«Ни слова в простоте» — по такому принципу действуют родители, готовые заниматься интеллектуальным развитием своего малыша всеми возможными способами чуть ли не с рождения. Но есть среди нас и те, кто искренне считает, что первый год жизни ребенка связан скорее с его физическим развитием, а значит, дело младенца — есть, спать, расти, набирать вес, мышечную массу, как овощу на грядке, а наше — обеспечить ему «подкормку, прополку и полив». Многим и в голову не приходит, что уже с самых первых дней с ребенком необходимо разговаривать. И вот мы кормим малыша из бутылочки, не отрываясь от экрана телевизора, меняем подгузники и при этом болтаем по телефону — рассказываем, как мы «от всего этого устали», купаем и одновременно выясняем отношения с мужем — одним словом, ведем себя так, как будто рядом с нами не человек, пусть и крошечный, не личность, а бессловесный «объект ухода». Мы искренне недоумеваем: «А о чем с ним можно говорить? Он же ничего не понимает…»

Почему мы откладываем общение с ребенком «на потом»? Может, потому, что не принимаем его всерьез, ждем, когда он наконец заговорит внятно и «по-человечески». А между тем уже с рождения младенец готов к общению с нами, взрослыми.

Я все слышу!

Одна моя знакомая любит вспоминать, как на восьмом месяце беременности отправилась на спектакль в популярный молодежный театр. Приятно провести вечер не удалось: оказалось, что действие сопровождает выступление рок-группы, и как только начинала звучать музыка, малыш тут же принимался толкаться так, что «живот ходил ходуном».

Спросите любую маму — она расскажет, что малыш слышал ее еще до рождения. И наука это подтверждает: начиная с третьего триместра беременности ребенок способен воспринимать громкие звуки средней и низкой частоты — музыку, автомобильный гудок, шум проезжающего грузовика. В ответ на них он больше толкается, а когда слышит мамин голос — затихает. Постепенно органы слуха начинают воспринимать менее громкие звуки и высокий тембр.

Острота слуха заметно улучшается в первые месяцы жизни «на воле». Новорожденные способны определить, откуда идет звук, — они реагируют на него поворотом головы. Низкочастотные или ритмичные звуки их успокаивают, а громкие, резкие, неожиданные или высокочастотные возбуждают, вызывают беспокойство и стресс.

Младенцы очень чувствительны к человеческой речи. И что самое удивительное, они предпочитают осмысленную, связную, организованную речь. На видеозаписях, фиксировавших первые дни жизни детей, видно, как они «откликаются» на речь взрослых, двигаясь в такт с ритмом произносимых слов.

Нравятся малышам и повторяющиеся звуки. Психологи провели такой эксперимент: новорожденным в возрасте двух-трех дней давали слушать записи слов с повторяющимися слогами (например, «му-ба-ба», «пе-на-на») и слов, в которых не было повторяющихся слогов. Пока малыши слушали записи, ученые наблюдали за активностью их мозга. И оказалось, что при прослушивании слов с повторяющимися слогами у всех детей активность головного мозга заметно возрастала, а когда слоги не повторялись, оставалась на прежнем уровне. Вероятно поэтому, какой бы язык мы ни взяли, самые первые, самые важные и родные слова — «мама», «папа», «баба» — состоят из повторяющихся слогов.

Понимаю, но молчу…

«Смотрит, как будто все понимает, только сказать не может…» — так часто говорят о маленьких детях. Ребенок действительно понимает нас задолго до того, как сам начинает говорить. Он считывает нашу интонацию, мимику, жесты. Он понимает смысл слов в конкретной ситуации. Например, мы сидим за столом и обращаемся к нему: «Открой рот!» — он знает, что мы имеем в виду, и открывает рот.

К 7–8 месяцам ребенок начинает совершать простые движения, услышав знакомые слова: на «ладушки» — хлопает в ладошки, на «до свидания» — машет ручкой. Если мы часто называем его по имени и при этом берем на руки или занимаемся с ним, он, услышав свое имя, поворачивает голову. В 9–10 месяцев он знает названия своих игрушек, понимает слово «дай» и может подать игрушку, если она находится в поле его досягаемости. К концу первого года по нашей просьбе он находит названную игрушку среди других предметов. А когда кроха делает свои первые шаги и мы подзываем его словами «Иди ко мне!», он идет. К году малыш знает слова, означающие простые действия: пить, есть, лежать, ходить. Так постепенно выстраиваются связи между значимыми для него предметами, явлениями, людьми и словами, которые их обозначают.

Он понимает слово «нельзя», если взрослые, останавливая его или что-то запрещая, произносят это слово с соответствующей строгой интонацией. Например, малыш тянется к чему-то острому, а мама останавливает его и строго говорит: «Не трогай, поранишься!» Иначе говоря, с помощью речи, которая интонационно окрашена и сопровождается соответствующим выражением лица, мы начинаем воздействовать на поведение ребенка.

Пассивная речь, то есть понимание обращенных к младенцу слов взрослого, — один из важных показателей речевого развития. Количество слов, которые ребенок понимает, значительно превосходит количество тех, что он может произнести, и у некоторых детей период развития пассивной речи затягивается. Такие «молчуны» могут до двух лет не произнести ни слова, или лепетать что-то невнятное, или объясняться с помощью жестов. При этом они прекрасно понимают все, что им говорят взрослые, и точно выполняют их просьбы.

Обычно у таких детей переход от пассивной речи к активной происходит внезапно: еще вчера малыш молчал, а сегодня уже изумляет нас связной речью с развернутыми предложениями. Он долго копил свой «капитал», а потом все сразу пустил в оборот. Теперь его богатый словарный запас переходит из пассива в актив — ребенка как будто прорвало. Часто дети, упорно молчавшие до двух лет, в три года догоняют и даже перегоняют в речевом развитии тех, кто произнес свои первые слова уже в девять месяцев.

И подражаю!

Любопытное наблюдение сделал американец Генри Траби, работавший в Стокгольме в составе международной исследовательской группы. Он изучал детские крики, используя новейшие акустические изобретения. Один из приборов фиксировал звук с частотой четыре тысячи колебаний в секунду. Спектрограф воспроизводил сложные детальные звуковые портреты, «криптограммы», которые оказались абсолютно уникальными — как отпечатки пальцев.

С помощью этого метода и рентгеновских киносъемок Траби установил, что младенец в матке не только слышит, но, очевидно, «изучает» речь и «практикует» движения голосового аппарата, которые сразу после рождения использует для крика. Он пытается имитировать произносимые мамой звуки, ее интонации, ритмы, акценты. Он как будто берет у нее звуковые уроки!

Появившись на свет, малыш тренирует свой речевой аппарат, часто используя голос как игрушку, — визжит, бормочет, кричит, фыркает и радуется вибрации губ, пробует издавать звуки разной высоты, тембра и окраски. Он как бы распевается, создает собственные речевые формы, отрабатывает речевые артикуляции, у него развивается речевой слух. Затем ребенок начинает выстраивать произносимые им звуки друг за другом, в цепочку, в разной последовательности, вслушиваясь в мелодику родного языка. Так он учится говорить и понимать речь.

К году дети уже активно слушают взрослых, пытаются отвечать, используя свои возможности — гуление и лепет. Когда мы говорим «детский лепет», то, как правило, иронизируем по поводу полной бессмыслицы или нечленораздельной речи взрослого. В действительности же это особое, милое, неповторимое голосовое общение, в ходе которого ребенок по-своему пытается донести до нас что-то свое, важное. Мы думаем, что он нас не понимает, а на самом деле это мы не понимаем его и порой не отвечаем на его попытки наладить контакт.

Лепет и гуление — показатели развития речи, которые можно «измерить», подсчитав количество артикуляций и оценив их качество. Конечно, эксперименты по подсчету «агу» или произнесенных малышом слогов могут выглядеть наивно, но это то, что пока доступно нашему пониманию и изучению. Не исключено, что когда-нибудь изобретут «переводчики» с языка младенца, и тогда мы сможем лучше его понимать, но сегодня приходится довольствоваться теми знаниями, которые у нас есть, и больше доверять своей интуиции.

Как разговаривать с младенцем?

Ученые в один голос твердят о том, что младенцы изначально наделены способностью воспринимать осмысленную человеческую речь — это обеспечивает возможность развития речи самого ребенка. Вне языковой среды речь не развивается — вспомним детей-маугли. Поэтому уже с первых дней жизни малышу необходимо слышать родной язык, а маме не стоит жалеть времени на «разговоры» с ребенком.

На «особом» языке

Когда мама общается с малышом, она преображается: меняется выражение лица, движения рук, тела, ее речь становится совершенно особенной, и можно не проводить специальных исследований (хотя есть и такие), чтобы определить, чем она отличается от обычной, «взрослой» речи. Манера говорить, свойственная мамам всех стран и континентов, даже получила особое название — baby-talk. Это насыщенная, яркая, эмоционально окрашенная речь, в которой много вопросов и восклицаний, пауз и «бессмысленных» звуков. В зависимости от возраста и возможностей ребенка мама заменяет труднопроизносимые звуки на более простые и даже коверкает слова: например, говорит «холёсенький» вместо «хорошенький». Она тянет звуки, намеренно проговаривает слова слишком «пафосно», выделяет гласные, подчеркивает интонацией определенные моменты речи, утрирует эмоции: «Посмотри, какой большо-о-о-о-ой мячик!», «А кто такой краси-и-и-вый?»

Мама обращает внимание малыша на какой-то предмет или явление, эмоционально выделяя его из общего фона, и такими эмоциональными акцентами учит отличать существенное, значимое от второстепенного.

Разговаривая на baby-talk, мамы говорят медленнее, интенсивнее размахивают руками, создавая определенный ритм. В маминой речи появляется песенность, голос становится более высоким.

Со стороны материнская речь может выглядеть странной, бессмысленной и даже раздражать. Кажется, что «бибика» никогда не станет «машиной», «гав-гав» — «собакой», а ребенок, выросший на таких «беседах», никогда не повзрослеет. И многие мамы стесняются разговаривать именно так, думая, что это тормозит развитие малыша.

По форме материнская речь действительно регрессивная — мама как будто опускается на уровень ребенка, подстраивается под него. Зачем? Чтобы таким образом установить с ним контакт, научиться его понимать, говорить с ним на одном языке. А уже потом, объединившись с малышом, она потихоньку тянет его за собой, переводит на более высокий уровень. Поэтому сюсюканье, которое кажется каким-то анахронизмом, на самом деле играет необычайно важную, прогрессивную роль. Именно baby-talk способствует эмоциональному контакту, а значит, и интеллектуальному развитию ребенка.

Комментировать происходящее

Для ребенка важно, чтобы во время одевания, купания, прогулки мама с ним разговаривала, рассказывала, что происходит, чем они будут заниматься: «Сейчас мы будем кушать. Вот мама возьмет ложечку…», «А сейчас мама наденет тебе носочки, шапочку, и мы пойдем гулять в парк…» Мама озвучивает малышу действия, которые их объединяют, которые они будут выполнять вместе, — это помогает ему расслабиться и спокойно воспринимать не всегда приятные, но необходимые манипуляции. Он уже «замечает»: если надеваем комбинезон, скоро почувствуем свежий воздух. Так в младенчестве формируются ожидания в отношении других людей.

Мама не ждет, что малыш все поймет и запомнит. Она словно опережает его понимание, и такая «работа на опережение» невероятно полезна: ребенок начинает вслушиваться, пытается вникать, запоминать. Хорошо, когда мама называет ту или иную вещь, которая попадает в поле зрения ребенка: «Смотри, машина едет. А вот кошка спит».

Известно, что трехлетние дети могут воспроизвести сказки или стихи, которые они слышали от родителей в раннем возрасте, в отличие от тех детей, которые в два года прочитали что-то сами. Видимо, важен не только сюжет, но еще и интонации и эмоции, сопровождающие чтение и проясняющие содержание, которое маленький ребенок еще не способен осознать, когда читает «в одиночестве».

Это не значит, что надо беспрерывно загружать младенца информацией, превращаясь в «радио», за звуками которого нет настоящей душевной теплоты. Здесь обучение — побочный продукт: он возникает тогда, когда мама действительно увлечена общением, получает от него удовольствие, когда ей и правда интересно что-то рассказывать малышу, когда она искренне воспринимает его как партнера по диалогу. Комментируя все, что происходит с ребенком, мама фактически пересказывает, объясняет, описывает их общую жизнь. Они чувствуют себя единым целым, и это помогает малышу адаптироваться в своей «среде обитания».

Лицом к лицу

В одном интересном эксперименте взрослый, стоя перед двухмесячным ребенком, на протяжении двух-трех минут имитировал артикуляцию, не произнося ни слова вслух. И младенец, глядя на его лицо, точно воспроизводил его мимику. Затем взрослый уже по-настоящему, вслух, произносил звуки, и малыш активно пытался их повторить. Но если взрослый говорил, закрывая лицо маской, малыш молчал. Почему?

То, что мы лучше воспринимаем речь, которая обращена непосредственно к нам, настолько очевидно, что, кажется, не нуждается в доказательствах: мы всегда чувствуем энергетику обращения «глаза в глаза». Однако по отношению к ребенку этот «постулат» почему-то не работает: мы считаем необязательным смотреть на малыша, когда что-то ему говорим. А между тем экспериментально доказано — обращение непосредственно к ребенку полезно для развития речи.

Дж. Каган и С. Тулкин сравнили поток информации, поступающий к младенцу, который воспитывается в детском доме, и к малышу, который растет в семье. По их наблюдениям, количество общих впечатлений в детдоме не меньше. Но большая их часть не адресуется ребенку персонально, остается для него «белым шумом», а потому и не достигает его сознания. В семье, напротив, информация персонифицируется, адресуется ребенку лично, в нужный момент и с учетом его состояния. Когда мама обращается к нему напрямую, он смотрит на ее лицо, подражает ее артикуляции, мимике и неосознанно учится правильно произносить звуки.

«На пальцах»

Этот пальчик — в лес пошёл,

Этот пальчик — гриб нашёл,

Этот пальчик — занял место,

Этот пальчик — ляжет тесно,

Этот пальчик — много ел,

Оттого и растолстел.

 

Так мама разговаривает со своим малышом, к их обоюдному удовольствию, сгибая и разгибая его пальчики, мягко массируя его ладошки. И здесь важен не только сам стишок, не только улыбка и голос мамы, но и «пальчиковая гимнастика» — она играет весомую роль в развитии речи.

В первый год жизни начинает формироваться и оттачиваться мелкая моторика — тонкие движения пальцев. Именно благодаря мелкой моторике малыш, подрастая, сможет застегивать пуговицы, собирать конструктор, держать ручку или карандаш, рисовать, играть на музыкальных инструментах. Но главное, мелкая моторика оказывает мощнейшее воздействие на развитие речи, ведь области коры головного мозга, отвечающие за движения пальцев и за речь, находятся очень близко друг от друга.

Специалисты из лаборатории М. М. Кольцовой провели эксперимент, доказывающий, что речевые области в коре головного мозга формируются под влиянием импульсов от пальцев рук. Малышей в возрасте шести недель разбили на три группы: сначала у всех записали биотоки мозга, затем у малышей первой группы тренировали правую руку, а у малышей второй группы — левую. Взрослый делал ребенку массаж кисти руки, сгибал и разгибал пальцы. С детьми из третьей группы тренировок не проводили.

Уже через месяц тренировок у детей из первой и второй группы отмечались высокочастотные ритмы в области двигательных проекций мозга (что свидетельствовало об их созревании), а через два — в будущей речевой области, в полушарии, противоположном тренируемой руке. Иначе говоря, тренировка пальцев рук на два с половиной месяца ускорила процесс созревания речевых областей — у правшей в левом полушарии, а у левшей — в правом.

Еще в одном эксперименте, целью которого было доказать связь между мелкой моторикой и развитием речи, детей, которые уже говорили, просили показать пальчик — сначала один, потом два, затем три. И оказалось, что те из них, кому удавалось повторить изолированные движения пальцами, хорошо говорят. А у малышей, которые говорят плохо, пальцы либо напряжены и сгибаются только все вместе, либо, напротив, вялые, ватные, не способные на отдельные, самостоятельные движения.

Недаром выдающийся педагог В. А. Сухомлинский писал: «Истоки способностей и дарований детей — на кончиках их пальцев… Чем больше мастерства в детской руке, тем умнее ребенок».

Откликаться и поощрять

В разнообразных звуках, издаваемых младенцем, в его лепете нам трудно разглядеть зачатки речи. Но чем больше мы будем обращать на них внимание, прислушиваться, радостно откликаться, демонстрировать ребенку желание его понять, поощрять каждый новый звук и «вступать в разговор», тем быстрее они превратятся в полноценные слова и фразы.

Боулби описывает эксперимент Рейнолда, Гевирца и Росса, которые изучали, как изменяется частота «гуканий» грудных детей из дома ребенка после их поощрений взрослым с помощью улыбок, причмокиваний, поглаживаний по животику. Оказалось, что малыши в ответ на такие поощрения «гукали» почти в два раза чаще. Когда же поощрения прекратились, количество «гуканий» вернулось к первоначальному уровню.

Отбить у детей всякое стремление к общению и даже развить у них речевые дефекты очень легко. Приведу один пример — малоприятный, зато показательный. В 1939 году Уэнделл Джонсон из Университета Айовы (США) и его аспирантка Мэри Тюдор провели эксперимент с участием детей-сирот разного возраста из Давенпорта. Все они уже умели говорить. Детей произвольно разделили на две группы. Тех, кому повезло попасть в первую группу, исследователи хвалили, объясняя, как замечательно они говорят — чисто и правильно. А вот таких же детей из второй группы ожидали неприятные минуты: экспериментаторы намеренно высмеивали малейший недостаток речи каждого и в конце концов называли всех заиками. В результате у многих детей, никогда не испытывавших проблем с речью, но волею судьбы оказавшихся в «негативной» группе, появились симптомы заикания, которые сохранялись в течение всей их жизни.

Мы порой ссылаемся на эксперименты, где «бездушные экспериментаторы издеваются над детьми». И это, естественно, вызывает у нас возмущение. Но посмотрим, как мы ведем себя в повседневной жизни — и окажется, что иногда мы сами, к сожалению, проводим подобные «эксперименты». Каждый наверняка легко вспомнит случай, когда посмеивался над ребенком, над особенностями его речи, неспособностью выговаривать какие-то звуки. Но то, что мы воспринимаем как безобидную шутку, для малыша может стать настоящей драмой.

Стимулировать и ждать

Как взрослые обычно реагируют на попытки младенца говорить? Есть две крайности. Первая заключается в том, что взрослые никак не откликаются и даже не пытаются ничего понять. Особенно это свойственно няням: они просто выполняют свою работу, кормят, гуляют, купают малыша в соответствии с режимом и предписаниями, и им незачем терпеливо «выслушивать» неразумное создание.

Другая крайность — когда взрослые понимают ребенка «слишком быстро», сразу бросаются выполнять его еще бессловесные требования и капризы.

Истина, как всегда, где-то посередине. Речь развивается, когда она зачем-то ребенку нужна. Он должен захотеть, чтобы на него обратили внимание, чтобы его поняли, выслушали, ответили ему. Это происходит только в том случае, когда мы поддерживаем его старания быть понятым, стимулируем те процессы, которые предшествуют речи: указательные жесты, лепет. Мы просим малыша показать, что он хочет, доброжелательно переспрашиваем: «Я не понимаю, что ты хочешь?» Крайне важно дождаться, чтобы малыш сам попытался что-то до нас донести, чтобы он иной раз даже выразил свое недовольство тем, что его не понимают, настойчиво пробубнил бы что-то. И только потом строить догадки о том, что же он хотел нам сказать.

Если мама мчится к ребенку, не выждав необходимую паузу, у него не возникнет необходимости говорить и добиваться того, что он хочет. Как в том анекдоте, когда мальчик не говорил до 16 лет, а потом вдруг произнес за обедом: «Борщ-то не соленый!» Его спросили: «А что ж ты раньше-то молчал?» — «А раньше соленый был».

Питательная языковая среда

Чтобы овладеть языком — понимать его и общаться на нем, ребенок должен находиться в так называемой языковой среде, то есть иметь возможность слышать речь.

Интересное исследование провели американские психологи Тодд Рисли и Бетти Харт. Они изучали, как родители разговаривают с ребенком в первые три года его жизни. Оказалось, что самые «разговорчивые» родители адресуют малышам в среднем 2100 слов в час, а «молчаливые» — только 600.

Рисли и Харт продолжили наблюдать за детьми и во время их обучения в школе. Дети проходили тесты на словарный запас и понимание прочитанного, и оказалось, что результаты тестов напрямую зависят от количества слов, которые они слышали в первые 30 месяцев своей жизни. Получается, что первый год — необыкновенно важное время для развития языковой компетентности детей.

Если для младенца так важно слышать человеческую речь, значит, можно включить ему аудиокнижку, а самим заняться своими делами? Увы, нет! Как показывают эксперименты, прослушивание таких записей эффективно только при соблюдении двух условий: первое — если у ребенка уже сформировалось желание понять, что говорят взрослые, и второе — если, слушая запись, он одновременно видит взрослого, который слушает аудиокнижку вместе с ним и эмоционально реагирует. Иными словами, такие прослушивания эффективны, только когда они включены в живое общение ребенка со взрослым.

Первый диалог

Когда мы относимся к младенцу как к партнеру по общению — разговариваем, обращаемся к нему, делимся впечатлениями, находимся с ним «на одной волне», мы решаем сразу несколько важных задач: устанавливаем с малышом эмоциональный контакт, который лежит в основе интеллектуального развития, погружаем его в «питательную языковую среду», чтобы он быстрее заговорил, знакомим с окружающим миром.

Но главное, мы закладываем фундамент нашего будущего взаимопонимания. Как ни странно, именно сейчас, когда малыш еще не умеет говорить, мы находим с ним общий язык, чтобы потом понимать друг друга без слов. В этом еще один парадокс этого удивительного года — первого в жизни нашего ребенка.