1.10. Бедные беднеют, богатые богатеют

«Фаст-фэшн-бренды заставляют нас поверить, что мы богаты и благополучны, потому что можем покупать много вещей. Но правда в том, что они делают нас беднее. Единственный, кто становится богатым, – владелец бренда». Эти слова Ливии Ферт, креативного директора Eco-Age, основательницы Green Carpet Challenge и продюсера документального фильма «Реальная цена моды», я вспоминаю каждый раз, когда вижу ажиотаж вокруг «грандиозных» распродаж и новых коллекций.

Ливия Ферт очень точно описала один из главных методов манипуляции фаст-фэшн-брендов. Когда нам кажется, что можем позволить себе каждые выходные выходить из магазина одежды с обновками, мы чувствуем себя более успешными. Но вы же прекрасно понимаете – все это иллюзия. На практике недорогие обновки из масс-маркета съедают немалую часть бюджета. Футболка за 300 рублей на одной распродаже, джинсы за 1300 – на другой, симпатичные балетки за 999 рублей по акции – на третьей. Часто мы даже не можем объяснить себе, почему покупаем все это, ведь в гардеробе уже есть похожие вещи, и их можно носить. Однако мы все равно идем в магазин. Почему?

Ответ я нашла в книге «Buyology» Мартина Линдстрома. Во-первых, научно доказано, что шопинг делает нас счастливее (правда, на короткое время). Когда мы решаем что-то купить, клетки головного мозга начинают вырабатывать дофамин, и настроение улучшается. Во-вторых, причина в зеркальных нейронах – именно они заставляют нас хотеть такое же платье, как у популярного инстаграм-блогера. В-третьих, новыми вещами мы подчеркиваем свой социальный статус – мы хотим выглядеть привлекательными в глазах других (привет, первобытные инстинкты!). В-четвертых, шопинг давно стал ритуалом, снимающим стресс. А ритуалы, по мнению ученых, возникли из потребности человека контролировать хоть что-то в этом нестабильном мире.

Модные бренды пользуются нашими слабостями, не стесняясь, а их владельцы становятся все богаче. Так, Бернара Арно, президента группы компаний LVMH, который руководит империей из 70 модных брендов, в том числе Dior, Fendi, Louis Vuitton, в 2018 году назвали самым богатым человеком Европы и одним из богатейших людей планеты. В начале 2020 года его предполагаемое состояние составляло 96 млрд долларов. Актуальную информацию вы можете посмотреть на сайте Forbes.

«Быстрая мода – не про скорость, а про жадность: больше продавать, больше зарабатывать».

– Кейт Флетчер, консультант в области устойчивой моды

Одним из самых богатых людей Европы Forbes называет и основателя фаст-фэшн-империи Inditex Амансио Ортега. В 2019 году он занимал седьмое место в рейтинге миллиардеров Forbes с предполагаемым состоянием свыше 60 млрд долларов. Председатель совета директоров шведского фаст-фэшн-гиганта H&M Стефан Перссон также входит в число долларовых миллиардеров.

Кстати, Карл-Йохан Перссон, сын Стефана Перссона, президент и главный управляющий H&M, в 2019 году выразил обеспокоенность тенденцией отказа от покупок. В призывах к ответственному потреблению он увидел угрозу своему бизнесу. В интервью Bloomberg Перссон-младший заявил, что отказ от сверхпотребления приведет к «ужасным социальным последствиям», подразумевая под этим сокращение количества рабочих мест и снижение уровня жизни. По его словам, модные бренды обязаны уменьшать свое воздействие на окружающую среду, но в то же время они должны продолжать создавать рабочие места и улучшать здравоохранение.

Звучит, конечно, замечательно, вот только перед глазами сразу возникает образ среднестатистической работницы швейной фабрики, где шьют одежду для гигантов вроде H&M. Представьте женщину 25–30 лет. Каждый день к семи часам утра она приходит на фабрику, оставив дома маленьких детей, где до часу ночи практически без перерывов шьет одежду – в цехе, который плохо проветривается. За один рабочий день, который длится 18 часов, женщина получает в среднем пять долларов. В месяц ей удается заработать около 150 долларов. В это же время вещи, которые она создает, продаются по всему миру – и мы покупаем их, делая богаче владельцев брендов.

Пока такое происходит повсеместно, пока бедные беднеют, а богатые богатеют, мы не можем говорить ни о какой социальной справедливости и защите окружающей среды. Этого не произойдет, пока существуют двойные стандарты.

Бренды могут сколько угодно заявлять об использовании возобновляемой энергии, переработанных материалов и органического хлопка, но пока они шьют свои вещи на потогонных производствах и уничтожают нераспроданные изделия, все это больше напоминает гринвошинг.

Гринвошинг (от англ. greenwashing, по аналогии с whitewash – «отбеливание») – термин, предложенный в 1986 году экологом из Нью-Йорка Джеем Вестервельтом. Он назвал гринвошингом поведение, когда компании заявляют о своей заботе о природе, а на самом деле хотят заработать больше денег.

Мне хочется, чтобы все мы – и производители, и потребители – помнили одну простую вещь: наша планета – одна большая экосистема. Когда мы берем что-то у природы, баланс нарушается, и это сказывается на нас как на части этой экосистемы. Когда мы забираем воду у рек, чтобы выращивать хлопок, мы забираем ее у себя. Когда мы вырубаем леса под новые пастбища для животных, мы отбираем у себя чистый воздух. Когда мы закрываем глаза на использование рабского труда, мы тоже нарушаем этот хрупкий баланс.

К счастью, ситуация, пусть и медленно, но меняется. В последние годы появляется больше ответственных потребителей. Мы все чаще интересуемся происхождением одежды, которую покупаем, и спрашиваем бренды, кто делает для них вещи. Мы начинаем понимать, какую роль играет мода в изменении климата, и требуем от производителей решительных действий. Им, конечно, приходится реагировать, ведь негативное отношение общественности не лучшим образом сказывается на продажах.