Груз нерешенных проблем
Особых усилий от правительства требовала борьба с преступностью, за годы Революции превратившейся в настолько серьезную проблему, что властям пришлось усилить репрессии. Летом 1796 года был принят закон, карающий за попытку преступления так же, как за само преступление, а весной следующего года была введена смертная казнь за кражу.
Отдельной проблемой оставалось то, что тогда именовалось бандитизмом. В этом явлении, приобретшем массовый характер, политика – сопротивление Революции – была неразрывно связана с откровенной уголовщиной. Бандиты, среди которых было немало дезертиров, не желавших воевать за Республику, вызывали всеобщий страх. Они убивали владельцев национальных имуществ, должностных лиц, присягнувших священников, нападали на жандармов и национальных гвардейцев. Они запросто могли опустошить и отдельно стоявшую ферму, перебив ее обитателей. Целые регионы считались опасными – от традиционных областей антиреволюционных крестьянских движений, таких как Вандея и Бретань, до Прованса. Были места, где путешественникам предлагалось покупать пропуска, выдаваемые главарями банд. Дилижансы с деньгами захватывали даже в пригородах Парижа. Не в силах справиться с бандитами, правительство постепенно ужесточало законодательство, предлагая рассматривать бандитизм как преступление против рода человеческого. Частично победить этот феномен удалось только при Консульстве.
Еще одной нерешаемой проблемой стали постоянные финансовые и экономические трудности. В значительной степени Директория была в них не виновата: в результате Революции Франция впала в глубокую экономическую депрессию, а потому финансы и производство достались новому руководству уже в плачевном состоянии. К началу правления Директории в обращении находилось 20 миллиардов ассигнатов, которые обменивались на золото по курсу менее 1 %. Правительство было вынуждено на время прекратить продажу национальных имуществ и приостановить работу Биржи. Вплоть до июля 1796 года зарплата депутатов и министров была установлена в граммах зерна. Процветала спекуляция. Финансовая нестабильность не только порождала бедность, но и вызывала в обществе ощущение, что в любой момент все может рухнуть. По этой причине все те, у кого имелись средства, спешили наслаждаться радостями жизни. Мерсье так рассказывал об этом:
Никогда еще не было столько спектаклей, концертов, танцев, обедов, рестораторов, изготовителей лимонадов, общественных садов, фейерверков, лицеев, газет и виноторговцев. Своего рода чудо природы все это разнообразие увеселений в разгар самой смертоносной войны, после революции, которая должна была породить лишь самые унылые мысли, вся эта роскошь, которую выставляют на показ частные лица в разгар невзгод правительства, эти беззаботность, мотовство и расточительность, которые овладели всеми классами, эти жажда наживы и нежелание экономить, эта жадность пирата, с которой приобретаются богатства, и та экстравагантность, с которой их пускают на ветер. Состояния создаются в один день, а на следующий их уже нет. Тот, кто выбрался из своей лачуги, живет несколько месяцев в великолепном дворце, а потом вынужден вернуться обратно.
Правительство попало в зависимость от банкиров и поставщиков для армии. Чтобы покрыть долги, на продажу пустили даже бриллианты короны. В феврале 1796 года объявили о прекращении выпуска ассигнатов. Доски, с которых их печатали, были торжественно сожжены, однако это не решило проблему, поскольку миллиарды ассигнатов еще находились в обращении и руководству страны никак не удавалось их чем-то заменить. Металлических же денег критически не хватало. Казна была пуста, налоги собирались из рук вон плохо, и правительство всеми силами латало дыры, чтобы найти средства хотя бы на финансирование военных расходов.
