На следующее утро, пока мать валялась перед телевизором, Тори пробралась в сарай в попытке отыскать следы Рона. Первым делом ей бросилась в глаза куча его вещей, включая белье, сваленная поверх старого морозильника, и окровавленные бинты, которыми мать обматывала ему ноги после того, как заставляла окунать их в кипяток с отбеливателем. Пятна крови потемнели, стали коричневыми, но Тори все равно поняла, откуда они.

«Черт побери, – подумала она, – почему все это лежит здесь?»

Она постояла над вещами с минуту, пытаясь осознать, что видит перед собой. Ей хотелось запечатлеть в памяти каждую из них на случай, если мать решит избавиться от улик. Еще не зная, зачем они могут ей понадобиться, Тори взяла несколько окровавленных лоскутов и спрятала в курятнике.

Дальше она обыскала дом. К тому времени у Рона почти не осталось личных вещей – пара книг да скудное содержимое одного выдвижного ящика в комоде для одежды, – но все они пропали. Она хотела найти джинсы, которые стали ему велики и хранились с тех пор в шкафу у ее сестры. Но и их на месте не оказалось.

Тори пошла к яме, где сжигали мусор. Родители странно себя вели, и требования матери держаться оттуда подальше наводили на подозрение. Даже в пересказе Сэми история о смерти Кэти произвела на Тори глубокое впечатление, хоть она и была тогда совсем малышкой.

Тори требовались доказательства. Что-то, что заставит полицию поверить, что ее родители убили Рона и каким-то образом избавились от тела.

Возможно, так же, как некогда от Кэти.

Быстро и незаметно она наклонилась над ямой и приподняла ветки, которыми отец ее завалил. Земля под ними была гладкая.

«Они уже все вычистили, – подумала она. – Потому что знают – что-то должно произойти».

С колотящимся сердцем Тори зачерпнула пригоршню пепла и поспешила обратно в курятник. Она предполагала, что родители избавились от трупа Рона так же, как, по словам сестер, от Кэти. Руки у нее тряслись, но девочка не плакала. Тори знала: она делает то, что должна.

Ее мать необходимо остановить.

Когда она вернулась домой, там ничего не изменилось. Мать по-прежнему сидела на диване. Занималась своими делами – то есть не делала ничего. Тори поднялась наверх.

На самом деле Шелли и правда была занята. Она писала на открытке для банка новый адрес, по которому якобы теперь находился Рон, а адрес на Монахон-Лэндинг указывала как недействующий. Улицу она не назвала, но написала город, который выбрала для Рона. Не Уинлок и не Уинторп, и не другие далекие края.

Шелли указала Такому.