1.8. Одежда и микропластик

Несмотря на появление новых технологий, пока рано говорить о решении проблемы текстильных отходов. Как вы помните, порядка 73 процентов использованной одежды ежегодно попадает на свалки – и вряд ли цифра существенно снизится в ближайшие годы. При этом значительная часть текстиля – по оценкам, более 60 процентов – производится из синтетических волокон, таких как акрил, нейлон, полиэстер, которые представляют собой пластиковые нити. По прогнозам компании Technon OrbiChem, специализирующейся на анализе рынка нефтехимической промышленности, к 2025 году производство одного только полиэстера достигнет 84 млн тонн в год. А значит, на мусорные полигоны по-прежнему будет попадать множество одежды из синтетических материалов.

И тут самое время спросить: как вы думаете, что происходит на обыкновенной свалке с одеждой, сделанной из пластика? Как и обычные пластиковые отходы, она будет разлагаться десятки, а то и сотни лет, постепенно распадаясь на микрочастицы – так называемый микропластик.

Микропластик – твердые частицы синтетических полимеров размером менее 5 мм. И хотя 5 мм – не так уж и мало, как правило, когда эксперты говорят о микропластике, то имеют в виду частицы размером меньше песчинки.

Микропластик считается одной из серьезнейших проблем современности. Еще в 2017 году издание The Guardian, ссылаясь на расследование Orb Media, сообщило, что микропластик обнаружили в 83 процентах образцов водопроводной воды. Позднее в другом расследовании Orb Media сообщалось, что микропластик присутствует и в бутилированной воде. Причем, как оказалось, вода в бутылках содержит почти в два раза больше микропластика в расчете на литр, чем вода из-под крана. Также стали появляться новости, что микропластик обнаружен в морской соли, пиве, чайных пакетиках и даже в меде.

Вскоре микропластик нашли в организме человека. В 2019 году Федеральное ведомство Германии по охране окружающей сред`ы и Институт Роберта Коха сообщили, что микропластик обнаружен в организме 97 процентов обследованных детей. Исследования проводили с 2014 по 2017 год в Германии более чем на двух тысячах детей и подростков в возрасте от 3 до 17 лет.

Микропластик уже стал частью пищевой цепи всех живых существ на планете, включая человека. Но неужели причина в том, что мы выбрасываем одежду?

Конечно, причина не только в этом. На микропластик, помимо обычных пластиковых отходов, распадаются так называемые биоразлагаемые пакеты и упаковка, в которые добавлена биоразлагающая добавка (например, d2w). К микропластику причисляют и частицы автомобильных шин. Кроме того, микропластик содержится в косметике: мелкие полимерные частицы идеально круглой формы часто добавляют в скрабы, гели для душа и зубные пасты в качестве абразива, а также в губные помады и тональные кремы – чтобы те идеально ложились на кожу. И все же именно синтетический текстиль называют крупнейшим источником первичного микропластика – он составляет 34,8 процента от объема глобального загрязнения полимерными частицами.

Дело в том, что микропластик выделяется не только в процессе разложения на свалке, но и во время стирки синтетической одежды в прачечных и домохозяйствах. При каждой новой стирке текстиль из синтетических волокон все больше разрушается, в результате чего высвобождаются частицы пластика, незаметные глазу. Из стиральных машин микропластик уходит в сточные воды, фильтры на очистных сооружениях «вылавливают» до 60 процентов частиц, а остальные 40 оказываются в водоемах.

По разным оценкам, в Мировой океан ежегодно попадает от 0,6 до 1,7 млн тонн микроволокон.

Пока нет окончательных данных, какой вред микропластик наносит организму человека и наносит ли вообще. Проведенные научные исследования показывают, что частицы пластика, которые мы съедаем с пищей и выпиваем с напитками, могут взаимодействовать с организмом несколькими способами. До 90 процентов частиц могут проходить через кишечник, не задерживаясь в нем, – об этом в 2016 году говорилось в докладе о пластике в морепродуктах Европейского органа по безопасности пищевых продуктов. Что же касается оставшихся десяти процентов, некоторые частицы могут оседать на кишечной стенке, другие – проходить через лимфатическую систему организма. Частицы размером около 110 микрон (0,11 мм) могут попадать в вену, которая переносит кровь из кишечника, желчного пузыря, поджелудочной железы и селезенки в печень. Частицы размером 20 микрон (0,02 мм) поступают в кровоток до того, как кровь достигает почек и печени.

Тем не менее, даже если микропластик не опасен для здоровья человека, тот факт, что он уже добрался до наших желудков, настораживает.

До сих пор я говорила о том, как мода влияет на климат и окружающую среду, а что насчет людей? Ведь вещи, которые мы носим каждый день, не возникают из воздуха: кто-то выращивает сырье для производства текстиля, кто-то шьет из этого текстиля одежду. К сожалению, современная модная индустрия разрушает не только природу, но и жизни людей.

1.9. Потогонные производства

24 апреля 2013 года в Бангладеш рухнуло восьмиэтажное здание Rana Plaza, где были расположены предприятия по пошиву одежды, работающие круглосуточно. Фабрики производили одежду для таких известных брендов, как Benetton, Prada, Gucci, Versace, Monsoon Accessorize, Mango, Walmart. Из-за систематического нарушения норм безопасности погибли 1134 человека, около 2500 пострадали. Эта трагедия стала крупнейшей в истории моды.

Накануне трагедии на фасаде здания образовались крупные трещины, после обнаружения которых владельцам Rana Plaza приказали эвакуировать людей и закрыть расположенные в нем учреждения. Практически все магазины и банк подчинились, однако предприятия по пошиву одежды продолжили работать. Стремление заработать перевесило ценность человеческих жизней.

Обрушение Rana Plaza заставило весь мир заговорить о неэтичной стороне моды: об ужасных условиях труда, о мизерном заработке, токсичном производстве и бесчеловечном отношении к работникам в погоне за дешевизной.

Осторожно: отравлено!

Когда я говорю о несправедливости по отношению к работникам модной индустрии, то имею в виду не только тех, кто трудится на швейных фабриках, но и тех, кто выращивает, собирает и перерабатывает сырье для производства текстиля.

Начинается все в полях. Вспомните жизненный цикл футболки – в процесс создания этого незамысловатого предмета гардероба вовлечены сотни людей по всему миру, и, поверьте, далеко не для всех это является работой мечты. Многие просто пытаются добыть хоть какие-то средства к существованию, зачастую жертвуя собственным здоровьем.

Взять хотя бы производителей хлопка. По данным Environmental Justice Foundation, 99 процентов из них зачастую неграмотны и живут и работают в развивающихся странах, в которых нередко пренебрегают правилами безопасности на производстве и работают с пестицидами без защитных средств. Усугубляет ситуацию хроническая бедность, вынуждающая людей браться за любую, даже опасную работу.

В своем отчете об использовании химикатов для выращивания хлопка Environmental Justice Foundation сообщил, что от одного до трех процентов работников сельского хозяйства во всем мире страдают от отравления пестицидами – это порядка 25–77 млн человек, из них ежегодно госпитализируют не менее миллиона. В одной только Индии, где проживает более трети мировых производителей хлопка, за пять месяцев наблюдений 97 фермеров столкнулись с 323 случаями возникновения проблем со здоровьем. В 39 процентах случаев речь шла о легком отравлении пестицидами, в 38 – об умеренном, в шести – о тяжелом.

При длительном воздействии пестицидов человек сталкивается с нарушениями памяти и концентрации, спутанностью сознания и тяжелой депрессией, потерей ориентации в пространстве. К острым симптомам отравления пестицидами относятся рвота, головные боли, тремор, затрудненное дыхание, нарушение координации, потеря сознания, судороги.

Самое ужасное, что первыми жертвами отравлений становятся дети, которые нередко работают на хлопковых плантациях наравне со взрослыми. Это происходит в Пакистане, Индии, Узбекистане, Египте и некоторых других странах. Дети либо участвуют в распылении пестицидов, либо работают на плантациях во время и после сезона опрыскивания хлопка. Справедливости ради отмечу, что не всегда причиной отравления детей становится работа на плантациях. Бывает, их дома расположены слишком близко к хлопковым полям. Но сути дела это не меняет.

Помимо отравления пестицидами, фермеры сталкиваются с еще одной серьезной проблемой – им платят слишком мало за сырье, которое достается такой дорогой ценой. Под дорогой ценой я подразумеваю в том числе финансовые потери из-за неурожая, засухи и нестабильности финансовых рынков. Чтобы выжить, фермеры вынуждены брать кредиты и соглашаться на любую предложенную за сырье цену – они выбирают получить хоть что-то, чем не получить ничего. Многие не выдерживают такого давления. По информации BBC News, за последние 20 лет около 300 тыс. фермеров в Индии покончили жизнь самоубийством.

Изменение климата может усугубить ситуацию. Мы все чаще будем сталкиваться с аномально высокими температурами и, как следствие, засухами и потерей урожая. Во многих регионах сельское хозяйство окажется под угрозой по другой причине – из-за экстремальных осадков, которые станут более интенсивными и частыми. Естественно, в первую очередь это ударит по небольшим фермерским хозяйствам.

Низкая зарплата

Человеческий труд обесценился. К этому привела погоня за дешевой одеждой, которую фаст-фэшн-бренды начали 30 лет назад. Достаточно взглянуть на размер заработной платы работников швейных фабрик, чтобы в этом убедиться. Например, в Бангладеш в 2018 году минимальная ежемесячная зарплата составляла 8000 так (около 95 долларов США). До этого людям платили всего 5300 так в месяц (почти 63 доллара США) – работники местных предприятий добивались незначительного повышения и без того скромных доходов пять лет. Похожая ситуация наблюдается и в других странах.

Текстильные и швейные производства расположены преимущественно в развивающихся регионах мира вроде Бангладеш, Индии, Индонезии, Камбоджи, Вьетнама, где миллионы людей живут в бедности. Модные бренды, желая снизить стоимость своих изделий, выбирают для производства как раз такие страны. Они заключают договор со швейными фабриками, которые выплачивают сотрудникам минимальную заработную плату и экономят на всем, на чем только можно сэкономить.

Тут важно понимать, что швейные фабрики постоянно соревнуются между собой, и главный приз в этом соревновании – многомиллионные контракты на производство одежды с крупными брендами. Чем более выгодные условия предложит фабрика, тем выше шансы заключить такие контракты. Думаю, вы уже догадались, что приоритетными требованиями заказчиков становятся высокая скорость изготовления заказа и низкая стоимость готового продукта. О людях, чьими руками эти продукты создаются, думают в последнюю очередь. Им перепадают крохи со стола модной индустрии.

Согласно отчету Oxfam, только четыре процента от цены предмета одежды возвращается работникам фабрик.

Не лучше дела обстоят с теми, кто трудится неофициально – шьет одежду для модных брендов на дому. По данным ООН, в 2016 году доля таких работников во всем мире составляла 61 процент. Причем речь идет как о фаст-фэшн-брендах, так и о люксовых марках, а география не ограничивается развивающимися странами – такое происходит и в развитой Европе.

В 2018 году издание The New York Times опубликовало расследование о женщинах из итальянского региона Апулия, которые шили вещи для известных брендов вроде MaxMara. Журналисты нашли порядка 60 мастериц, работающих без контракта. Одна из них рассказала, что получает заказы на местной фабрике, где шьют одежду для таких брендов, как Fendi и Louis Vuitton. Ее доход составлял один евро в час. Пальто, которое она шила дома за пять часов, продавали в магазине за несколько сотен евро, из которых женщина получала меньше одного процента. Так что имейте в виду, что если на вещи написано «Сделано в Италии», это не значит, что человек, создавший ее, получил за свой труд достойную оплату.

Когда я читаю подобные истории, мне хочется спросить производителей, какой они представляют себе жизнь работника фабрики, получающего меньше прожиточного минимума? Как человеку покупать еду, оплачивать жилье, отправлять детей в школу, получать медицинскую помощь и делать сбережения при таком доходе?

Модные бренды могут сколько угодно возражать и говорить, что на самом деле они делают доброе дело – обеспечивают постоянной работой тысячи нуждающихся по всему миру. На практике они нещадно эксплуатируют людей, оказавшихся в безвыходной ситуации. Что это, если не современное рабство?

Невыносимые условия труда

Если вы взглянете на Глобальный индекс рабства 2018 года, подготовленный фондом Walk Free, то увидите, что модная индустрия занимает вторую строчку в топ-5 отраслей, в которых распространен рабский труд. Ее обходит только производство электроники.

Когда я говорю о рабском труде в индустрии моды, то имею в виду потогонные производства (sweatshop, от англ. sweat – пот), когда рабочие на фабриках трудятся в ненадлежащих условиях за мизерную заработную плату.

Сложно сказать, где и когда возникли потогонные производства. Вспомните историю: права простых рабочих ущемлялись и сотни лет назад. Если верить «Википедии», первые потогонные мастерские появились между 1830 и 1850 годами. Чарльз Кингсли, английский писатель, проповедник и общественный реформатор, использовал этот термин в своей работе 1850 года, описывая положение дел в лондонских мастерских.

В 1890-х годах в Мельбурне существовала группа «Национальная лига против потогонного труда». Такая же группа появилась в 1906 году в Великобритании. В том же году вышла книга американского журналиста и писателя Эптона Синклера «Джунгли» о мясной промышленности и эксплуатации иммигрантов в США – эта публикация побудила общественность к протестам против потогонного труда. Журналист почти два месяца инкогнито работал на чикагских мясокомбинатах, собирая информацию для книги.

Еще больше внимания общественности потогонные производства привлекли после пожара на швейной фабрике Triangle Shirtwaist в Нью-Йорке, произошедшего 25 марта 1911 года. Погибли 146 работников: 123 женщины и девочки и 23 мужчины. Одни сгорели заживо, другие отравились дымом или погибли, выпрыгивая из окон. Самым молодым жертвам трагедии было 14 лет. Работники этой фабрики, где шили женские блузы, получали минимальную зарплату и трудились в здании, в котором не соблюдались нормы пожарной безопасности. Как выяснилось позже, это стало главной причиной гибели такого количества людей.

Несмотря на то, что борьба с потогонным производством ведется уже не одно десятилетие, такая форма труда до сих пор процветает в разных уголках мира, принося прибыль владельцам бизнеса, основанного на крови и поте. Правда, эту неприглядную сторону производители стараются тщательно скрывать, и у них хорошо получается, хотя время от времени некоторые факты все же становятся достоянием общественности, в основном благодаря журналистам и независимым общественным организациям по защите прав человека.

Происшествие в Rana Plaza было далеко не первым и не единственным трагическим случаем на современном потогонном производстве. В 2010 году на швейной фабрике в Бангладеш, где делали одежду в том числе для H&M, произошел пожар – из-за заблокированных выходов и нехватки средств пожаротушения погиб 21 человек, еще 50 получили ранения. В том же году скандал разразился сразу вокруг нескольких фаст-фэшн-брендов: GAP, Next и Marks & Spencer обвинили в том, что они производят свои изделия на потогонных производствах. Выяснилось, что пошивом одежды для этих брендов занимались работники индийских фабрик, трудившиеся по 16 часов в сутки за 30 центов в час. Тем, кто отказывался работать сверхурочно, угрожали увольнениями.

В 2011 году в пошиве одежды на потогонных фабриках в Бразилии уличили бренд Zara. Местные власти обнаружили на такой швейной фабрике 15 рабочих-иммигрантов из Боливии и Перу. Они жили прямо в производственных цехах, где были нарушены все возможные правила гигиены, и трудились по 12 часов, зарабатывая при этом 156–290 долларов в месяц (на тот момент прожиточный минимум в стране составлял 344 доллара США). Одному из рабочих было 14 лет.

И хотя формально потогонное производство использовали владельцы фабрики, которая лишь выполняла заказы сторонних клиентов, в итоге под следствием оказался испанский производитель одежды. Бразильские власти объяснили это тем, что именно Zara несет ответственность за происходящее на фабрике, где 90 процентов продукции делается по заказу одного бренда. По мнению прокурора, который вел дело, в такой ситуации заказчик был просто обязан знать, кто и как производит для него одежду. Естественно, Inditex – материнская компания Zara – не согласилась с такой позицией, но все же пошла навстречу, пообещав выплатить работникам компенсации и усилить контроль за соблюдением норм трудового законодательства на производстве.

«Фаст-фэшн как фастфуд: после сахарной эйфории во рту остается неприятное послевкусие».

– Ливия Ферт, продюсер фильма «Реальная цена моды»

Низкая зарплата и сверхурочный труд – далеко не все, чем славится потогонное производство. Права работников нарушают и другими способами. Им запрещают покидать рабочие места в течение смены, тем самым ограничивая использование туалетов. Помещения, в которых люди проводят большую часть суток, часто не оборудованы кондиционерами (а ведь производства расположены преимущественно в жарких странах). Рабочим предлагают нелегальные краткосрочные контракты вместо официального трудоустройства и не оплачивают больничные. Но, наверное, самое отвратительное явление на потогонных производствах, которое я встречала, – это принуждение работниц фабрик проходить тест на беременность. Его просят сделать, когда женщина хочет получить работу на фабрике, а потом заставляют ее сдавать такие тесты регулярно, чтобы избежать выплат за декретный отпуск.

Женщины, трудящиеся на потогонных фабриках, в принципе более уязвимы, чем мужчины. Они подвергаются вербальному и физическому насилию, сексуальным домогательствам. Согласно отчету CARE International, почти каждая третья женщина, работающая на швейной фабрике, в течение последнего года подверглась сексуальным домогательствам на рабочем месте. Из 180 рабочих, опрошенных в 2017 году в Бангладеш в рамках проекта Fashion Revolution «Дневники работников швейной промышленности», 60 процентов сообщили о дискриминации по половому признаку, более 15 процентов рассказали об угрозах, а 5 пострадали. Если учесть, что от 70 до 80 процентов работников швейной промышленности – женщины, мы получаем глобальную проблему, решать которую нужно незамедлительно.

Еще одна глобальная проблема – детский труд. По данным Международной организации труда, во всем мире в те или иные формы труда вовлечены 152 млн детей. Многие из них заняты в производстве одежды и подвергаются той же несправедливости, что и взрослые: получают низкую зарплату, трудятся в небезопасных условиях, в том числе сверхурочно, выходя в ночные смены. Однако дети оказываются в куда более уязвимом положении, чем взрослые.

Вспомните Конвенцию ООН о правах ребенка – она гарантирует всем без исключения детям право на образование, игры и свободное время. Но о каком образовании и счастливом детстве может идти речь, когда дети с утра до вечера работают? В отчете Центра исследований многонациональных корпораций говорится, что детский труд активно используется в Бангладеш, Китае, Египте, Индии, Пакистане, Таиланде и Узбекистане. Основных причин тому две: высокий уровень бедности в этих странах и трудности с доступным и бесплатным образованием.

Взрослые, которые приходят работать на потогонные фабрики, нередко приводят своих детей, чтобы получить дополнительный доход – часто только таким образом семья может заработать тот минимум денег, на которые сможет прожить. Им приходится жертвовать счастливым детством собственных детей.

Детский труд востребован именно в швейной промышленности, потому что дети лучше взрослых справляются с некоторыми видами сложных работ: например, они вышивают бисером и пайетками, пришивают пуговицы. По той же причине детей используют на хлопковых плантациях: они участвуют в опылении растений, пропалывают поля, собирают урожай. За принудительный детский труд на хлопковых плантациях критике регулярно подвергается Узбекистан. В последние годы ситуация в стране улучшилась, но нельзя сказать, что детей там больше не эксплуатируют таким образом.

Кстати, помните, я рассказывала о «джинсовой столице мира»? Мне запомнилась история мальчика, который работал вместе с родителями в небольшой мастерской в Синтане. Он зарабатывал 0,15 юаня за то, что обрезал нитки на готовой паре джинсов. Обычно за день через него проходило около 200 пар.

Трудно поверить, что все описанное в этой главе происходит здесь и сейчас и что в этом замешаны бренды с мировым именем, чья одежда красиво выставляется в витринах магазинов. Естественно, они не хотят ассоциироваться с ужасами потогонных производств, поэтому стараются всячески дистанцироваться от деятельности текстильных и швейных фабрик, где для них создают вещи.

К сожалению, мы делаем то же самое как потребители. Мы не хотим знать, сколько на самом деле стоят вещи, висящие в наших шкафах. Я говорю сейчас не о цифрах на ценнике, а о реальной цене одежды. Ее платят люди, которые в рабских условиях выращивают хлопок, работают на грязных текстильных производствах и швейных фабриках – они расплачиваются своим здоровьем, а порой и жизнями. Ее платит природа, когда мы истощаем ресурсы и загрязняем окружающую среду. Согласитесь, это слишком высокая цена за то, чтобы мы могли регулярно обновлять свой гардероб.