П. А. Парфентьев,

генеральный директор Аналитического центра «Семейная Политика. РФ», советник Всемирного Конгресса Семей по международному праву прав человека

Всякий раз, когда начинают обсуждаться инициативы, направленные на ограничение количества абортов, находятся люди, подвергающие их резкой критике.

Иногда эта критика облекается в профессиональные одежды юридических аргументов. На поверку, однако, за этой внешней формой обнаруживается чистая идеология, не выдерживающая серьезного правового анализа.

Не стало исключением и обсуждение инициативы об исключении абортов из программ обязательного медицинского страхования, которую рассматривает сейчас Государственная Дума РФ. Напомним, что в рамках этого обсуждения вопрос о запрете абортов, как таковой, вообще не ставился. Речь идет лишь о том, чтобы их совершение не оплачивалось за счет налогоплательщиков, среди которых немало и людей, признающих аборт убийством ребенка и нравственно преступным деянием.

Критики инициативы нередко ссылаются на то, что такое решение нарушит «общепризнанные репродуктивные права человека», защищаемые международными правовыми нормами и поведет к повышению материнской смертности. Между тем, эти аргументы попросту ложны, а ссылка на них — или признак некомпетентности, или просто нечестный прием, рассчитанный на неосведомленность аудитории.

Правда состоит в том, что ни один обязывающий международный документ общемирового или европейского уровня не предусматривает «права» на аборт. Не существует никаких оснований для включения «права» на аборт в толкование содержащихся в них норм. Напротив, существуют серьезные основания полагать, что эти документы требуют защиты человеческой жизни с момента зачатия.

Ссылка на т. н. «репродуктивные права», в данном случае, не имеет под собой никаких оснований. Юридически обязывающего определения «репродуктивных прав» на международном уровне не существует вовсе.

Единственное определение, не обладающее юридически обязательной силой, но пользующееся некоторым уровнем международного признания, содержится в Программе действий Международной Конференции по народонаселению и развитию (Каир, 1994), организованной ООН. Однако это определение не включает в себя «права» на аборт. Оно лишь ссылается на уже существующие международные нормы в области прав человека, также не знающие подобного «права». При этом Программа действий ясно и недвусмысленно признает право государств ограничивать и запрещать аборты. Так, п. 8.25 этого документа четко поясняет, что «любые меры или изменения в отношении абортов в рамках системы здравоохранения можно осуществлять на национальном или местном уровне лишь в соответствии с национальным законодательством». Этот документ также прямо указывает, что прерывание беременности может совершаться лишь «в случаях, в которых аборт не противоречит закону». Таким образом, на международном уровне за государствами сохраняется полное право по своему усмотрению запрещать аборты и, тем более, ограничивать возможность их совершения.

В 2011 году в документе, озаглавленном «Статьи Сан-Хосе», целый ряд серьезных экспертов международного уровня подтвердили, что: «В международном праве не существует права на аборт, как в виде обязательств, следующих из договоров, так и в рамках международного обычного права. В международных договорах Организации Объединенных Наций не существует положений, корректная ссылка на текст которых подтверждала бы установление или признание права на аборт» (ст. 5) [1].

На протяжении очень долгого времени на международном уровне целый ряд хорошо финансируемых НКО и отдельные государства прилагают серьезные усилия, пытаясь, без всяких реальных оснований, включить «право» на аборт в число прав человека, имеющих международное признание. Однако эти попытки неизменно встречают несогласие со стороны многих государств и организаций, защищающих общепризнанное право человека на жизнь. Эта борьба сама по себе указывает на то, что никакого «общепризнанного права» на аборт не существует и существовать не может.

Это неудивительно, поскольку признание «права» на аборт, в действительности, повело бы вовсе не к защите репродуктивного здоровья женщин, а к нанесению ему серьезного ущерба. Общепризнан тот факт, что совершение аборта ведет к серьезным отрицательным последствиям для женского здоровья, в том числе и в репродуктивной сфере. Аборт не является лечебной или улучшающей здоровье манипуляцией. Более того, современная медицина не позволяет рассматривать его как неизбежную необходимость.

Например, в Дублинской декларации об охране материнского здоровья [2], представленной в 2012 году на международном симпозиуме рядом специалистов в области женского здоровья, подтверждается, что «прямой аборт — преднамеренное лишение нерожденного ребенка жизни — не является, с медицинской точки зрения, необходимым для спасения жизни женщины». В декларации специалисты также подчеркивают, что «запрет абортов никоим образом не влияет на доступность беременной женщине наилучшей медицинской помощи».

Сторонники «права» на аборт регулярно заявляют, что запрет или ограничения абортов якобы ведут к повышению уровня материнской смертности. Эти заявления давно вызывали серьезные сомнения у специалистов, поскольку всегда носили спекулятивный характер, не опираясь на верифицируемые эмпирические данные. Неоднократно приводились доказательства неточности или даже подтасовки данных, на которые ссылались подобные утверждения. Научные исследования последних лет позволяют с абсолютной достоверностью говорить о том, что эти утверждения попросту ложны.

Это очевидно из примера Чили, где на фоне полного запрета абортов с 1989 года и общего развития системы медицинской помощи женщинам, коэффициент материнской смертности устойчиво снижался все последующие годы. Чили является страной с одним из самых низких коэффициентов материнской смертности в мире, превосходя по этому показателю США и ряд других развитых стран.

С учетом всего этого, разговор о «праве» на аборт в принципе оказывается лишен каких-либо серьезных правовых или этических оснований. Фактически он превращается в разговор о «праве» наносить серьезный вред репродуктивному здоровью женщины и о «праве» убивать человека на ранних стадиях его развития.

На сегодня является признанным наукой фактом то, что с момента зачатия мы имеем дело с новым человеком на ранних стадиях его развития. Не существует веских правовых причин полагать, что на него не должно распространяться право на жизнь, общепризнанное на международном уровне. Оно провозглашается, например, в таких документах, как Всеобщая декларация прав человека (ст. 3, «Каждый человек имеет право на жизнь») или Международный пакт о гражданских и политических правах (ст. 6, «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека»).

То, что человеческая жизнь на ранних ее стадиях является ценностью и должна защищаться законом, следует и из других норм международного права. Так, в ст. 6 Международный пакт о гражданских и политических правах именно по этой причине устанавливает, что смертный приговор «не приводится в исполнение в отношении беременных женщин» (что было бы лишено смысла, если бы речь не шла о еще одной человеческой жизни, подлежащей охране).

Как Декларация прав ребенка, так и преамбула к Конвенции о правах ребенка гласят, что «ребенок… нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения».

Таким образом, на международном уровне не существует признания «права» на аборт, оно не относится к сколько-нибудь общепризнанным «репродуктивным правам», за государством признается полное право на законодательном уровне ограничивать или полностью запрещать аборты. Такие запреты или ограничения имеют под собой серьезные основания, поскольку аборт ведет к уничтожению, на ранних стадиях ее развития, человеческой жизни, подлежащей защите в силу международных правовых норм, наносит серьезный ущерб репродуктивному и общему здоровью женщин, влечет за собой серьезные негативные социальные и демографические последствия.

В завершение необходимо подчеркнуть, что даже если бы вымышленное «право» на аборт действительно существовало, оно не было бы нарушено при принятии рассматриваемого в настоящее время Государственной Думой РФ законопроекта. Существующие международные правовые нормы в области охраны здоровья не требуют от государств в обязательном порядке предоставлять те или иные конкретные виды медицинских услуг на бесплатной основе. Не противоречит это решение и Конституции Российской Федерации.

Ситуация, когда совершение аборта оплачивается за счет средств бюджета (то есть за счет средств налогоплательщиков), в любом случае несправедлива и иррациональна. Несправедлива — поскольку граждане, убежденные в недопустимости и даже преступном характере абортов, насильственно принуждаются соучаствовать своими средствами в их осуществлении. Иррациональна — поскольку при этом за счет государственных, народных средств оплачивается операция, наносящая вред, а не приносящая пользу здоровью подвергающихся ей женщин, и при этом прямо противоречащая интересам государства и общества как минимум в демографическом аспекте.

Как представляется, для сохранения такой ситуации не существует никаких веских рациональных оснований. Зато просматриваются иррациональные, сугубо идеологические основания, связанные с тем, что иногда называется «культурой смерти», направленной против деторождения, правильного отношения к человеческой жизни как к важнейшей ценности, а в конечном итоге — против человеческой жизни и человека как таковых. Не случайно в свое время Международный военный трибунал в Нюрнберге осудил десять нацистских лидеров за то, что они «поощряли аборты и принуждали к ним», признав это «преступлением против человечества».