Шелли не раз говорила Дэйву, что он отвратительный муж.

«Худший в мире», – повторяла она, лишая его последних остатков самоуважения.

Это замужество – ужасная ошибка.

Дэйв только кивал головой. В глубине души он понимал, что Шелли права. Насчет всего. Хороший муж должен находиться дома и помогать с детьми. Воспитывать их. А не просто приносить зарплату. Он работал по шестнадцать часов в день и ездил из Уиндбей-Айленда домой по выходным, но и тогда ничем не мог ей помочь. Работа на стройке была такой тяжелой, что он просто валился с ног. Литрами глотал кофе и принимал «Ноу-Доз» и «Виварин», чтобы не заснуть.

«Я водил бульдозер. Вылезал и слезал. Нагружал и разгружал. Бесконечно горбил спину, – вспоминал Дэйв впоследствии. – Глаза вечно слипались. Порой, чтобы не свалиться, я нюхал нашатырь из аптечки. Чего только не делал, чтобы не заснуть за рулем».

Множество раз, уже по пути домой, Дэйв понимал, что просто не выдержит дорогу из Уиндбей. Удивлялся, что до сих пор не съехал на встречную полосу и никого не убил. Бывали моменты, когда он ехал так медленно, что все его обгоняли, а он не понимал почему. Иногда в голове начинали звучать голоса – он называл это «криками».

Когда появлялись «крики», Дэйв съезжал на обочину дороги, чтобы прикорнуть на пару минут. Иногда ему удавалось усилием воли их подавить и добраться-таки до окрестностей Реймонда. Бывало, что, доехав туда, он останавливал «Олд-Блю», свой грузовик, возле Бьютт-Крик, в зоне для пикников примерно в трех милях от их дома на шоссе 101. Он делал так, когда понимал, что больше не в силах давить на педаль. Что полностью вымотан. И, сказать по правде, слишком слаб, чтобы вступать в перебранки с Шелли. Ему надо было передохнуть, прийти в себя.

Избавиться от «криков».

Однако его жену это не останавливало. Один раз Дэйв проснулся от резкого стука в стекло грузовика. Стучала Никки.

– Мы знаем, что ты здесь, пап, – сказала она, прежде чем бегом вернуться в новенький джип, который Шелли себе недавно купила.

Шелли даже не озаботилась тем, чтобы самой выйти из машины и обратиться к мужу. Она отправила старшую дочь пристыдить его и одновременно напомнить, что где бы он ни был, где бы ни прятался, она всегда отыщет его.

Да, Шелли была такая. Неутомимая, как гончая. Выносливая, с врожденной способностью находить своих жертв.

В любое время.

И если Дэйву казалось, что он может немного отдохнуть перед приездом домой и побыть в тишине, он ошибался.

Лара Уотсон считала, что у ее зятя серьезные проблемы с алкоголем, но это было ничто по сравнению с Шелли. Он мог бросить пить. Но не мог бросить жену.

Лара была уверена, что, как Рэнди и Дэнни до него, Дэйв со временем уйдет от Шелли. Позднее он сам признавался, что у него не хватало мужества расстаться с ней, и он лишь надеялся, что когда-нибудь вернется домой, а ее там не будет.

«Исчезнет куда-нибудь. Переедет обратно в Ванкувер, или что-то в этом роде, – вспоминал он. – Даже не знаю, на что я рассчитывал. Но она никуда не девалась».

Лара, оглядываясь назад, решила, что Шелли берет пример с бабушки Анны, у которой муж всегда спал в сарае. Первый супруг Шелли, Рэнди, ночевал в машине после стычек с женой. Теперь то же самое происходило с Дэйвом.

«Он не хотел возвращаться домой, – говорила она. – Потому что там она накидывалась на него. Он работал день и ночь, а потом спал в своем грузовике. У Шелли был джип. У него – грузовик. Он спал там или пробирался в офис, когда все оттуда расходились, чтобы переночевать. Прямо на полу».

Позднее Дэйв оправдывал творившееся в Монахон-Лэндинг тем фактом, что не решился уволиться из «Вейерхаузера». А ведь Шелли настаивала! Говорила, что целлюлозный гигант выжимает из него все соки, и он мог бы работать на кого-то еще. Кроме того, работая вдалеке от дома, он не мог быть хорошим мужем и отцом.

«Все было хорошо, – рассказывал он о жизни в Лаудербек-Хаус. – Только мы с Шелли, Никки и Сэми. Я каждый вечер приходил домой, как все мужья. Брак – это всегда пятьдесят на пятьдесят, а я не справлялся со своей частью сделки. Растить детей – большой труд. Нельзя ожидать, что только мать будет этим заниматься, ну знаете, и воспитывать, и помогать с домашними заданиями… Меня не было с ними. А когда приезжал, я все время спал. Не мог даже пяти минут посидеть за телевизором, посмотреть какое-нибудь шоу».

На Шелли, по его мнению, ложилось слишком много обязанностей.

«Она была стопроцентная мать, самая лучшая. Устраивала детям вечеринки на день рождения, собирала их на барбекю. Все в этом роде. Шелл всегда ездила к Сэми на соревнования. А вот папы на них не было. Я не справлялся с обязанностями отца и мужа».

Трудясь изо всех сил, чтобы прокормить семью, Дэйв в то же время упрекал себя, что не справляется. Он всех подводит. Да еще как.

«Отец обеспечивал нас и, знаете, очень-очень много работал. И мой дед тоже. А я подвел семью Нотек. Всех разочаровал. Наверное, это моя судьба – быть вечным неудачником».

Счета за медицинские услуги высасывали все деньги с их банковского счета. Шелли требовала, чтобы Дэйв работал больше, иначе им не свести концы с концами. Она настаивала, что это вопрос жизни и смерти. Но Дэйв просто физически не мог работать столько, сколько она требовала. Он и так едва держался на ногах и брал сверхурочные, чтобы как-то оплачивать горы счетов.

Однажды Шелли сказала, что он должен обратиться к семье – попросить денег. Дэйв позвонил сестре, которую Нотеки считали весьма обеспеченной, и сказал, что у них проблемы с финансами.

– На лечение Шелли от рака уходит очень много, – объяснил он.

Сестра обещала помочь.

Через несколько дней Шелли вернулась домой с конвертом. Она была вне себя от ярости.

– Тридцать долларов? – возмущалась она. – Ты можешь в это поверить? Да они издеваются! У меня рак, а это все, что они могут нам дать?

Дэйву было неприятно просить деньги у родных. Но еще неприятней наблюдать за реакцией жены на их подарок.

– Они помогают нам, Шелл! – сказал он.

– Но недостаточно.

Дэйв делал все, что мог. Всегда поддерживал жену. Клянчил деньги. Работал от зари до зари. Придумывал для родственников оправдания за поступки Шелли.

Так продолжалось очень долго: Шелли винила Дэйва за то, что он плохой добытчик и никудышный муж, а он, в свою очередь, использовал любую возможность, чтобы сказать жене, как любит ее.

В отличие от многих мужчин, просто берущих первую попавшуюся открытку с прилавка магазина, Дэйв по-настоящему внимательно относился к романтическим подаркам. Никогда не было такого, чтобы он использовал готовое поздравление и просто подписался своим именем. Он писал Шелли длинные послания, пытаясь выразить то, что происходит у него внутри. Точнее, романтизированную версию своих переживаний.

«Помнишь те слова, что ты сказала мне много лет назад? Что ангелы не ходят, а летают? Я женился на ангеле. Твои глаза – самые добрые из всех, что видел я в жизни. Твоя душа одаряет любовью всех, с кем соприкасается… Ты берешь под свое крыло и заботишься обо всех, от наших детей до чужих людей, животных и растений. Ты прекрасна душой и сердцем».

И не имело значения, искренне ли он говорил эти слова.

Дэйв обращался к Шелли с надеждой. Только ради нее он совершал свои бесконечные поездки в Реймонд и обратно.