Когда в 1327 г. Ричард Уоллингфордский написал свой «Альбион», он находился в самом центре оксфордской астрономической жизни и тем не менее ни разу не упомянул в своей работе об Альфонсовых таблицах. Однако он использовал одну из их версий в 1330 г. Около 1340 г. Уильям Реде из оксфордского Мертон-колледжа взял парижскую версию таблиц с шестидесятеричной системой измерения времени и углов и преобразовал ее в таблицы для оксфордского меридиана в более привычной «толедской» форме – например, он использовал по 30° на знак, а не 60°. Тот факт, что сохранились версии таблиц, предназначавшиеся для использования в других городах, некоторые из которых датируются даже 1320‐ми гг. (для Лестера, и Нортгемптона), а также таблицы, составленные для Колчестера, Кембриджа, Йорка и Лондона, является свидетельством проведения значительной части астрономической работы в религиозных институтах за пределами университетов, хотя вряд ли стоит сомневаться в том, что люди, занимавшиеся этой работой, имели университетское образование.

Это относительно простая переработка. В Оксфорде произвели две гораздо более радикальные ревизии, первая осуществлена в 1348 г. человеком, имя которого осталось неизвестным, возможно это был Уильям Бейткомб, а вторая – в следующем столетии – Джоном Киллингуортом. Таблицы 1348 г. оказались значительно более совершенными, чем эргономичные Великие таблицы Иоанна де Линерииса (сдвоенные таблицы, где два уравнения приводились к одному). Таблицы 1348 г. позволяли определять планетные долготы более или менее непосредственно, за исключением небольшой прецессионной поправки. Эти таблицы были объемны и могли использоваться для передачи информации о прямых движениях, стояниях, попятных движениях планет и другого материала, игравшего важную роль в астрологии. Здесь мы снова сталкиваемся со свидетельством того, что астрология служила одним из мотивов серьезного изучения астрономии. Не стоит забывать: 1348 г. отмечен вспышкой эпидемии чумы в Оксфорде, и как писали многие ученые того времени, это обратило их помыслы к Богу. Вряд ли стоит сомневаться в том, что иногда это обращало их мысли и к астрологии.

Таблицы 1348 г. пользовались популярностью у ученых со всех концов Европы. В Силезии и Праге сохранились ранние манускрипты, содержавшие их доработку. Генрих Арнаут из Зволле на севере Нидерландов пользовался ими, ссылаясь на них как на «английские таблицы». Их перевод на древнееврейский сделан в Италии в XV в. неким М. Финзи, которому ассистировал анонимный христианин из Мантуи. Джованни Бьянкини из Феррары, наиболее яркий итальянский астроном середины XV в., находился под их влиянием во время создания серии аналогичных таблиц, широко применявшихся такими выдающимися современниками, как Пурбах и Региомонтан. Через аналогичное посредничество, а также через восточноевропейскую версию XIV в., известную как Tabulae resolutae (Коперник изучал их в свою бытность студентом в Кракове), они составили основу одноименных таблиц Иоганна Шёнера (напечатаны в 1536 и 1542 гг.). Те, в свою очередь, широко использовались в течение многих десятилетий, однако истоки их происхождения оказались надолго забытыми. Это история об альбионе, снова напомнившем о себе; однако в Средние века, и это их отличительная особенность, всякая истина считалась истиной от Бога, а потому авторство не являлось чем-то, за что нужно было бороться как за свои владения.

После таблиц 1348 г. появилась еще одна серия оксфордских Альфонсовых таблиц, заслуживших широкое признание; их составил астроном Мертон-колледжа Джон Киллингуорт (ок. 1410–1445). Таблицы предназначались для использования при расчетах полного набора параметров планетного альманаха (эфемерид). Одна из копий, изготовленная для глостерского герцога Хамфри, была обильно украшена сусальным золотом и поражала красотой своего исполнения. Предполагалось ли таким образом выказать особое уважение гениальности их автора? Этот вопрос остается невыясненным, однако можно со всей определенностью сказать, что это скорее исключение, чем правило. На ил. 106 изображен образец одной из страниц, взятой из более приземленного повседневного экземпляра. Таблицы имплицитно включали в себя элементы теоретических рассуждений, не изложенных автором в явном виде, однако то немногое, что поддается современной реконструкции, могло быть получено без обращения к дифференциальному исчислению.