Пушки и паруса, золото и канцлер

В начальный период Северной войны, которую вели меж собой Россия и Швеция, в Англии к России относились с откровенным пренебрежением и за серьезного игрока не считали. Надо сказать, для такого мнения, увы, имелись все основания: в первые годы войны шведы, что уж там, колошматили русских в хвост и в гриву, временами в Европе казалось, что с Россией вообще будет покончено.

Вот только Россия понемногу крепла, набиралась военного мастерства, улучшала вооружения, развивала военный флот…

Прошло не так уж много времени, и ситуация изменилась резко. Британские политики, надо отдать им должное, всегда отличались гибкостью и чуткостью к мало-мальски серьезным политическим и военным изменениям в Европе. А таковые были налицо. Впервые англичане забеспокоились, когда русские в 1709 г. разбили под Полтавой шведскую армию и взяли ее остатки в плен (сбежать в Турцию смог только король Карл Двенадцатый с кучкой приближенных). И совсем уж встревожились, когда в 1714 г. при Гангуте русский флот нанес сокрушительное поражение шведскому. Это имело серьезные последствия и для соотношения сил на суше: русские захватили обширный район шхер, смогли доставить достаточно продовольствия и боеприпасов действовавшей в Финляндии армии, тут же начавшей активные боевые действия. Но для англичан все-таки ключевым словом стало «море». Стремясь завоевать полное господство на морях-океанах, они очень болезненно относились к чьему бы то ни было военно-морскому усилению в Европе. Меж тем были все основания считать, что на европейской шахматной доске после побед России на суше и на море появился новый серьезный игрок, обладавший немалыми задатками к развитию и усилению, – пожалуй что даже ферзь…

В 1714 г. стало известно, что в Балтийское море зачем-то засобирался сильный английский флот. Какой информацией располагала русская разведка (к тому времени неплохо сработавшая в Европе), толком неизвестно, но Петр отправил королеве Анне форменный ультиматум: если ее эскадра войдет на Балтику и попытается предпринять что-то против России, Россия сможет этому эффективно противостоять. Столь серьезные послания на пустом месте не рождаются. Похоже, у англичан и в самом деле были какие-то серьезные планы касательно России – от которых они после послания Петра, взвесив все шансы, решили отказаться.

А через год русская дипломатия одержала нешуточную победу: 17 октября 1715 г. русские послы заключили с Георгом Первым договор, по которому Великая Британия признавала все русские территориальные приобретения в Прибалтике – которую тогда Россия самым что ни на есть законным образом (договоры прекрасно сохранились) купила у Швеции за два миллиона талеров золотом (так что нынешним независимым прибалтийским «супердержавам», выкатывающим России требования огромных денежных компенсаций за «советскую оккупацию», следовало бы сначала вернуть России эти деньги, за которые Россия их честно приобрела на цивилизованном рынке во времена, когда о Советской власти и слыхом не слыхивали).

В этом договоре (по городу, в котором он был заключен, названному Грейфсвальдским) Англия еще брала на себя обязательства о совместных с Россией действиях на море – против шведских пиратов, вовсю грабивших идущие из России английские торговые корабли.

В следующем, 1716 г., такая попытка и в самом деле была предпринята – собралась эскадра из 86 вымпелов, где были не только боевые корабли России и Англии, но и фрегаты Дании и Голландии – им тоже шведские пираты стояли поперек горла. Однако кончилось это предприятие ничем: Англия, да и Голландия тоже, опасались, что разгром шведов, пусть не регулярных военно-морских сил, а пиратов, опять-таки послужит к усилению русского флота на Балтике. А потому действовали вяло, точнее, не действовали вовсе, и весь рейд свелся к простой демонстрации оружия, от которой шведам не было ни жарко, ни холодно. Ни единого шведского корабля не захватили, ни одного пирата не вздернули на рее. Поплавали-поплавали – и разошлись по домам.

Вот тогда Петр, судя по всему, понял, что с Великой Британией каши не сваришь. Девять лет, вплоть до его смерти (1716–1725), все контакты с Англией, любые, были практически свернуты. Россия все эти годы жила так, словно никакой Великой Британии не существовало вовсе.

Сама смерть Петра давно уже вызывает определенные подозрения и позволяет исследователям выдвигать самые различные версии. Говорили, что Петр умер от жестокой простуды после того, как несколько часов провел в ледяной воде, спасая матросов с гибнущего корабля. Грешили на болезнь почек. Некоторые с оглядкой заявляли даже, что всему виной – застарелая венерическая болезнь.

В 1970 г. вопросом занялись профессионалы: комиссия, в которую входили видные медики, профессора Центрального кожно-венерологического научно-исследовательского института. Она тщательно проанализировала все дошедшие до нашего времени описания болезни, нескольких дней перед кончиной Петра. И пришла к выводу: «Петр Первый, по-видимому, страдал злокачественным заболеванием предстательной железы (проще говоря, простатитом. – А.Б.), или мочевого пузыря, или мочекаменной болезнью». Загвоздка в том, что все три диагноза не совпадают с картиной кончины, очень уж внезапной и скоропостижной. Вот тогда-то и заговорили о том, что Петр, возможно, был отравлен. На кого легло подозрение, думаю, нет необходимости объяснять. Вспомнили и о судьбе Павла Первого, в смерти которого «английский след» не видел только слепой.

Прямых доказательств, конечно, не было – да и не будет. Однако настораживает интересный факт: сразу после того, как Петра на троне сменила Екатерина (собственно, марионетка Меншикова), замороженные было на девять лет отношения с Англией восстановились как-то уж очень быстро, даже резко. А у Меншикова давненько уж были с англичанами разные интересные связи, он в свое время даже стал членом Королевского научного общества (из чисто дипломатических соображений, конечно, Меншиков и наука – две вещи несовместные).

В общем, история темная. Доказать ничего нельзя, но и совсем сбрасывать со счетов эту версию не следует. Не раз случалось, что странно и скоропостижно умирали по тем или иным причинам не устраивавшие Великую Британию коронованные особы, государственные деятели или опасные для англичан разведчики (одно такое дело я подробно рассмотрю в следующей книге, потому что оно относится уже к XIX в.).

В 1732 г., уже при Анне Иоанновне, Великая Британия осуществила свою давнюю мечту: добилась у императрицы разрешения торговать с Персией по Волге и Каспийскому морю. Во главе предприятия поставили некоего капитана Элтона. Искать его долго не пришлось – он и так пребывал на русской службе. Однако, оказавшись в Персии, Элтон повел себя своеобразно: «по совместительству» поступил на службу к персидскому шаху и начал ставить на Каспии персидский флот, причем цели этого, в общем, не скрывались: намечалось вытеснить с Каспия русских купцов и сделать англичан монополистами. Все русские дипломатические ноты на этот счет официальный Лондон оставлял без внимания, и в конце концов разозленная этим императрица – уже новая, Елизавета Петровна – английскую торговлю с Персией через Россию аннулировала начисто. Не великого ума была женщина, что уж там (до Екатерины Великой ей как пешком до Луны), но обладала отмеченным многими историками патриотизмом – пусть своеобразным и чуточку сумбурным. А по менталитету была скорее обычной помещицей (даже не из крупных), хорошо понимавшей, что такое торговые убытки.

Вот только была при этом крайне подвержена влиянию своих министров. Очень быстро все привилегии англичанам вернули. Тут уж крепенько постарались два англофила при дворе: канцлер А. П. Бестужев-Рюмин и вице-канцлер М. И. Воронцов.

Правда, их англофильство было несколько специфическим. Скорее уж не англофильство, а фунтофильство. В известном сериале «Гардемарины, вперед!» канцлер Бестужев неведомо с какого перепугу показан бескорыстным патриотом, пекущимся о благе России день и ночь, так что и спать не может, и кушать не может. Реальный Бестужев – полная противоположность этому сусальному образу. Он создал в Европе свою дипломатическую систему, которую именовал полезнейшим для России достижением отечественной дипломатической мысли. Однако кому эта «система» была полезна, так это в первую очередь Франции с Австрией, от которых Бестужев получал солидный ежегодный «пенсион», взамен чего, как легко догадаться, пробивал у императрицы выгодные этим державам решения.

С этой «системой» однажды вышел крупный конфуз. Денежки Бестужев брал и у Саксонии, с которой крутил разные интересные шашни (например, однажды пытался подсунуть в супруги юному наследнику престола Петру Федоровичу саксонскую принцессу. Как известно, дело сорвалось – но деньги Бестужев саксонцам вряд ли отдал, не тот был человек).

(Я писал об этой истории и раньше, но только сейчас меня вдруг обожгла мысль: а ведь женись Петр на саксонской принцессе, он наверняка остался бы жив и на троне, и вся история России стала бы совершенно другой…)

Так вот, грязная история с «системой». Семилетняя война началась с того, что прусский король Фридрих Великий, один из лучших полководцев XVIII в., устроил Саксонии самый настоящий блицкриг, хотя такого слова тогда еще и не знали. Его кавалерия ворвалась в саксонскую столицу Дрезден так внезапно и стремительно, что король Август бежал в одиночку, верхом, в такой спешке, что успел лишь набить карманы самыми крупными драгоценными камнями из сокровищницы, бросив во дворце супругу и детей.

Войны в те времена еще носили некоторый оттенок рыцарственности. «Это были войны, которые вели джентльмены» – как писал Черчилль. Один пример. Не единожды патриотически настроенные публицисты в своих книгах возмущались поведением «фридрихофила» Петра Третьего, который оставил на свободе взятого в плен адъютанта прусского короля графа Шверина, и тот преспокойно шатался по балам и пил по кабакам с русскими офицерами.

Но дело-то в том, что взятые в плен русские офицеры жили в Берлине точно так же! Не в тюремных камерах, а на частных квартирах, получали неплохое денежное содержание, точно так же, как Шверин, болтались по танцзалам, крутили романы с немецкими красотками и пили в кабаках с прусскими офицерами. Да и пленные солдаты содержались не в тюрьме – правда, содержание получали значительно меньшее. Таковы уж были реалии эпохи, не знавшие возникшего гораздо позже резкого противостояния. Сегодня две страны воюют, а завтра совместно выступают против кого-то третьего. Зачем же люто враждовать?

(Среди моих фотографий времен Первой мировой есть и такая: под вывеской любительского офицерского театра сидят офицеры-театралы, ничуть не выглядящие угнетенными или хотя бы печальными. Снимок сделан в одном из германских офицерских лагерей для военнопленных – пожалуй, последний отголосок «войн, которые вели джентльмены»…)

В общем, пруссаки не причинили королевской супруге ни малейшей кривды – с подобающим почетом и комфортом отправили ее с детьми к мужу, августейшему Августу. А вот на секретный архив саксонского короля прусские контрразведчики накинулись, как коты на сметану. Выгребли оттуда кучу интересных документов, неопровержимо свидетельствовавших, что в последней австро-саксонско-прусской войне агрессором выступала как раз Саксония. И цинично опубликовали их брошюрой немаленьким тиражом. Саксонцы, правда, притворились, что ни о какой брошюре знать не знают. В том же архиве обнаружился подлинник письма (незашифрованного!) канцлера Бестужева своему саксонскому коллеге канцлеру Брюлю, в котором Бестужев просит Брюля как-нибудь изловчиться и отравить русского резидента (дипломатического представителя) в Дрездене, имеющего наглость выступать против бестужевской «системы». Публиковать и это письмо пруссаки не стали, но слух о нем разошелся широко. Бестужев невозмутимо прокомментировал, что это наглая фальшивка. Злые происки врагов, не способных ему простить его патриотизма.

Одним словом, тип был еще тот. Продажная шкура – клейма ставить некуда. Естественно, он не мог пройти мимо богатых британских закромов. Получал от англичан «пенсион» – 2500 фунтов стерлингов в год – да вдобавок разовые выплаты от английского посла Гилфорда за заключение важных для Великой Британии соглашений – от 5000 до 7000 тысяч фунтов. А время от времени (когда в очередной раз растратит казенные денежки) требовал у англичан «чрезвычайных» выплат: от нового английского посла Уильямса – 10 000 фунтов, от консула Вульфа – 50 000 рублей. Умевшие считать деньги англичане попытались было заикнуться, что эти выплаты будут беспроцентными ссудами, но Бестужев стоял насмерть: никаких ссуд, безвозвратные выплаты, и точка! Англичане кряхтели, но платили – где бы они еще нашли такого агента влияния, проталкивавшего нужные бумаги через саму императрицу?

Вся эта история прекрасно документирована оттого, что англичане, великие любители порядка, особенно в финансовых делах, каждую данную в России взятку, в том числе и Бестужеву, прилежно фиксировали у себя в отчетности – деньги как-никак были казенные, и те, кто ими заведовал, беспокоились еще и о том, чтобы не подумали, будто это они смахнули в карман суммы из секретных министерских фондов. Со временем архивы оказались рассекреченными по причине устарелости, и о взятках во всех подробностях написали английские историки дипломатии: Д. Ридинг – в 1938 г., а Д. Хорн – в 1961-м…

Вот таким на самом деле был канцлер Бестужев – и его зам Воронцов, которого люто ненавидел родной брат, человек порядочный и честный. Херувим-патриот из популярного сериала – исключительно на совести режиссера Светланы Дружининой и автора романа, по которому был снят сериал, Нины Соротокиной…

Было у Бестужева одно крайне ценимое для мерзавца качество: он никогда не «кидал» тех, кто ему «заносил», честно выполнял все, за что было уплочено. Ну разве что случался форс-мажор и обстоятельства непреодолимой силы – как это было в истории с саксонской принцессой, кандидаткой в невесты наследнику, когда Елизавета уперлась так, что Бестужев не смог ее убедить (нужно отметить, что со стороны Елизаветы это было не упрямство, а точный расчет – Саксония тогда была довольно большим, небедным и сильным государством, а Елизавета как раз и искала какую-нибудь нищую немецкую принцессочку, чтобы ела у нее с ладони, знала свой номер девятый и не имела влиятельной родни. Ну а то, что выбранная ею именно по таким параметрам невеста оказалась не робкой простушкой, а женщиной умной, смелой и решительной, в конце концов свергнувшей и убившей супруга и захватившей трон, не смог бы предугадать, пожалуй, никто, не только Елизавета…).

Вот однажды англичане и проплатили Бестужеву вступление России в Семилетнюю войну против Пруссии…

Мотивы у них были серьезнейшие: Георг Второй всерьез боялся, что Пруссия может захватить Ганновер. Дело было не только в том, что Ганновер – наследственное владение Георгов, которым они дорожили даже больше, чем английским троном. Ганновер имел большое экономическое значение: располагался в наиболее развитом торгово-промышленном районе Германии и имел стратегическое значение как удобный плацдарм для военного вторжения в Европу. Именно поэтому еще за несколько лет до Семилетней войны Англия пыталась добиться у России, чтобы в Ганновере разместили русский корпус, дабы уберечь курфюршество от возможных притязаний Фридриха, – и даже соглашалась полностью оплачивать его содержание. Однако дело сорвалось – Елизавета по каким-то неизвестным до сих пор причинам категорически отказала, так решительно, что и Бестужев не смог ее переубедить (коли уж речь зашла о Ганновере, малоизвестный интересный факт: в молодости Бестужев служил при ганноверском дворе камер-юнкером Георга – до 1714 г., когда Георг стал английским королем).

За то же самое приплатили и австрийцы с французами. И Бестужев денежки отработал честно: не без долгих уговоров все же убедил Елизавету, что Фридрих Великий есть исчадие ада, и если Россия не поможет его изничтожить, мир перевернется.

И русские солдаты двинулись умирать на непонятной для них войне, совершенно не нужной России…

Все до одного участники Семилетней войны преследовали какие-то свои реальные, практические цели. Англия боялась захвата Ганновера Пруссией. Ганновер – понятно почему. Пруссия хотела сохранить за собой отхваченные у Саксонии земли и при удаче прирезать новые, и у нее, и у Австрии, вообще у кого удастся. Австрия и Саксония нацеливались захватить всю Пруссию, да и поделить, оставив Фридриху один из его дворцов с парком. Королевского титула они его лишить не могли – ну вот и пусть себе королевствует наподобие дачника на шести сотках… Франция стремилась обнулить прусское влияние на Рейне и в Вестфалии и утвердить свое. Швеция зарилась на обширные прусские земли на балтийском побережье, принадлежавшие ей в прошлом столетии. Испания, игравшая большую роль в итальянских делах, хотела свести к нулю французское влияние там.

Цели, в общем, нисколько не благородные, меркантильные – но вполне практические, житейские. Классические цели тогдашних войн: что-то отжать, кого-то ущемить, решить какие-то политические задачи. И только Россия, одна-единственная, воевала с Пруссией, собственно говоря, низачем. «Я дерусь просто потому, что дерусь», – проворчал Портос. У России не было с Пруссией общей границы, не было абсолютно никаких противоречий и конфликтов…

Да, в войне с Пруссией – говорю это вполне серьезно – наша армия покрыла себя неувядаемой славой. Сражения при Гросс-Эгерсдорфе, Цорндорфе, Кунерсдорфе до сих пор остаются в списке русской боевой славы, как и взятие Берлина (пусть ненадолго). Именно тогда Фридрих Великий, знавший толк в военном деле, произнес историческую фразу (свидетелей много):

– Русского солдата мало убить, надо его еще и повалить!

Вот только по большому счету этот героизм был напрасным, а немалое количество крови пролито зря. Зачем? Да исключительно затем, что канцлер Бестужев хапнул немало английского золота и расплатился за него русской кровью.

Мнение самих участников войны известно хорошо. Андрей Болотов, один из основоположников русской агрономической науки, автор интереснейших «Записок», во время Семилетней войны был молодым офицером. Вот что он писал о своих мыслях – и мыслях сослуживцев! – после заключения мира: «Народа погублено великое множество, а в числе онаго легло много и русских голов в землях чуждых и иноплеменных, и к сожалению, без малейшей пользы для любимого отечества нашего». Если так рассуждали офицеры, что должны были думать рядовые солдаты, которых погнали «в земли чуждые и иноплеменные» воевать с противником, которого они видели впервые в жизни и совершенно не понимали, почему он – противник. Вторгшийся швед был ясный и понятный враг – как и турок. Но кто такой этот пруссак и почему в него надо пырять штыком, не знал никто. Нелепая, совершенно ненужная России война…

Прекратившего ее Петра Третьего многие за это именуют предателем национальных интересов. Но возникает вопрос: почему в таком случае Екатерина Великая, женщина умнейшая, взяв всю полноту власти, продолжила линию Петра?

Это она вернула занятую русскими Восточную Пруссию, а не Петр. К моменту смерти Петра Восточная Пруссия была наводнена русскими войсками – потому что Петр подписал с Фридрихом договор, по которому войска могли там оставаться «в случае обострения международной обстановки». Приказ уходить им отдала как раз Екатерина. А два года спустя она подписала с Фридрихам союзный договор, в который включила ряд статей из «предательского» договора Петра. Причины на поверхности: Екатерина была опытным политиком и прекрасно понимала, что меж Россией и Пруссией нет никаких противоречий – а вот их союз позволял легко пресечь попытки любой третьей державы установить в Европе свою гегемонию.

И наконец… Еще в последние месяцы жизни Елизавета с треском вышвырнула в отставку Бестужева, сослала в его имение, поставила канцлером вице-канцлера Воронцова и поручила ему прощупать почву для заключения мира с Пруссией, между прочим, с возвращением Фридриху Восточной Пруссии. В России уже тогда понимали, что союз с Пруссией гораздо выгоднее вражды.

Подводя итоги: Семилетняя война стала первой, но далеко не последней, в которой англичане использовали русских солдат как пушечное мясо, тем временем добиваясь для себя больших выгод в районах, далеких от военных действий. Русская кровь еще не раз будет оплачена британским золотом…

Вот кстати. Я только что обнаружил, что в этом мире невозможно выдумать ничего нового. Оказалось, давным-давно до меня Семилетнюю войну считал Первой мировой Уинстон Черчилль, о чем поминал неоднократно…

Ну а теперь мы покинем Европу на какое-то время, подробно рассмотрим завоевание англичанами Индии, принесшее Великой Британии прямо-таки сказочные богатства, а индусам – десятки миллионов жертв. Увы, я нисколечко не преувеличиваю…