Иеромонах Димитрий (Першин),

старший преподаватель кафедры биомедицинской этики Российского государственного медицинского университета, член комиссии по миссионерству и катехизации при Епархиальном совете Москвы

Чтобы поделиться с читателями этой книги размышлениями священника о том, когда начинается жизнь человека, ее составители побывали на лекции в Голубой гостиной Библиотеки искусств им. А.П. Боголюбова, посвященной теме «Эмбрион — человек?». В июле 2017 года перед слушателями выступил старший преподаватель кафедры биомедицинской этики Российского государственного медицинского университета, член комиссии по миссионерству и катехизации при Епархиальном совете Москвы иеромонах Димитрий (Першин). Июльская встреча, проходившая в рамках проекта «Боголюбовские вечера: литературно-духовные собрания», была посвящена теме начала жизни человека.

Согласно официальной мировой статистике, Россия занимает печальное первое место по количеству абортов в мире. Русская Православная Церковь ведет непрерывную работу над тем, чтобы остановить детоубийства. Но, увы, слишком многие коммерческие и государственные структуры заинтересованы в том, чтобы в нашей стране продолжали убивать детей в материнской утробе.

Чтобы оправдать идею детоубийства, заинтересованные лица обращаются за аргументацией к различным научным и псевдонаучным теориям, концепциям и гипотезам… Именно поэтому свою очередную лекцию иеромонах Димитрий (Першин) во многом посвятил анализу и разбору различных гипотез о статусе эмбриона.

С самого начала своего выступления священник обратил внимание слушателей на то, что вопрос о статусе человеческого эмбриона — это вопрос о границах применимости пяти (!) различных направлений в современной медицине: собственно аборта, фетальной терапии (когда из тканей плода делают медицинские препараты — Ред.), экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), манипуляций с эмбриональными стволовыми клетками и клонирования человека.

В ходе своего почти трехчасового рассказа отец Димитрий не только разбирал сами научные концепции, но и давал оценку положению с абортами и отношению к ним в различных государствах. Священник представил 12 различных концепций и гипотез о начале жизни человека, которые излагают свои положения на двух языках: естественно-научном и гуманитарном. Одни теории рассматривают эту тему с позиции медицины, биологии, генетики, эмбриологии; другие — с позиции этики, социологии, теологии и философской антропологии.

Собственно, весь естественно-научный подход к определению начала жизни человека, главным образом, строится на отношении к моменту формирования различных систем жизнедеятельности человека на ранних стадиях развития. Согласно одной гипотезе о зарождении человеческой жизни можно говорить, лишь начиная с 20-й недели, когда ребенок в состоянии выжить вне тела матери. Другая гипотеза, которую можно условно назвать «теория 14-го дня», говорит о том, что главным и единственным маркером начала человеческой жизни является 14-й день, а две недели до этого момента считаются преэмбриональной стадией развития ребенка. Есть медицинские и биологические теории, ведущие отсчет с момента формирования центральной нервной системы или когда начинают работать сердце, легкие и мозг ребенка. Согласно одним гипотезам начало жизни — это мгновение, когда бластоциста (зародыш на ранней стадии развития — Ред.) прикрепляется к стенке матки, а по другим — когда происходит слияние двух гамет (мужских и женских репродуктивных клеток с конкретным набором хромосом — Ред.).

Иными словами, часть гипотез естественно-научного характера начало человеческой жизни отсчитывают не от момента зачатия, а от какого-то конкретного временного промежутка в развитии зародыша, когда у него включается тот или иной механизм жизнедеятельности. Получается, что в этих гипотезах человек рассматривается лишь с точки зрения каких-то отдельных частей тела или стадий его развития, которые активизируются в тот или иной момент жизни эмбриона. Но фундаментальный естественно-научный подход соотносит начало человеческой жизни с зачатием. С точки зрения генетики и эмбриологии, именно оплодотворение является точкой отсчета новой жизни. И если генетики определяют количество жертв авиакатастрофы, в которой погибла беременная женщина, то этих жертв будет больше, чем проданных билетов, на количество ее нерожденных детей. И совершенно неважно, сколько месяцев, недель, дней или часов прошло с момента их зачатия. Ведь с момента слияния гамет перед нами уникальная человеческая жизнь. Она наделена своей собственной программой развития, обладает автономным (самостоятельным) существованием и идет своим путем в истории этого мира, поэтапно раскрывая свои потенции и возможности.

Гуманитарные науки, в отличие от естественных, рассматривают человека не по частям, а как единое целое.

Одна из теорий, о которой рассказал отец Димитрий, так называемая «теория градуализма», говорит о том, что ценность человека возрастает лишь по мере развития его организма и потому на ранних сроках нельзя говорить об эмбрионе как об индивидуальной личности. Свою концепцию градуалисты основывают на большой вероятности гибели эмбриона на стадии, когда бластоциста пытается закрепиться на стенке матки, и на том, что до этой стадии эмбрион может разделиться и дать начало нескольким жизням — так появляются близнецы. И поскольку заранее неизвестно, случится ли это деление, то, по мнению градуалистов, снижается и ценность жизни зачатого существа. Оппоненты градуалистов возражают им.

Во первых, вероятность смерти зависит от многих параметров — возраста, пола (мальчики умирают чаще), экологии, профессии — но в любом случае человек остается человеком. И было бы абсурдно утверждать, что годовалый мальчик в меньшей степени человек, нежели шестнадцатилетняя девушка, либо, что люди пожилые или обремененные какими-либо заболеваниями, скажем, диабетом или синдромом Дауна, в меньшей степени людьми являются. Иными словами, вероятность смертности и абсолютная ценность жизни — это разные категории, и одна из них никак не отменяет другую.

Во-вторых, из того, что ученые пока не пришли к общему мнению о причинах появления близнецов, никак не следует, что их нет. В любом случае очевидно, что деление эмбриона задано генетически и обусловлено сложным комплексом биохимических взаимодействий с организмом матери, запускающим этот механизм. Тем самым мы, действительно, пока не знаем, даст ли этот эмбрион начало нескольким жизням. Но мы точно знаем, что как минимум одна человеческая жизнь точно есть. Может быть, их будет больше. Почему же это снижает ее ценность? Скорее, напротив. Но коль скоро градуализм не выдерживает серьезной критики, почему он столь популярен? Почему на него ссылаются массовые СМИ, оправдывающие манипуляции с человеком на ранних стадиях его развития?

Иеромонах Димитрий, рассказывая в своей лекции о теории градуализма, напрямую связал аборты с экспериментами, которые фармацевтические компании проводят на абортивном материале, чтобы потом тестировать различные лекарства. «Чтобы оправдать опыты на эмбрионах, полученных в результате аборта или замороженных в ходе ЭКО, и был создан градуализм, — заметил отец Димитрий. — Поэтому научной ценности градуализм не представляет, а причина его появления — коммерческий интерес фарминдустрии».

Еще одна гуманитарная теория, подробно описанная отцом Димитрием, — это социологизм, согласно которому человеческая жизнь начинается лишь с момента рождения. В основе этой концепции лежат философские идеи Маркса и Ленина.

Из чего исходит материализм? Из рассуждения, что «реальность мироздания исчерпывается миром материи, — пояснил своим слушателям отец Димитрий. — Постулируется отсутствие Бога и соответственно отсутствие человека, которого Бог наделяет вечной душой». Вдобавок согласно концепции социологизма, личность человека, по формулировке Маркса, — это всего лишь продукт общественных отношений. И такой подход оправдывает аборты: ведь если жизнь человека начинается лишь с момента его рождения, то, значит, эмбрион, по сути, всего лишь биомасса, а не человек, и с ним можно обращаться, как угодно.

Рассказывая слушателям о концепции социологизма, отец Димитрий справедливо заметил, что в принципе «люди могут разные теории генерировать, формулировать, им следовать. Проблема начинается, когда философские концепции превращаются в идеологии, а затем конвертируются в правовые нормы. Это и произошло с материализмом, который в Советском Союзе сначала стал идеологией, а потом превратился в правовую систему. 16 ноября 1920 года — черная дата в истории нашей страны: дата, когда были легализованы аборты».

О ситуации с абортами в СССР иеромонах Димитрий рассказал очень подробно. Он напомнил слушателям, что Россия первой в мире, на 40–50 лет раньше, чем Европа и Америка, легализовала аборты. И эта узаконенная возможность убивать своих детей, умноженная на гражданскую войну, коллективизацию, раскулачивание, расказачивание, голодоморы и массовые репрессии, обрекла страну на вымирание: «Если до 1913 года население России росло на миллион в год, <…> то с 1930-х годов начинается депопуляция». Правда, в 1936 году Сталин запретил аборты, но это был всего лишь прагматизм диктатора, которому нужны были люди для намечавшихся войн. После смерти Сталина Хрущев в 1955 году вновь легализует аборты, «и мы видим колоссальный рост абортов за несколько лет. Пик производства абортов в нашей стране приходится на 1964 год. 5 миллионов абортов в год!»

Существенное сокращение абортов в нашей стране, по словам священника, происходило в те два года, когда Горбачев проводил антиалкогольную кампанию: «Проводил он ее довольно безграмотно, — заметил лектор, — но идея была правильная. Спивающееся население само убивает себя. И от этой зависимости его надо избавлять. Хорошо, что нынешняя власть понимает эту проблему, вводя ряд мягких ограничений на алкоголь».

Очередной виток роста абортов приходится на послеперестроечное время — 2,4 миллиона абортов в 1992 году. «И потом медленное снижение. Сейчас меньше миллиона в год». И все равно, по словам отца Димитрия, цифры очень и очень печальные: «За время этой условной свободы от советской идеологии с 1991 года мы уничтожали примерно по полтора миллиона в год. <…>25 умножить на полтора, и мы получаем примерно 37–38 миллионов — это чуть меньше населения Украины».

Говоря о дне сегодняшнем, иеромонах Димитрий (Першин) поведал слушателям о том, чего группе экспертов, работавшей в 2009–2015 гг. при комитете Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, удалось добиться, чтобы хоть как-то сократить число абортов.

Первое — с 2012 года в России появились «дни тишины». Это значит, что если раньше беременную женщину отправляли на аборт в день обращения, то теперь у нее появляется время для того, чтобы еще раз взвесить все за и против, подумать над тем, не поспешила ли она с решением убить своего ребенка. С другой стороны, все благотворительные организации, все государственные и общественные программы помощи беременным женщинам, оказавшимся в критической ситуации, получают время, необходимое для того, чтобы эту помощь оказать. Наконец, в ряде случаев на выручку приходят родные, близкие и друзья. В зависимости от сроков беременности «дни тишины» занимают от нескольких дней до недели.

Второй важный момент — аборт более не квалифицируется как правовое деяние. Если раньше, согласно букве закона, женщина была вправе (как это ни парадоксально звучит) убивать своего ребенка, то теперь в законе сказано, что она самостоятельно решает этот вопрос. Многим этот нюанс может показаться смешным, заметил отец Димитрий, но для правоведов, юристов и в целом для государства это значимый момент.

Третье — Минздрав подведомственными актами предоставил врачу возможность отказаться от производства аборта. И это очень важно для врачей, которые, не желая брать на себя грех убийства, оставляли акушерство и уходили из профессии.

Четвертое — по инициативе заведующего кафедрой биоэтики РНИМУ им. Н.И. Пирогова И.В. Силуяновой была подготовлена обновленная, гораздо более развернутая и аргументированная форма информированного согласия женщины. Что это значит? Женщине теперь предлагается подробный перечень всех возможных негативных последствий аборта, чтобы она могла оценить, к чему может привести эта операция.

И, наконец, пятый важный момент: за последние годы удалось добиться сокращения количества социальных показаний, при которых аборт может производиться с 12-й по 22-ю неделю. Теперь по немедицинским показаниям на этих сроках беременности аборт делается только в случае изнасилования. Все остальные социальные показания (а к ним относилась, например, вторая группа инвалидности мужа) исключены.

Говоря о мировой практике борьбы с абортами, отец Димитрий рассказал о двух стратегиях. В одних странах — к примеру, в Ирландии, Испании, Польше — аборты полностью запрещены. В других странах Европы действует стратегия барьеров — своеобразных этапов на пути к аборту, прохождение которых призвано помочь женщине найти иное решение возникших у нее проблем. Такая система барьеров позволяет не только самой женщине еще раз подумать о своих эмоциях и мотивациях, но и дает время различным сообществам, благотворительным организациям, бездетным семьям протянуть ей руку помощи.

Сейчас перед нашим обществом стоит задача вывести аборт из Системы обязательного медицинского страхования. И это крайне важный момент. Те 5–6 миллиардов рублей, которыми мы все оплачиваем убийства наших потенциальных граждан, можно было бы направить на полезные цели. Как ни крути, а финансовый аргумент — это весомая вещь. Недаром во Франции, где аборты бесплатные, их совершается значительно больше, чем в Германии, где аборт — операция платная. «Всё, что человек вынужден оплачивать из своего кармана, побуждает его включать мозги», — заметил священник. Он отметил также и еще один страшный парадокс. В России сегодня действует мораторий на смертную казнь, и многие насильники и серийные убийцы проживают в местах лишения свободы, в то время как детей в нашей стране продолжают убивать миллионами.

Как отметил отец Димитрий, если брать за точку отсчета 1955 год, когда Хрущев вновь разрешил аборты, то с этого момента до сегодняшнего дня в нашей стране по самым скромным подсчетам было убито 150 миллионов детей. Это больше, чем все население нашей страны. И еще один страшный парадокс. Во многих бедных странах, где экономика слаба — Таджикистане и странах Латинской Америки — население год от года неуклонно растет, тогда как более обеспеченная Россия стремительно вымирает. Поэтому дело здесь не только в деньгах, но и в общей картине мира, в ценностях и смыслах, наконец, в том, смогут ли женщины так называемого «фертильного возраста», когда еще можно зачать малыша, обрести религиозную сверхмотивацию к тому, чтобы подарить ему жизнь. А это уже вопрос к Церкви и ее миссии, адресованной молодым.

Еще одна гипотеза, о которой рассказал иеромонах Димитрий (Першин), основывается на психоанализе Фрейда. Согласно ей, глубинные слои психики формируются задолго до рождения. Эту гипотезу подтверждает тот факт, что ребенок в утробе матери не только слышит голоса родителей, различает их тембр и интонации, звуки музыки, но и на ранних сроках развития способен ощущать опасность, угрозу своей жизни, когда женщина собирается делать аборт.

Рассказывая о нравственном измерении любых манипуляций с человеком на ранних стадиях его развития, отец Димитрий предложил обратиться к методу так называемой «моральной рефлексии», впервые сформулированному И.В. Силуяновой. И для начала попробовать разобраться в некоторых мифах, связанных с абортами. К примеру, в том, что женщине часто говорят, что эмбрион — это часть ее самой и потому она может им распоряжаться по своему усмотрению. Странная у людей логика, заметил лектор: если «эмбрион — это часть тела женщины, то не смущает ли их тот факт, что в половине случаев эта самая часть тела женщины в течение этой самой беременности может быть другого пола, нежели сама женщина». Действительно, если рождается мальчик, то получается, что целых 9 месяцев женщина является загадочным двуполым существом.

Есть и другой аргумент, который касается психики. С различными частями тела человек регулярно расстается: сдает кровь, стрижет волосы, удаляет зубы… И чувствует себя при этом нормально. А удаление «части женщины» под названием эмбрион почти во всех случаях приводит к тяжелейшему постабортному синдрому, порой доводящему женщину до суицида. «Я — священник, — подчеркнул отец Димитрий, — и могу свидетельствовать, что на исповедь приходит очень большой процент немолодых женщин, которые сделали аборты 30-40-50 лет назад. Даже после того, как они раскаялись, их продолжает изнутри жечь эта страшная боль и тоска по убитому ребенку». Отсюда вывод, подчеркнул иеромонах Димитрий, что на уровне совести человек хорошо различает, где части его тела, а где — новая человеческая жизнь, осененная заповедью «не убий».

Оценивая ситуацию с абортами в мире, отец Димитрий заметил, что в половине стран мира аборты за вычетом медицинских показаний запрещены совсем. Аборты по желанию легализованы лишь в 28 % государств, а по различным показаниям — медицинским или социальным — лишь еще в 22 %. Священник упомянул Великобританию, страну с очень либеральным законодательством, страну с безграничной свободой. Даже в ней аборты по желанию запрещены, а само детоубийство в материнской утробе считается делом очень предосудительным.

Священник отметил, что очень необычный аргумент в пользу начала жизни с момента зачатия приводит философская антропология — особое направление современного гуманитарного знания, в фокусе которого находится человек. По мнению многих философов, человек является личностью с момента зачатия, потому что только этим можно объяснить непрерывность его развития, целостность его бытия и единство его внутреннего мира, проходящего сквозь время навстречу грядущей вечности. Причем личность понимается здесь не как сознание, а скорее, как ипостась — буквально «подоснова», центр стяжения бытия, вектор, начинающийся от момента зачатия и устремленный за космические пределы существования.

Последний ответ на вопрос «когда начинается жизнь человека?» иеромонах Димитрий дал с позиции христианского богословия. «Христианство, — заметил отец Димитрий, — идет не от поисков разума, а от Откровения\, от некоторой реальности, которая нам явлена, и задача богословия — сохранить эту реальность, уберечь ее от искажений». Он описал слушателям основополагающие моменты богословия, в частности тот, что Бог Троичен в Лицах, но Един по природе Своей. И, став Человеком, Сын Божий воспринял в Свою Личность человеческую природу, но остался Богом.

Отец Димитрий предложил слушателям вопрос: чего нет во Христе? И ответил на него: «Во Христе нет только греха. Однако благословение “плодиться и размножаться” было дано Адаму и Еве еще в раю», — пояснил отец Димитрий. Отсюда можно сделать вывод, что Господь не вычеркивает эмбриональную стадию развития из Своего пути в мире людей. Тем самым, поскольку Бог — Личность, значит, и воспринятая Им человеческая природа была наделена личностным бытием с самого первого момента. А то, что Бог воспринимает, Он спасает, облекает в одежды нетления, вводит в вечную жизнь. Вопрос: но мы же — не Бог, откуда мы знаем, что и наш путь личностен с момента зачатия? Христианское богословие отвечает на него так: Бог спасает именно нас и для этого Он проходит именно нашим путем, становясь одним из нас, чтобы возвести нас к Себе. А значит, и наш путь личностен с момента зачатия. Поэтому «все эти миллионы эмбрионов, которые погибают, тоже войдут в Воскресение, и их природа будет восполнена».

Священник напомнил участникам встречи слова Иоанна Златоуста, который писал, что совершающий аборт убивает дважды: убивает тело, не дав родиться для жизни земной, и убивает душу, не дав ей родиться в Вечной жизни.

Поэтому, когда христианство, Церковь протестует против абортов — это не просто некий моральный вопль о том, что нарушена заповедь «не убий», а нечто большее — видение реальности человеческой и пути, который мог быть пройден и не будет пройден по вине тех, кто совершает детоубийство. «Это протест из сострадания и милосердия, — пояснил отец Димитрий, — а не потому, что мы упертые фундаменталисты».

Священник подчеркнул, что «Бог не делит людей на отличников и неудачников. Для Него все люди — дети. И пресекая жизнь человека на старте, мы лишаем его возможности пройти этот путь к Творцу, исполнить свое служение в этом мире, войти в великую славу, не говоря уже о том, что и свою душу мы убиваем этим убийством нерожденного малыша».

В конце выступления иеромонах Димитрий отметил два важных момента. Первый: если сравнивать все концепции, теории, гипотезы и подходы, то главные из них — генетика, теология, философская антропология и этика — однозначно утверждают: жизнь начинается с момента зачатия.

И второе: этой истине не нашлось места в конституции России. Священник привел в пример Венгрию. Когда граждане этой страны пришли к выводу, что жизнь начинается с момента зачатия, они поменяли Конституцию. «Может быть, — с надеждой заметил священник, — и нам когда-нибудь удастся изменить Основной закон и привести его в соответствие с нравственными нормами».

Подготовил Петр Селинов