Шелли продолжала подстрекать семью Рона у него за спиной. Свозив в конце осени 2001 года мать Рона, Кэтрин, к врачу, Шелли позвонила его родным и сказала, что согнала у нее с лица трех блох, пока они вдвоем ехали в машине. Более того, сообщила, что неоднократно была свидетельницей того, как Рон кричал на мать.

Шелли возмущалась состоянием дома Кэтрин и тем, что Рон не помогал матери уже давным-давно. У бедняжки даже не работал телевизор! Но Шелли позаботилась о ней и купила Кэтрин «Дэу» с диагональю двадцать семь дюймов. А еще подарочную карту на 150 долларов из магазина бытовой техники.

В трейлере следовало провести дезинфекцию, и Шелли нашла для Кэтрин временное жилье, пока из ее дома изгоняли блох. Она делала все, что было в ее силах, для очаровательной пожилой леди, к которой относилась как ко второй матери.

Одновременно Шелли всячески старалась оболгать своего друга в глазах его родных: говорила семье, что у Рона было достаточно денег, чтобы заплатить за аренду парковки под трейлер, но он предпочел этого не делать.

«На тот момент, когда его выселили из трейлера, у Рона было шестьсот долларов, и он обратился к адвокату, но тот сказал, что выселение производится по закону, – рассказывал брат Рона, Джефф, позднее. – Когда начался суд, в первый раз ему отсрочили выселение, поэтому он проиграл только по своей вине. На следующие заседания Рон просто не являлся, и суд вынес решение в пользу владельца земли».

4 ноября 2001 года Кэтрин позвонила своему младшему сыну, Джеффу, и сказала, что хочет переехать в Мичиган, чтобы быть поближе к нему и к могиле своего мужа. Она сообщила, что Рона судят за неуплату долгов и что уже выдан федеральный ордер на его арест. Позднее она отказалась переезжать, сославшись на холодный климат в Мичигане и нежелание стать сыну обузой.

Шелли принимала активное участие в семейных делах Вудвортов. 29 ноября 2001 года она отправила родным Кэтрин следующее письмо.

2 декабря 2001 года Кэтрин позвонила Джеффу в Мичиган сообщить, что Шелли собственноручно доставила ей записку от Рона касательно вывоза его вещей. Шелли некоторое время держала записку у себя и не хотела отдавать, а брату Рона сказала, что умоляла того не отправлять ее. В конце концов Шелли передала записку Кэтрин, когда они ехали в машине, чтобы у той было время по пути все осмыслить. На обороте рождественской открытки Рон написал: «Передай это моей матери, потому что я не хочу, чтобы она узнала мой почтовый индекс».

«Ты старая тупая сука, – начиналась записка. – Поверить не могу, что ты была такой чертовски тупой дурищей, чтобы подумать, что можешь украсть у меня последние вещи».

Пару дней спустя Шелли переслала эту записку брату Рона, добавив от себя: «Вкладываю сюда же письмо, которое Рон отправил вашей матери. Мне очень за него неловко».

Невестка Рона ответила на это так: «Его записка даже более оскорбительна, чем предыдущая, где слово на «с» использовано 22 раза – по подсчетам Мишель».

Дальше она выдвигала предложение, как оградить мать Рона от его нападок: «Я даю Мишель позволение сделать копии писем Рона к матери и связаться со службой защиты пожилого населения, 3 декабря 2001 года».

Джеффу Вудворту продолжали поступать звонки от Шелли Нотек. По мнению семьи Рона, Шелли была добрая, умная и заботливая. Они жили далеко, в Мичигане, а Шелли обеспечивала их матери поддержку в трудные времена.

Рон с каменным лицом выслушал голосовое сообщение, которое оставили его родные на автоответчике Нотеков. Когда Шелли вернулась домой, она проиграла его еще раз и спросила, все ли слышал Рон.

Позднее она написала семье Вудворт, что случилось дальше.

«Рону было все равно… правда, потом он разозлился, сказал «я не собираюсь подчиняться ничьим приказам» и устроил скандал».

Брату Рона показалось, что Шелли тоже начинает от него уставать. Вот что он писал:

«Мишель неоднократно разговаривала с Роном о его отказе ухаживать за матерью и нежелании заниматься делами, но он не реагировал. Мишель сказала, что из подруги превратилась для него, по сути, в мать и Дэйва это раздражает».

В колледже начались зимние каникулы, и Сэми приехала домой из Эвергрин. Тори где-то гуляла с друзьями, а Рон работал в сарае, когда к воротам подрулил джип шерифа округа Пасифик. Заместитель шерифа вылез из машины и постучал к ним в дверь. Шелли сразу же открыла. Сэми не слышала, о чем они говорят, но была уверена – дело в Кэти. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Никки впервые обратилась в полицию.

Они знают! – думала она. – Началось!

Мать заперла двери.

– Зачем он приезжал? – в панике спросила Сэми. – Это из-за Кэти, да? Они знают про Кэти, мама!

Глаза Шелли широко распахнулись, и она схватила дочь в объятия.

– Нет-нет, – воскликнула она. – Дело в документах Рона. Все в порядке, честно. Кэти тут не при чем.

Сэми начала плакать и побежала к матери в спальню. Через секунду Шелли вошла туда следом за ней и снова обняла, повторяя, что очень сожалеет. Она говорила, что смерть Кэти тяжелым грузом лежит у нее на душе. Что она с трудом заставляет себя жить дальше, потому что когда-то совершила такую ошибку. Шелли признавала, что поступала неправильно, но в смерти Кэти она винила Никки и Шейна.

– Они так мучили ее! – вздыхала она.

Сэми не могла вспомнить ни единого раза, когда Никки нападала на Кэти. Шейн – да, но только когда их мать стояла над ним и говорила, что делать.

«Врежь ей по голове, Шейн!»

– Я ужасно виню себя за то, что это так сказалось на тебе, – повторяла Шелли, роняя слезы. – Мне очень-очень жаль. Ничего подобного больше не повторится, обещаю. Если кто-нибудь узнает, нам с папой придется убить себя, чтобы ты не жила с этим дальше.

Хотя Рон трудился на ферме не покладая рук, Шелли неоднократно говорила Сэми, что ему пора съезжать, но он отказывается. Она, мол, только хотела поддержать друга в тяжелые времена и не приглашала навсегда поселиться с ними.

– Он должен уехать, – повторяла она.

– Но куда? – спрашивала Сэми.

– Куда угодно. Найти работу и съехать.

– А почему он не хочет?

– Рон слишком привязался к нам. Говорит, что мы ему нужны.

– Он очень трудолюбивый.

– Вообще-то, не очень, – возражала мать. – И любит все на меня сваливать. А потом говорит, что хочет остаться.