О том, какие у нас семьи, можно увидеть, если вы зайдете в любой детский сад. Вот мальчика привел восемнадцатилетний старший брат. Но не обманывайтесь: это не брат — это его папа, который сожительствует с его сорокалетней мамой. Вот мама, которая привела двух детей по разным группам и беременна третьим. Но папа не живет с ними — он живет с молодой девчонкой. Он только приходит их навестить. И, видимо, последние разы приходил на пару с аистом. Очень много одиноких мам, и появился новый класс — отцы-одиночки. Это потому, что на широком пути погибели, которым идут многие (Мф. 7, 13), есть такое беспочвенное понятие, как «пожить для себя». Словно бы человек может жить не для себя, словно бы не в нем самом заключалась жизнь, а в чем-то внешнем, постороннем.

Институт семьи гибнет, особенно на перевалах истории. А именно такой перевал кризиса человечности мы переживаем ныне. Нет, конечно, мы остаемся закоренелыми гомофобами. Но наша гетеросексуальность не имеет института долженствования, то есть верности. Это когда измена жене приравнивается к измене Родине. На каждые двадцать тысяч браков приходится девятнадцать тысяч разводов. То есть правильное семейное воспитание получает только одна двадцатая часть населения, сорок процентов детей в России воспитываются в неполной семье. Поэтому ходит грустная шутка: «Меня воспитала однополая пара — мама и бабушка».

Молодежь боится детей как огня. Словно бы дети покушаются на их свободу и счастье. Один знакомый студент сожительствует с девушкой. При этом он пользуется презервативами, а она пьет противозачаточные таблетки. Это чтобы наверняка. Чтобы, не приведи Господь, дети не просочились в их жизнь и все не испортили. При этом у них полное недоверие друг к другу. Любая ссора может закончиться расставанием, потому что их не связывают никакие обязательства. Они оба настороже: если он пошел в душ, она просматривает его телефон, и наоборот. Это недоверие от непонимания, что русское слово «счастье» происходит от слова «часть». Быть счастливым — это значит быть частью чего-то большего, чем ты сам, — семьи, рабочего коллектива, армейской части, Церкви…

Это не нам дают детей на воспитание, это Господь нас пристраивает поближе к теплу пылающего костра детства. Вот ребенок спит на руках, делает первые шаги, говорит первые слова. И мы, родители, — только свидетели, сорадующиеся этой детской радости. Господь ставит нас на Свое место, потому что Он наш Отец. И Он хочет, чтобы мы научились быть родителями, как и Он. Чтобы мы поняли, что значит быть отцом или матерью живого человека, что значит любить его безо всяких условий, понимать, что «любовь и только любовь» не означает бесконечного поглаживания по головке и умиления, что она предполагает и наказание, которое в русском языке происходит от слова «наказ», то есть вразумление словом. Как можно любить своего супруга и своих детей так, чтобы и жизнь, и воспитание было радостным, «одним голосом»? Только если вы станете со своим супругом одним голосом. Ведь мы, христиане, не просто единодушие — мы единомыслие исповедуем. Единомыслие — фантастическая вещь. Это когда супругам и обсуждать-то ничего не нужно (а какая бездна лежит между признаниями в любви в подъезде и ночным шепотом супругов о воспитании детей); это когда между ними пролегает светлое молчание, тишина, которая не отсутствие звуков, но их гармония…

Сейчас почти уничтожен институт стариков, их почти не увидишь на улице. Средняя продолжительность жизни мужчины в России около пятидесяти шести лет. Стрессы, водка и безбожие косят мужские ряды. А вот вспоминается недавнее время, когда старушки ходили под руку со своими старичками. Помню, идет такая пара под осенними яблонями в парке, и вот воробей с яблочком на веточке прыгает перед ними, взлететь не может и бросить жалко. Они посмотрели на него, переглянулись, и — о Боже! — между ними через старческий улыбающийся взгляд пробежали терабайты информации, которые и словами то выражать не нужно. Как эти дивные отношения далеко отстоят от юношеских влюбленностей и кипения кровей!

Настоящей любви не бывает до брака, она бывает только в супружестве и, как хорошее вино, с годами набирает вкус и силу. Достаточно только объяснить молодым, что супружество и создано для счастья, чтобы человек оставил отца своего и мать свою и прилепился к жене своей; и будут два одна плоть (Быт. 2, 24). То есть когда в семье не соединяются разные представления о мире, два способа жарить яичницу, варить суп и смотреть телевизор, но две вселенные становятся одной плотью, одним человеком перед Богом. Объяснить это сложно, но возможно. Объяснять это нужно хотя бы своим детям. Как-то мы шли с маленьким сыном, и он спросил про семью, какая она должна быть. Прямо перед нами на асфальте лежала отломанная ветка от яблони: «Смотри, вот толстая ветка — это бабушка с дедушкой, от нее отходят ветки малые — это я, мои сестры и братья; от них идут еще тоньше — это вы, наши детки. От одной большой ветки — целый мир с кучей внуков и правнуков. Со многими листьями и плодами. Вот так любовь двоих людей рождает на свет целое поколение». И все это — для радости и любви.