Лето 1793 года выдалось для Республики крайне сложным: ей пришлось одновременно иметь дело и с «федералистским мятежом», и с роялистскими восстаниями, и с наступлением коалиции на внешних фронтах. Проще всего оказалось справиться с протестами, поднявшимися в департаментах из-за лишения жирондистов депутатских мандатов. Ранее уже отмечалось, что Конвент, хотя и назывался «национальным», в действительности представлял лишь крошечное меньшинство французской нации. Это определялось и крайне малым числом избирателей, принимавших участие в выборах, и его сугубо буржуазным (в понимании того времени) составом. По сути, этот орган был представителем лишь узкого слоя просвещенной элиты. Именно ее в основном и взбудоражило нарушение прав Конвента парижскими активистами. Но эти имущие и просвещенные люди больше предпочитали говорить, чем действовать, протестовать, чем воевать. Соответственно, и число тех из них, кто готов был лично идти в Париж восстанавливать справедливость с оружием в руках, оказалось до смешного мало: даже в больших городах и целых департаментах оно составляло от нескольких сотен до полутора тысяч. Централизованному государству с армией в полмиллиона человек не представляло большого труда справиться с ними.

По всей Нормандии и Бретани генералу Вимпфену, при его невероятной энергии, не удалось наскрести больше трех тысяч человек. Сыновья обеспеченных горожан были прекрасно экипированы, но не обстреляны и не обучены. Эта «армия» и выступила на Париж под командованием графа де Пюизе. 13 июля отряд остановился в нормандском замке Брекур. В то время как командир расположился по соседству в собственном поместье, в замке новоиспеченные солдаты взяли штурмом винный погреб, сломили сопротивление пробок и нанесли содержимому бутылок непоправимый урон. Их приятное времяпровождение нарушил гром пушечного выстрела: отряд национальной гвардии из соседнего городка Вернон вступил с ними в бой. Впрочем, едва начавшись, бой тут же и закончился, так как отряд де Пюизе пустился в паническое бегство. Современники назовут это происшествие «битвой без слез», ибо ни один человек в ней не погиб. Зато «федералистский мятеж» в северных департаментах после этого стал быстро сходить на нет. Республиканцы, практически не встречая сопротивления, восстановили контроль над ними. Генерал Вимпфен ушел в подполье и вернулся на военную службу лишь при Наполеоне. Граф де Пюизе бежал в Бретань и стал одним из наиболее активных вождей движения шуанов.

И все же в результате похода бретонско-нормандских «федералистов» на столицу один человек 13 июля действительно расстался с жизнью. Правда, произошло это в самом Париже. Когда накануне выступления отряда графа де Пюизе в поход на столицу генерал Вимпфен и приехавшие в город Кан депутаты-жирондисты проводили смотр новобранцев, среди зрителей находилась юная девушка, которую увиденное погрузило в глубокую печаль. Она понимала, что безусые юнцы в военной форме, собравшиеся воевать с правительством, обречены. А поскольку она была праправнучкой великого поэта и драматурга Пьера Корнеля и воспитывалась на республиканских традициях античности, то решила ради спасения этих молодых парней пожертвовать собой – и ценой собственной жизни уничтожить главного зачинщика гражданской войны, каковым считала Марата. Девушку звали Мария Анна-Шарлотта де Корде д’Армон. Пока воинство графа де Пюизе маршировало к столице, Шарлотта Корде добралась до Парижа дилижансом и 13 июля ножом заколола Марата в его собственном доме. Своей жизнью она действительно пожертвовала, взойдя через четыре дня на эшафот, но гражданскую войну не остановила. Напротив, узнав, что она прибыла из Кана, где в тот момент находились несколько влиятельных жирондистов, монтаньяры обвинили изгнанных депутатов в заговоре и постановили арестовать тех из них, кто еще оставался на свободе. По странному совпадению, в тот же самый день, 17 июля, когда умерла Шарлотта Корде, скатилась с плеч и голова «лионского Марата» Шалье, которого лионский суд приговорил к смерти. Революционная пропаганда причислит его вместе с Лепелетье де Сен-Фаржо и собственно Маратом к лику «мучеников за свободу».

На юге борцы против нарушений прав Конвента оказали республиканской армии не многим более упорное сопротивление, чем на севере. Войска Жан-Франсуа Карто, солдатского сына, сделавшего во время Революции головокружительную карьеру, поднявшую его из нижних чинов до звания генерала, а потому истово преданного Республике, прошли сквозь мятежные департаменты, как нож сквозь масло, легко преодолевая сопротивление инсургентов. 13 июля они вступили в Пон-Сент-Эспри, 25 июля – в Авиньон, 25 августа – в Марсель. Следующим на очереди был Тулон, но горожане, не надеясь своими силами противостоять республиканской армии, сдали 27 августа город и стоявшую там эскадру англичанам. Подошедшим к Тулону частям Карто не оставалось ничего иного, как начать осаду.

Более стойко держался Лион. 10 августа его осадила Альпийская армия генерала Келлермана, героя Вальми. Регулярные части республиканцев были усилены батальонами национальной гвардии из соседних департаментов, благодаря чему их превосходство в живой силе и артиллерии оказалось неоспоримым. Однако осажденные под руководством Преси продолжали оказывать правительственным войскам самое упорное сопротивление.