Матушка Епифания

Серафима Георгиевна Хохлова. Родилась в 1894 году где-то в Ярославской губернии. Долгое время жила в Меленках, приехала туда к сестре-монахине. После закрытия монастыря осталась там, работала санитаркой в больнице. Разглядел этого человека игумен Роман. Он перевез Серафиму сначала во Владимир, а потом, когда его самого перевели в Петушки, взял с собой и ее. Постригал Серафиму правящий архиерей владыка Серапион. Постриг сразу в схиму с именем Епифания. Жила она в сторожке при церкви.

Когда о. Романа направили из Петушков на новое место, матушке уже исполнилось 93 года. Ехать она никуда не захотела и попросилась к Золотовым. Сестры с радостью приняли к себе монахиню. Так и прожила старица у них до самой смерти. Незадолго до кончины правящий архиерей пожаловал ей сан игумении и вручил посох.

Монахиня Епифания имела великое смирение. Она всегда любезно здоровалась и кланялась знакомым. Но вот одно приветствие очень показательно. В нашем храме были блаженные Сережа и Коля Не Болей. Матушке уже перевалило за 90. По своей немощи сидела она в храме по благословению на маленькой скамеечке. Поднималась только в особых местах службы. Вот подходит Сережа: «Здрасьте». Мать Епифания тяжело поднимается и приветствует. Сережа удовлетворен. Через некоторое время снова приближается: «С праздником». Монахиня опять поднимается и любезно приветствует блаженного. Его сменяет Коля Не Болей. Они по нескольку раз за службу поднимали матушку, и не было случая, чтобы монахиня возмутилась, прогнала озорника или просто не ответила на приветствие.

Со всеми была отзывчива, ласкова, всегда была готова помочь, хотя совсем не было сил.

Отошла ко Господу 30 июля 1991 года. Дата весьма знаменательна. В этот день, в соответствии со службой Всем святым, в земле Российской просиявшим, составленной святителем Афанасием (Сахаровым), поминаются все не прославленные к церковному чествованию, но великие подвижники благочестия и праведники.

Инокиня Агриппина

В миру – Агриппина Ивановна Брызгалова. Была матушка из интеллигентной семьи. Родители умерли рано, и ребенка определили в приют при монастыре где-то под Москвой. Она уже бойко читала и пела. Очень полюбила ее настоятельница. У послушницы оказался прекрасный голос и большие способности. Девочка быстро освоилась на клиросе и всех завораживала своим высоким альтом. Со временем стала инокиней. После революции до 1933 года проживала в Москве, в Кунцеве, потом несколько насельниц монастыря, и среди них Агриппина, оказались в Ундоле. В 1939 году церковь закрыли. Смысл проживания здесь утрачивался, и матушка в 1940 году перебралась в Петушки. В селе был действующий храм и активный приход, который давал надежду, что церковь не закроют. Кроме того, в Петушках проживали монахини Анатолия и Серафима. По-видимому, не без их участия м. Агриппина перебралась сюда. Наверное, они знали о ее способностях.

Приют дала Пелагея Филимонова. Дом ее стоял на Пролетарской улице. Здесь матушка подрабатывала, стегала одеяла. Это давало хоть какие-то средства на пропитание, однако основным занятием для себя считала службу. В храме м. Агриппина пела на клиросе. Да как пела, невозможно передать! Это был дар Божий. Она вела весь хор. Камертона в руках не держала, а все было по нотам монастырским напевом. С ней, кроме мирских, вместе стояли матушки Серафима, Анатолия, Ермогена, Арсения. Мать Агриппина знала службу наизусть, могла вести все по памяти. Была неумолима к тем, кто фальшивил, безжалостно прогоняла с клироса. Из прихожан некоторые пытались попасть к ней, ведь было много голосистых крестьянок. Все проходили строгий экзамен. Прослушав абитуриенток, обычно матушка говорила: «Нет уж, милая, тебе на завалинке петь». Свою манеру передала только м. Ермогене, однако последняя сравниться с матушкой не могла.

С особым благоговением инокиня относилась ко всем служебным книгам, считала их священными. Боже упаси, если кто ненароком положит на книги руки! Тут же получит хорошую выволочку.

К концу 60-х матушка начала сдавать. И голос стал не тот, и глаза перестали видеть. И хотя все знала наизусть, на клиросе уже не пела. Неопустительно ходила на каждую службу вместе с Клавдией Слеповой, пока обе в начале 80-х не вошли в немощь. Ведь матушке было уже далеко за девяносто. Дадим слово людям, на попечении которых м. Агриппина пробыла до самой смерти.

Рассказывает Людмила Михайловна Мальчугова: «Шла я однажды с электрички в церковь. Это было где-то в начале 80-х годов. Догоняю двух старушек. Одна ведет другую, слепую. Я поздоровалась и предложила помощь, поднести сумку. Одна из них, это была матушка Агриппина, спрашивает: “А ты кто будешь?” – “Людмила”, – говорю. “Ну, послужи во славу Божию, Людмила”. После храма я ее проводила домой. А когда прощались, матушка мне и говорит: “Ты приходи ко мне”. Вот с тех пор я и навещала. Правда, не так часто, как хотелось. Ведь живу я в Омутищах.

Когда приезжала, матушка очень радовалась. Не только потому, что я ей помогала. Она ведь от природы не была приспособлена к физической работе. Даже печку не топила. Это за нее делала м. Ермогена, приходила к сестре о Господе. Только вхожу, спрашивает, какой сегодня праздник. Экзаменует, значит. Ничего не давала сразу делать. Сначала все расскажет о празднике. Потом пропоет тропарь ему, все тропари знала наизусть. Вообще, она считала, что мирские должны знать наизусть тропари и кондаки всех двунадесятых праздников.

Известно о матушке мало, о себе говорить не любила. В общении была очень осторожна. С людьми быстро не сходилась, сначала наводила подробные справки, видимо, уже был горький опыт. Подарила она мне одну книгу, и там на полях была запись о ее постриге. Так велела заклеить.

Когда м. Агриппина стала уж совсем немощна, по-просила не бросать ее. Говорит, понимаю, мол, у тебя муж, дети, стесненные жилищные условия, к тебе уж не мечтаю, а вот маму свою упроси. Я сказала маме, и та с радостью приняла. Она была уже давно на пенсии, имела квартиру с удобствами, так что м. Агриппине было с ней хорошо».

У Анны Матвеевны Шатиловой м. Агриппина прожила до самой своей смерти. Много молилась. По памяти вычитывала молитвенное правило, полунощницу, кафизмы. Наверное, очень досаждала бесам. Являлись они к ней. Воевали.

Отметила матушка свои 99 лет и на сотом году отошла ко Господу. Случилось это в ночь на 25 мая 1986 года. Людмила Михайловна продолжает: «Незадолго до смерти матушка мне говорит: давай, мол, примерим мое постригальное, а то скоро умирать, а я не знаю, как оно будет на мне. Ну, примерили, все хорошо. И вот в ночь ее смерти приснился мне сон. Стою я на клиросе в петушинском храме и вижу: идет матушка по земле в своем черном, постригальном. Вокруг нее вьются цыгане, набрасываются, пытаются что-то отнять. И вдруг громкий голос предостерегает: “Не трогайте ее, она в храме читала и пела!” Тут я увидела море, красивый пароход. Матушка поднялась на него и исчезла. Утром мне позвонили – м. Агриппина умерла.

Потом ее долго во сне не видела. Но все-таки Господь сподобил. Однажды, еще при жизни, говорит мне, что отпросится у Господа сходить к нам, может, надо будет помочь. Ладно, говорю, молитесь, матушка, за нас, грешных. И вот ухожу я в отпуск. А он маленький, всего две недели. Очень хотелось отметить день Ангела, будучи в отпуске, но мне не дали отгулять даже нескольких дней за переработку. Вот назавтра выходить на работу. Ночью вижу сон. Идет ко мне матушка во всем черном, в руках, как обычно, четки. Улыбается. Говорит, мол, с утешением к тебе пришла. Утром только я встала, звонок с работы, из отдела кадров: “Людмила Михайловна, вам еще гулять две недели”. Оказывается, вышел закон, увеличили нашей категории отпуск».

У матушки Агриппины еще с монастырских времен был пузырек с соборным маслом. Она его очень берегла. На пузырьке была гравировка ее фамилии и имени. На погребении о. Роман, в то время настоятель нашего храма, подержал этот пузырек в руке, как бы взвешивая все благое, совершенное в своей долгой жизни матушкой, и, после полива маслом покрывала по иноческому правилу, положил пузырек во гроб. Так что м. Агриппина все монашеское взяла с собой. Оставила нам только память, которая и взывает: «Матушка Агриппина, моли Бога о нас!»

Об остальных монахинях, инокинях и блаженных сведений совсем мало, однако приведем и их.

Монахиня Анатолия – Александра Феклистова. Примерно 1880 года рождения. Происходила из простой крестьянской семьи. В монастыре (предположительно Борисоглебский, близ села Асиново на берегу Истры, в 16 верстах от Зеленограда) имела послушание на сельскохозяйственных работах. Была человеком строгих правил, требовательной к себе и окружающим. Очень трудолюбива и немногословна. В стенах монастыря судьба свела ее с другой монахиней, Серафимой. С ней потом и оказались в Петушках. Проживали вместе в одной комнате в доме в Старых Петушках. Умерла в 1963 году.

Монахиня Серафима –  Елена Иванова. Была моложе м. Анатолии. Родом из Серпухова. Происходила из интеллигентной многодетной семьи. Отец ее был начальником железнодорожной станции. Стала монахиней в 18 лет. Внешне была очень красива, обаятельна. В общении с людьми приветлива, внимательна, ласкова. В монастыре была белошвейкой. Умерла в 1970 году.

Монахиня Арсения –  Прасковья Косточка. Высокая, сухощавая. Имела украинский акцент. Пела на клиросе красивым баритоном. Жила тихо, незаметно.

Инокиня Варвара –  Варвара Кукушкина. Умерла 3 мая 1978 года.

Инокиня Евдокия –  Евдокия Григорьевна Кокурникова. Жила вместе с м. Маргаритой, ухаживала за ней. Умерла 26 февраля 1984 года.

Монахиня Евдокия –  Евдокия Александровна Кучинова. Примерно 1915 года рождения. Жила в Новоселове. В молодости стала инвалидом. Упала у колодца, повредила позвоночник. Долго лежала без движения, потом стала передвигаться на костылях. Приняла постриг. По всем данным, постригал ее о. Павел, проживавший в Овчинине. Была достаточно близка с тетей Фросей. Та приезжала ее навещать из Петушков. Потом монахиня перебралась на жительство в Петушки. В престольный праздник Успения по молитвам о. Платона исцелилась. Оставила костыли, ходила только с палочкой. Еще живы свидетели этого чуда.

Монахиня Ермогена –  Евдокия Семеновна Филофеева. Пела на клиросе, заботилась о своих сестрах о Господе, помогала им. Происходила из крестьянской, очень верующей семьи. Ее отец в старости принял монашеский постриг с именем Серафим. Родной брат Алексей перевозил из Тутаева епископа Афанасия, ныне прославленного всероссийского святого. Постригал Евдокию о. Роман. Умерла 5 августа 1992 года.

Инокиня Екатерина –  Екатерина Ивановна Павлюкова. Пела на клиросе низким голосом. Ее так и звали – «Катерина бас». Могила ее через дорожку от сестринской ограды.

Схимонахиня София –  Надежда Ивановна Мушкина. Отошла ко Господу 6 октября 1983 года на Урале. Много сделала для петушинской церкви. Одно время в 30-е годы была старостой храма. Заботливая, хлопотливая, маленького росточка, худенькая, везде поспевала. Общительная, имела много знакомых. Для церкви всегда своего добьется, выпросит. Была келейницей у о. Платона. Когда игумена назначили служить в село Ильинское, сопровождала его в поездках. После смерти батюшки в 1966 году переехала в Струнино, потом в Целиноград. Там была пострижена в монахини с именем Вера. В схиме стала Софией. Перед смертью ее навестила м. Авраамия, насельница Княгинина монастыря. От нее и стали известны последние подробности.

Блаженная Маня –  Мария Григорьевна Борисова (13.03.1913–22.12.1996). Работала уборщицей в железнодорожной столовой. Была тихой, работящей, улыбчивой. Никому никогда поперек слова не скажет. Всегда с улыбкой, всегда с добром. Абсолютно нестяжательна. Ничего не имела. Все с чужого плеча. Своего угла не было, всегда жила в людях. Помогала своим трудом, чем могла.

Отпевали ее, когда в храме шла уборка. И батюшка, и все, кто был в храме, проводили ее до кладбища, а потом сложились, кто чем мог, и помянули. Человек ничего не имел, и даже родственников, а проводы ему учинились торжественные. Значит, Божий был человек.

Хорошие люди выделили в свое время по ее просьбе место в семейной ограде. Мария нашла брошенный кем-то металлический крест и поставила его для себя. Когда ее хоронили, не надо было заказывать новый. Крест уже стоял на своем месте.

Верхний ряд (слева направо): инокиня Агриппина (Брызгалова), монахиня Анатолия (Феклистова), монахиня Серафима (Иванова), монахиня Маргарита (Зуева), монахиня Ермогена (Филофеева). Сидят: схимонахиня Селафиила (Забродина), Е. Х. Овсянникова (монашеское имя неизвестно), монахиня Арсения (Косточка), Н. И. Мушкина (впоследствии монахиня Вера, схимонахиня София)

Две монахини, которые имели отношение к Свято-Успенскому храму, похоронены не в Петушках.

Монахиня Афанасия –  Александра Ивановна Бобкова. Родилась в 1910 году. По отзывам знавших ее, заботливая, трудолюбивая. Келейничала, ходила за владыкой еще с тридцатых годов. Это, видимо, ей и припомнили. Арестовали 26 ноября 1937 года. Приговор – пять лет лагерей. После отбытия срока проживала в Карагандинской области. Потом смогла переехать в родные края. Активно переписывалась с владыкой, когда тот находился в местах лишения свободы. Направляла ему посылки. Когда епископ вернулся в Петушки, снова стала келейничать у него, как и до ареста, сначала в доме у Покровских, а затем в доме, выстроенном на участке Бочкиных, куда переехал владыка. Жила по монашеским правилам. Очень хотела принять постриг, и Господь внял ее благому намерению. 20 января 1994 года, на 40-й день после пострижения, монахиня тихо отошла ко Господу. Сердце подсказывало, почему надо было так спешить. Похоронена во Владимире.

Схимонахиня Селафиила –  Зинаида Васильевна Забродина. Если вы в нашем Свято-Успенском храме подойдете к левой солее, обязательно обратите внимание на две необычные иконы. Одна из них на северной стене – Казанская икона Божией Матери, другая, «Скоропослушница», лежит на аналое возле киота с иконой Серафима Саровского. Обе вышиты бисером. Автор этой кропотливой и трудоемкой работы – матушка Селафиила. Так она оставила нам память о себе. Умерла 1 марта 1993 года. Похоронена в Великодворье.

Хотя бы несколько слов следует сказать о схимонахе Макарии в надежде, что путями Господними узнают о нем на Афоне и исключат его из списков без вести пропавших насельников русского монастыря. По описанию помнящих его людей, о. Макарий был невысокого роста, худощавый, с большой белой бородой. В 1941 году на вид имел 80–90 лет. Проживал в Старых Петушках. Приехал он в Россию еще до революции с Афона по сбору денег для монастыря. Проживал в Москве, на Ордынке, подворье монастыря. Собрал приличную сумму. Как оказался в Петушках, неизвестно. На исповеди сказал, что в шапке у него зашиты монастырские драгоценности. Пришел домой, а к нему уже гости из милиции – и сразу за шапку. Что это было, совпадение? Сейчас трудно определить.

По-видимому, о. Макарий не имел продовольственных карточек и, наверное, очень нуждался. К нему из Москвы возил продукты Василий Егорович Абрамов, бывали и его сыновья – Владимир, 17 лет (примерно 1923 г. р.), и Александр, на два-три года его моложе. У Василия Егоровича в Москве была сестра Ирина Егоровна, а у той дочь Лариса (примерно 1943–1945 г. р.). Судя по тому, как опекали о. Макария, был он не простой монах. А вот какой, нам пока неведомо.

Умер он примерно в октябре-ноябре 1941 года. Могилу долбили ломами, так было в тот год холодно. Похоронили старца в церковной ограде в северной ее части. Господи, помяни о. Макария во Царствии Твоем!

Ежегодно 30 июля, в третий день празднования по службе Всех святых, в земле Российской просиявших, составленной владыкой Афанасием (Сахаровым), в который поминаются все безвестные подвижники благочестия, настоятель нашего храма о. Андрей служил панихиду на могиле сестер о Господе, а потом в церковной сторожке обязательно проходила поминальная трапеза. Как же это по-христиански, по-православному! Кто же их еще может помянуть, как не мы! Очень нужны им наши молитвы. И о нас они печальники, особенно те, кто стоит у Престола Божия! Эта взаимная молитвенная забота сейчас особенно нужна России. Многомиллионные серебряные связи-ниточки православных, представляющие вместе огромную силу, помогут ей, поскольку скорбь каждого из нас в сумме составляет скорбь России. Сестры о Господе, молите Бога о нас!

2000–2006 годы