События 1953 года заставили коллектив КБ-1, понесший значительные потери и лишившийся своего покровителя в руководстве СССР, решиться на масштабную реорганизацию. Ее результатом явились выход на сцену из низов новых руководителей и возникновение в недрах КБ-1 нового подразделения СКБ-41. А.И. Савин вскоре стал главным конструктором СКБ-41. Реактивное управляемое оружие стало новым объектом разработки и этапом в жизни лауреата трех Сталинских премий конструктора А.И. Савина.

Обновленный коллектив КБ-1 внес особый вклад в создание уникальной непроницаемой для самолетов противника противовоздушной обороны Москвы.

Она представляла из себя сложную территориальную систему взаимосвязанных объектов – радиолокационных средств предварительного оповещения на дальних расстояниях возникновения вражеских летательных аппаратов и ракет, мощных зенитных комплексов, средств управления системой в целом и средств обеспечения непрерывного боевого дежурства.

К 1953 году были введены в действие центральный, запасной и 4 секторных командных пункта, 8 технических баз для хранения и технического обслуживания боекомплектов 3360 зенитных ракет, 500 км бетонных дорог вокруг столицы, 60 жилых поселков, 22 объекта внутреннего и 34 объекта внешнего кольца, в которые входили комплексы зенитных ракет, стартовые позиции, системы связи с командными пунктами.

Система могла вести одновременный обстрел 1120 (!) подлетающих к Москве целей.

В те годы в СКБ-41при непосредственном участии и под руководством главного конструктора А.И. Савина был разработан ряд оборонных систем классов “воздух – море” (“Комета”, “К-10”, “К-22”, “К-22 ПСИ”), “воздух – земля” (“К-20”), “воздух – воздух” (“К-5” и ее модернизации – «К-5М», “К-51”, «К-9»), “земля – море” (“Стрела”), “земля – земля” (“Метеор”, “Дракон”), “море – море” (“П-15”).

А.И. Савин после обучения в 1950-х годах в аспирантуре при КБ-1 в 1959 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1965 году стал доктором технических наук.

С 1960 года А.И. Савин – начальник СКБ-41. Анатолий Иванович предложил коллективу КБ-1 и руководству отрасли начать работу в новом научно-техническом направлении – разработка глобальных космических информационно-управляющих систем, которые должны были обеспечить стратегический паритет страны в космосе.

Что явилось причиной этому, можно прочитать в воспоминаниях Анатолия Ивановича:

«К началу моей работы в КБ-1 основные обязанности распределялись следующим образом. С.Л. Берия, Д.Л. Томашевич и группа офицеров Академии имени Можайского вели системы «Комета» и ШБ-32, П.Н. Куксенко и А.А. Расплетин – систему «Беркут». Вскоре я был назначен заместителем главного конструктора С.Л. Берии по предприятию (то есть выполнял научную часть работ КБ-1 вместо С.Л. Берия – автор).

После отставки С.Л. Берии и П.Н. Куксенко в 1953 году, заместитель главного конструктора по науке А.А. Расплетин был назначен главным конструктором по зенитной ракетной тематике, а я – одним из его заместителей. Начальником предприятия стал В.П. Чижов, главным инженером Ф.В. Лукин. В феврале 1955 года в составе КБ-1 были образованы СКБ-31 и СКБ-41. Главным конструктором СКБ-41 назначили А.А. Колосова, а меня – его заместителем.

Вскоре наступили довольно тяжелые времена для нашего конструкторского коллектива. С одной стороны, после заявления Н.С. Хрущева о бесперспективности стратегической авиации стали сворачиваться работы по самолетным системам реактивного вооружения – нашей основной тематике. С другой стороны, чрезмерное увлечение главы государства ракетостроением привело к бурному росту ракетных КБ.

В конце пятидесятых годов Г.В. Кисунько стал заниматься в КБ-1, в подразделении СКБ-30, экспериментальной системой ПРО, и к нему начался приток кадров от Расплетина и Колосова. Видя растущий буквально не по дням, а по часам авторитет Григория Васильевича, специалисты переходили к нему на работу. Он принимал их охотно, тем более что штатное расписание его СКБ-30 постоянно увеличивалось. Александр Андреевич Расплетин занимался модернизацией системы противовоздушной обороны Москвы, и руководство страны относилось к его деятельности благосклонно.

Мы же оказались под угрозой закрытия. Надо было спасать коллектив.

Разрабатывая авиационные, зенитную и противотанковую системы, я обратил внимание на совершенно новую и, как мне показалось, очень близкую нам космическую тематику. Наше оружие предназначалось для борьбы с подвижными целями – авианосцами, самолетами, танками. Поражение маневрирующей цели – сложная задача, поэтому главное внимание мы уделяли созданию систем управления и наведения ракет. Постепенно сложился уникальный коллектив специалистов высокого класса. Среди разработчиков баллистических ракет таких специалистов не было, так как баллистические ракеты предназначены для борьбы с неподвижными целями.

Раздумывая над перспективами нашего ОКБ-41, я понял: либо мы перейдем на космическую тематику, либо прекратим свое существование как коллектив в результате развития в стране Хрущевым ракетостроения. Позвонив В.Н. Челомею, я попросил меня принять. Владимир Николаевич сразу назначил время, и вскоре мы встретились в его КБ. К встрече я подготовился основательно, начертил схемы, которыми иллюстрировал свой рассказ. Челомей слушал внимательно, но окончательного ответа не дал. Встреча закончилась.

Я ждал. Начали доноситься слухи о том, что с «космическими» идеями к Челомею обратились несколько ведущих конструкторов. Будут ли приняты мои предложения? Наконец мне сообщили, что В.Н. Челомей назначил совещание. Когда я приехал, в его кабинете уже сидели Расплетин, Кисунько и Калмыков. Они обсуждали между собой распределение ролей в рамках будущей тематики. Причем делали это, подчеркнуто игнорируя мое присутствие. Челомей начал совещание. Слушая его, я почувствовал, что почва уходит из-под ног. В конце своей речи он объявил о том, что противоспутниковую систему поручает Кисунько, а морскую космическую разведку – Расплетину.

После этого я выступил и обосновал иную стратегию и тактику ведения работ. В.Н. Челомей, видя, что решение явно не готово, не стал устраивать «свару» и прекратил совещание. Я думал, что Челомей на моем предложении поставил «крест». Но вышло постановление директивных органов. Оно произвело на меня эффект разорвавшейся бомбы. В нем поручалось нашему СКБ-41 проведение комплекса работ по космической разведке подводных лодок в океанах («Управляемый Спутник» – то есть «УС» – автор) и в сфере противоспутниковой обороны («Истребитель Спутников» – то есть «ИС» – автор).

В результате новой реорганизации СКБ-41 было преобразовано в ОКБ-41 с единой космической тематикой. Магистральным направлением работ стало создание комплекса противоспутниковой обороны, перед которым ставились задачи по перехвату и поражению пролетающих над территорией СССР искусственных спутников Земли военного назначения вероятного противника.

Вторым магистральным направлением было создание морской космической разведки и целеуказания».