, потянул ее вверх, но тут же отпустил. Оказалось, что это был всего лишь способ привлечь к себе внимание.

– Слушай сюда, дружок. Убивать мы тебя не станем. Дадим лыжи, пожрать – и вали на все четыре стороны. Ты же все-таки Морозов, да?

– Морозов.

– Вот и живи, раз ты Морозов. Но это если чемоданчик найдешь. А коли нет, то к отцу отправишься.

– А его убили?

– Вставай! – Этот гад снова потянул пленника за голову, заставляя подняться на ноги.

– Там снег везде, лыжи нужны, – уныло сказал Семен.

Старший группы ничуть не сомневался в том, что Морозова-старшего нет в живых. Возможно, он даже видел тело или даже хоронил его. А если так, то Надя из одной с ним шарашки.

Семен пополнил свой багаж сведений о враге. Только толку с этого – ноль без палочки. Найдет он чемодан или нет, его все равно убьют. Если будет искать долго, то прикончат не сразу. Но стоит ли цепляться за жизнь, полную унижений? Все равно на помощь никто не придет.

Он помнил место, где спрятал чемодан. Алмаз был закопан под этим же деревом. Оружие хранилось в другом тайнике. С него и нужно было начинать.

Семен тоскливо усмехнулся, представив, как стреляет в своего мучителя. Нереально это. Если наемники не позволили обвести себя в главном, то и в малом не дадут разгуляться. Пистолет Семен, может, и найдет, но в ход его пустить никак не сможет. Даже если эти гады ему руки развяжут.

А они так и сделали, чтобы он смог встать на лыжи.

– Попробуешь сбежать, пристрелим, – предупредил его старший, толкая в плечо. – Будешь брыкаться, переломаем кости. А найдешь чемоданчик, отпустим.

– Тут недалеко, – буркнул Семен.

– Пошел! И не оглядываться!

Он получил удар в плечо, оттолкнулся палками и покатил на встречу со своей смертью. Лыжные палки – тоже оружие, но в спину парню дышали три здоровенные морды с карабинами. Они ему даже размахнуться не дадут, мигом кости переломают.

Семен, как от него того требовали наемники, не оглядывался, но все же смог оценить обстановку. Один противник остался возле машины, все прочие отправились вслед за ним. Как сладить с ними? Что трое, что четверо – сила непреодолимого действия. Шансов у Семена не было. Если только на помощь кто придет. Но это вообще из разряда фантастики.

Семен помнил, как прятал оружие. Чувствовал он тогда себя, мягко говоря, неважно, а возни было – выше головы. Тут и место сухое нужно было найти, и прикопать стволы. Но ему повезло, он наткнулся на пригорок, заросший березами, корни которых заметно выпирали из земли. Почва под ними была сухой, рыхлой, в провалах. В одном из них он оружие и спрятал, закидал его сначала листвой, а потом и землей.

Семен не торопился. Он понимал, что этот концерт по заявкам врагов нужно заканчивать как можно скорей, но и умирать ему почему-то не хотелось. Парень шел, наслаждался морозом, снегом, возможностью скользить по нему на лыжах. Совсем скоро для него все закончится.

Он не спешил, но, может быть, именно поэтому быстро нашел березу с крестообразной зарубкой на толстом стволе.

– Здесь, – тихо сказал Семен.

– А чего так невесело? – услышал он насмешливый голос за спиной.

Вместе с ним раздался густой плотный щелчок. Наемник передернул затвор карабина, чтобы Семен не расслаблялся.

Лопаты у него не было, но это и необязательно. Землю над свертком он мог раскидать и руками. Времени уйдет больше, чем с лопатой, но ведь ему торопиться незачем и некуда. На тот свет не опоздаешь.

Снимая лыжи, Семен заметил небольшое отверстие под деревом. Неужели это окошко медвежьей берлоги? Место сухое, земля рыхлая, корни дерева – как скрепляющий каркас. А почему нет?

В другое время Семен бежал бы отсюда со всех ног. В начале ноября в спячку заваливаются медведицы, чаще всего со своим выводком. В тайге нет ничего страшней, чем мать, защищающая своего детеныша. Но именно в этом Семен и увидел свой шанс. Медведи спят чутко, а самки с детьми – тем более.

Семен опустился на колени и услышал тихое рычание, доносящееся из окошка. Ну вот, началось. Медведица могла выскочить из берлоги в любой момент, но еще реальнее был выстрел в спину. Семен торопливо разгреб снег над местом, где лежали стволы. Окошко было совсем рядом, только руку протяни. Рычание заметно усилилось.

Семен быстро разрыл землю над свертком из прорезиненной плащ-накидки. Автомат там, два карабина, пистолет «Беретта» с полной обоймой.

Он распаковал сверток с ближнего края, просунул в него руку. Наемники внимательно следили за ним. В стволах, нацеленных ему в спину, дышала смерть.

Рычание усилилось, земля затряслась, медведица пришла в движение. А Семен все никак не мог нащупать пистолет. Из окошка показались мохнатые когтистые лапы.

Семен должен был бросить все, закричать и бежать. Не исключено, что медведь отвлечет наемников и можно будет удрать. Но Семен не поддался панике. Сначала он нащупал снаряженную запасную обойму, которая была пристегнута к спусковой скобе, и только затем – рукоять пистолета, потянул его на себя.

А из берлоги показалась медвежья морда. Бешеные глаза, оскаленная пасть, лютый рык.

– Эй, это что такое? – спросил кто-то за спиной у Семена.

В голосе – смесь удивления и страха. Паника уже где-то близко.

– Блин, мочи зверюгу!

Три карабина ударили разом. Первая же пуля выбила медведице зуб, вторая – глаз, и это было только начало.

Наемники, увлеченные охотой, теперь не обращали на Семена никакого внимания. Он смог снять пистолет с предохранителя и передернуть затвор.

Но не сдавалась и смертельно раненная медведица. Она все-таки вырвалась из берлоги, Семен отскочил в сторону, но когтистая лапа все же задела его плечо. Боли он не почувствовал, не до того ему было.

Первым на Семена глянул старший команды. Он расстрелял всю обойму и лихорадочно перезаряжал карабин. Но парень стрелять в него не стал. Пока у врага нет патронов, он не опасен.

Он выстрелил в наемника, который стоял к нему ближе всех. Мордастый громила дернулся, как будто его подключили к высоковольтной линии. Пуля попала ему в голову.

Старший засуетился, а его дружок, верзила с горбатым носом, направил на Семена ствол. Он сделал это невероятно быстро. Семен просто не успевал сработать на опережение.

Но в карабине у горбоносого типа тоже уже не было патронов. Семен выстрелил, но его противник резко сместился в сторону, и пуля прошла мимо. А старший уже перезарядил свой карабин, дослал патрон в патронник.

Семен выстрелил в него. Пуля ударила в живот. Командир наемников упал, выронил карабин из рук.

Парень перенес огонь на горбоносого типа, который пытался удрать от него, на ходу перезаряжая карабин. Семен стрелял, но пули как заговоренные проносились мимо. Вряд ли виной тому была запасная обойма, которая болталась под спусковой скобой, как два бубенца в одном мешочке.

И все-таки ему повезло. Последняя в обойме пуля прострелила шею беглеца, и он рухнул на землю.

За спиной Семена послышался истошный крик, смешавшийся со звериным рычанием. Шансов у медведицы не было никаких, слишком страшными оказались раны, но и жизнь еще не совсем оставила ее. А главный ее обидчик был без оружия, с пулей в животе. Он не мог защищаться. Издыхающая медведица зубами вцепилась ему шею. У нее уже не было сил отгрызть ему голову, но убить его она смогла.

Семен махнул рукой на тайник с оружием. Он забрал карабин у мордастого громилы, прихватил рацию и четыре магазина, перезарядил «Беретту», сняв со скобы запасную обойму.

Сама природа-мать пришла ему на помощь, но радоваться было еще рано. В живых оставался четвертый наемник, тот самый, который убил Степана. Серьезный спец, такого с наскока не возьмешь.

Ветер дул в сторону стоянки. Противник наверняка слышал выстрелы. Не исключено, что он уже находился где-то рядом.

Семен далеко уходить не стал, поднялся на холм, осторожно, стараясь не сбить снег, залез под куст, из-за которого просматривалось место перед берлогой. Карабин у него был самый обыкновенный, охотничий, а вот оптика – снайперская, весьма серьезная. Ему хотелось проверить ее в деле. Хорошо бы попасть преследователю в ногу, а затем оказать ему помощь в обмен на ценную информацию.

Семен осмотрел карабин, взял его на изготовку, поймал в прицел мертвую медведицу. Бурая туша с трудом просматривалась через деревья, а покойник, голову которого она держала в зубах, лишь угадывался. Если бы Семен не знал, что там человек, то ничего и не понял бы.

Он отложил карабин в сторону, глянул на плечо. Куртка там порвана, рука болит так, как будто ножами ее исполосовали и солью посыпали. Семен через грудь просунул пальцы в рукав, мокрый от крови.

Парень слишком хорошо помнил, как нуждался в бинтах в своем летнем путешествии по тайге, и в этот раз позаботился о перевязочных материалах. И в рюкзаке у него запас, и в машине, и при себе он всегда держал целую аптечку, расфасованную по карманам.

Семен достал из кармана пластырь с гемостатической губкой, распечатал, просунул под рукав, налепил на рану. Хорошо бы еще и перевязать, но это потом.

В кармане запищала рация, Семен вынул ее, глянул на дисплей. Его вызывал абонент с позывным «Чипс».

– Я люблю чипсы средней степени поджаристости, – заявил он.

– Это ты, поганец? – осведомился Чипс.

Судя по его дыханию, он находился в движении, и рацию он держал в кармане, потому что руки были заняты лыжными палками.

– Ваша миссия накрылась медным чемоданом.

– Где чемодан?

– И премия твоя тоже накрылась.

– Ты об этом пожалеешь!

– А может, ты головы лишишься? Одному ее отгрызли, тебе оторвут.

– Кому голову отгрызли?

– И кому, и кто. Медведь из берлоги. А я сбежал.

– И рацию прихватил, да?

Семен поморщился, сожалея о содеянном. Надо было и рацию оставить, и оружие. Взял бы карабин из схрона, а все остальное сунул под снег. Тогда Чипс решил бы, что у него нет ствола. Он сейчас не опасался бы снайперского выстрела.

– Мы здесь вдвоем остались. Одному скучно, хоть с тобой поговорю.

– Я смотрю, у тебя настроение поднялось. Я его опущу.

– Ты уже один. И я один. Силы равны.

– Посмотрим.

– Убьешь меня, останешься без чемоданчика. Тебе что сначала оторвут – голову или яйца?

– К чему ты клонишь?

– Мы можем договориться.

– Да?

– Ты забираешь алмаз и сваливаешь.

– Алмаз? – В голосе Чипса расстроенной гитарной струной звякнули алчные нотки.

– Я перепутал тайники, думал, там чемодан, а нашел алмаз и берлогу. Это леший медведицу послал, чтобы она алмаз охраняла.

– Ты бредишь?

– Бредил твой начальник. Сам полез к зверюге в лапы, алмаз хотел отобрать. Медведица сдохла, камень под ней. Забирай его и сваливай отсюда.

– А если не свалю?

– А зачем тебе работать на чужого дядю? Ты легко продашь алмаз за десять миллионов зеленью. Сам знаешь, что ты можешь купить на эти деньги?

– Под медведем, говоришь, да?

– Под медведицей. Хотя, может, и под медведем. У самки медвежата должны быть, а я их не видел.

– Тем лучше.

Семен не стал отключать рацию, она заглохла сама по себе. Разрядилась батарея.

Парень действительно не видел медвежат, но ему вовсе не обязательно было говорить об этом Чипсу. Если, конечно, он не хотел переиграть его.

Семен мрачно усмехнулся. Его хитрый и сложный маневр привел к определенному результату, но едва не стоил ему жизни. Тем более что игра продолжалась.

Он понимал, что имеет дело с умным человеком. Чипс должен сообразить, что противник подманивает его к медведю. Не сунется он туда, осмотрит место из укрытия, увидит следы, которые оставил Семен, и пойдет за ним, но не напрямую, а в обход.

Парень снял куртку, пристроил к ней карабин, нацелил ствол на медведя, немного подумал, снял зимние штаны и шапку. Пусть Чипс думает, что это человек под кустом лежит.

Мороз крепчал, а Семен был в летнем и без шапки. Из оружия только пистолет с пятнадцатью патронами в обойме. Ему почему-то вдруг захотелось заглянуть в гороскоп, посмотреть, насколько сегодня удачный день для авантюристов. Судя по личному опыту, пятьдесят на пятьдесят.

От чучела Семен отходил осторожно, тщательно и аккуратно засыпал снегом каждый свой след. Он затаился за широкой, раздвоенной у самого основания сосной, сросся с вековой тишиной тайги, которую нарушал только шум ветра и снега, падающего с веток.

Время шло, но Чипс не появлялся. Семен замерзал, его волосы покрывались инеем. Благоразумие хватало его за руку и тянуло к теплой куртке. Голова парня задубела, руки сами тянулись к шапке.

Семен терпел, и наградой за это стал одиночный выстрел, произведенный издалека. Пуля попала в куртку, но пришла в движение и шапка, завалилась набок. Со стороны могло показаться, будто убитый человек опустил голову.

Вскоре появился и Чипс. Он шел неслышно, сливаясь с местностью. Семен скорее почувствовал его, чем услышал.

Парень приготовился стрелять, но закоченевшие руки отказывались держать пистолет. Палец почему-то все норовил проскочить мимо спусковой скобы.

Чипс остановился метрах в десяти от него и напрягся, как резко натянутая струна. Семен понял, что сейчас произойдет. Его противник сообразил, что поразил муляж. Сейчас он начнет искать Семена, руки которого дрожат от холода и палец не хочет жать на спуск. А времени уже нет.

На спуск Семен все же нажал, как раз в тот момент, когда Чипс повернулся к нему. Он промазал, но наемника все же вспугнул. Тот дернулся, спасаясь от пули, но при этом наводил на Семена карабин. А руки у парня дубовые. Пистолет слишком тяжелый.

Все же Семен продолжал стрелять, а Чипс уходил и даже выстрелил. Первая пуля прошла у Семена над головой, а вторая скользнула по ребрам. Боль была жуткой, но Семен рук не опустил.

Пистолет выплюнул последнюю пулю и заглох. Ну, вот и все.

Но и Чипс не мог стрелять. Он завалился на бок, двумя руками сжал простреленное колено.

В груди у Семена разгорался пожар, дым от которого туманил взор, от дикой боли кружилась голова. Но все-таки он смог дойти до Чипса.

Патронов у Семена не было, карабин еще нужно было поднять, а ноги уже отказывались держать сгорающее тело. Он ударил Чипса рукоятью пистолета по голове и повалился на снег.

Семену нужна была хотя бы короткая передышка. Он ее получил, но залеживаться не мог. Боль, кровь, мороз – с этим кошмаром нужно было бороться, иначе жалкие остатки сил уйдут в снег, как вода в песок.

Парень расстегнул куртку, ощупал рану на груди. Пуля прошла вскользь, но под кожей, сломала ребро, а то и два. Входное и выходное отверстия располагались сантиметрах в десяти одно от другого. Дышал Семен с трудом, но без хрипов, и воздух не свистел, как это бывает, когда пробито легкое. Хорошо, если оно не задето, но плохо, если он потеряет много крови.

А кровотечение обильное. Гемостатические пластыри – дело хорошее, но без перевязки на ране их не удержать. Пришлось Семену изворачиваться. Руки слушались его плохо, пальцы с трудом выудили из кармана упаковку бинтов. Он достал и единственный шприц-тюбик с промедолом, вколол обезболивающее себе в плечо. Куртку парень не снимал, всего лишь расстегнул ее, пластырь просунул под тельняшку.

Чипс пришел в себя, но подниматься не стал. То ли не мог, то ли не хотел.

– Больно-то как! – простонал он.

– А не хрен было лезть.

Семен приложил к ране одну заплатку, другую, осталось их закрепить. Он распаковал бинт, кое-как наложил один слой поверх куртки.

– Сдохну же! – прохрипел Чипс.

– Я тебе сейчас помогу. – Семен взял пустой пистолет, ткнул им в бок этого типа.

– Пристрелишь? Давай, только быстро.

– Сейчас. – Семен кое-как добавил к одному слою другой, завязал бинт на узелок.

Ненадежно все это, но лучше так, чем никак.

– Давай! – проскулил Чипс.

– Сейчас.

Только теперь Семен смог осмотреть его рану. Мало того, что пуля раздробила коленку, она еще и задела артерию. Кровь хлестала из раны, и Семен знал, как ее остановить. И бинты у него при себе были, и резиновый жгут.

Руки его совсем закоченели, тело уже превратилось в ледышку. Теплая куртка лежала совсем рядом, до нее было каких-то метров двадцать-тридцать. Надо бы подняться, сходить за ней, одеться. Но за это время из раненого Чипса вытечет вся кровь. Конечно, Семен мог раздеть этого фрукта, но это было бы мародерство.

– Сейчас, – пробормотал Семен, затягивая узел.

Жгут он все-таки наложил и зафиксировал, но едва не лишился чувств от бессилия, чудом удержался в сознании. Инстинкт самосохранения пришел ему на помощь. Обморок для него сейчас – конец всему. Парень замерзнет насмерть или Чипс пристрелит его. Карабин лежал в снегу. Взять оружие в руки – не проблема.

Семен нащупал карабин, поднялся, опираясь на него, сверху вниз глянул на Чипса, едко усмехнулся и заявил:

– Ладно, живи пока.

Он ударил его прикладом в голову. Негуманно, конечно, но другого выхода у него не было. Где-то под одеждой у Чипса мог прятаться пистолет. Обыскивать его у Семена не было ни сил, ни времени.

Сознание он все-таки потерял. На ходу. Шел-шел и отключился. Врезался в кусты, пришел в себя.

Под этим кустом и лежала его куртка, пробитая пулей. Семен не чувствовал в себе сил, но все же стал одеваться. Кто-то ведь держал его за руку, когда он шел, ничего не соображая. Может, дух покойного отца? Эта же сила помогала ему и сейчас.

Он оделся, но не согрелся. Тело по-прежнему задубелое, ноги деревянные. Но, как бы то ни было, на обратном пути парень не отключился. Он вернулся к Чипсу, замахнулся карабином.

– Не надо, – пробормотал тот.

– Лучше застрелить? – спросил Семен, усмехнулся и уселся прямо на снег.

– Переиграл ты меня.

– Один-один в мою пользу.

– Выбираться нам отсюда надо.

– Я-то выберусь, – сказал Семен.

Чипс промолчал. В его положении сейчас не стоило определять свою судьбу. Эта компетенция перешла к Семену.

– Давай-ка я тебя обыщу.

Радиостанция не представляла особого интереса, водительские права на имя Щипанова Ильи Михайловича тоже, а ключи от машины Семен забрал себе. Нашелся и пистолет. «Вальтер» и глушитель к нему были вложены в специальный карман зимней куртки, как и охотничий нож. Еще он отыскал пластиковую ленту, точно такую, какой наемники стягивали ему руки за спиной.

Этой лентой Семен Чипса и связал. Тот даже не пытался сопротивляться. Если он взят в плен, значит, не утратил права на жизнь.

Связал он Чипса и по ногам его же брючным ремнем. Парень снял с него лыжи, соорудил из них что-то вроде санок, уложил на них пленника и снова бухнулся в снег. На ногах держаться не было сил. Как же он доставит раненого к машине?

– Ты же шел меня убивать, – сказал Семен.

– Или я тебя, или ты меня.

– Забрал бы алмаз и свалил.

– Нет никакого алмаза.

– Деньгами взял бы. Я бы откупился.

– У меня – задание.

– Вот я и говорю, героически погиб при выполнении боевого задания.

Семен вдруг понял, что перестал ощущать холод, и глаза его стали слипаться. Если он не возьмет себя в руки, не сделает над собой невероятное усилие, то – все.

Парень поднялся. От встряски у него закружилась голова, и он едва удержал равновесие.

– Вот скажи, что бы ты со мной сейчас сделал? – спросил Семен.

Чипс закрыл глаза, давая понять, что ему лучше молчать, чем нагло врать.

– Вот и я о том же.

Лыжи легко скользили по снегу, но тайга – не городской парк с беговыми дорожками. Здесь чуть ли не на каждом шагу препятствие. То через кусты нужно продираться, то через упавшее дерево переступать.

Перед одним таким деревом Семен и остановился. Сам-то он перевалить через него мог, а как быть с Чипсом?

– Я и сам могу, – сказал тот.

– Да?

– Ты меня только на лыжи поставь.

Семен кивнул, помог Чипсу перебраться через препятствие, а затем – встать на лыжи. Он и руки ему развязал, и палки дал. Дело со скрипом, но пошло. Кое-как они добрались до берлоги с убитой медведицей. Там же лежали и покойники. Никто не ожил.

– Волки набежать могут, – сказал Чипс.

– И что, карабин тебе дать?

– Да хотя бы нож.

– Тебя мама хитрым задом вперед рожала? – осведомился Семен.

– Не трогай мою маму! – огрызнулся Чипс.

– Ты, падла, моего отца тронул!

– Я тронул?

– Убил, а тело увез. Где оно?

– Не знаю.

– Сейчас узнаешь. – Семен остановился, снял с плеча карабин, передернул затвор. – На том свете скажут.

– Не надо, – прохрипел Чипс, отпустил палки, на которые опирался, и рухнул в снег. – Все, больше не могу.

– А больше и не надо, – сказал Семен, поставил на землю карабин, оперся на него.

Он всем своим истерзанным естеством понимал, что садиться нельзя. Потом у него не хватит сил подняться.

– Холодно мне.

– Всем холодно.

– Кровь не греет. Всю там оставил.

– Где тело моего отца?

– Не знаю.

– Кутепина знает?

– Кутепина знает, – подтвердил Чипс.

– Она отца убила?

– Да, убила.

– Тело зачем увезла?

– Надо так было.

– Кому надо?

– Аксакальше.

– Кому?

– Аксакова ее фамилия.

– Кто такая?

– Муж у нее… – Тут-то Чипс и отключился.

Семен чертыхнулся и осторожно приложил палец к его шее. Вроде бы жив.

Чипс мог рассказать много интересного. Именно поэтому Семен просто обязан был сохранить ему жизнь. Он снова соорудил носилки из лыж, уложил тело, впрягся. Но хватило его метров на двадцать, никак не больше. Еле живой от усталости, он упал в снег и потерял сознание.

В чувство его привела паническая мысль. Руки у Чипса развязаны, он может собраться с силами и напасть. Семен открыл глаза, лихорадочно приподнялся на локте. Чипс лежал в прежнем положении, в лице ни кровинки, тело окоченелое. Пульса у него не было.

Семен лег на спину, закрыл глаза. Сосны в белых шапках над головой, еще выше – серое небо, вокруг безжизненная, непроходимая глушь в звенящей тишине. Совершенно ничего не изменится, если он сейчас умрет. Сыч не вскрикнет, волчица не завоет. Никому здесь нет до него дела. Сначала его присыплет снег, к лету тело оттает, а через год-другой останутся только обглоданные кости. Нужно ему это?

Парень открыл глаза, через силу поднялся и побрел к машине. Он должен жить. Потому что у него теперь есть Яна. А еще Семен обязан был отомстить за отца.