Данте внес моральные оттенки в одну из наиболее величественных средневековых аллегорий, взяв за основу космологию Аристотеля, и это нельзя рассматривать как простую случайность. Его «Божественная комедия» может быть прочитана самыми разными способами, но если понимать ее буквально, то это описание его представлений о путешествии через Ад, Чистилище и Рай. Ад описан как многоярусная коническая шахта с последовательно сменяющими друг друга кругами, предназначенными для грешников различных категорий. Чистилище виделось ему как гора, возвышающаяся в форме надстроенных друг над другом кольцевых уступов, на которых находятся грешники, достигшие той или иной степени раскаяния. Проводником Данте по Аду и Чистилищу выступает поэт Вергилий, и в обоих этих местах он общается со своими бывшими друзьями и врагами. В противоположность этому, Рай выглядит как область, преисполненная светом и красотой, где его проводником является Беатриче, превратившаяся в ангела. Это не что иное, как картина истинного устройства мира за пределами опыта земной жизни, как его представлял себе Данте. Как он сам рассказывает об этом, это аллегория человеческой ответственности за свободу выбора, способного повлечь за собой либо щедрое вознаграждение, либо суровое наказание. Отбрасывая нюансы (нельзя забывать, что это только внешняя оболочка поэмы), его описание более или менее соответствовало тому, чему он выучился, постигая труды классических астрономических авторов, распространенных в его время. Его Вселенная – это видоизмененный аристотелевский мир со встроенными в него гармониями различного типа, и строки его поэмы пронизаны убеждением, согласно которому человеческая судьба самым непосредственным образом вплетена в эти гармонии. (См. один из вариантов изображения подобного мира в XVI в. на ил. 100, где показана развернутая версия стандартного космоса Птолемея из учебников того времени; классическое представление о нем можно получить, например, из ил. 101.) Беатриче выступает в роли наставника, объясняя ему, как выражают себя скрытые природные формы вещей: каким образом огонь поднимается до Луны, как Земля формируется в виде единого целого, каким образом Primum Mobile, то есть Перводвигатель, движет как неразумными, так и разумными созданиями. Она объясняет в простых словах множество узкоспециальных астрономических терминов: точки на поверхности Земли, затмение Солнца, эпициклы и создаваемый ими эффект попятного движения, ориентация намагниченной иглы на Полярную звезду и т. п. Каким образом, – спрашивает ее Данте, – он может перелетать от сферы к сфере? Она уклончиво отвечает: удивления заслуживает, скорее, то, что он, Данте, будучи свободным от сдерживающих уз, продолжает стоять на земле в своем аристотелевском мире.

В двадцать восьмой песне «Рая» Данте заглядывает в глаза Беатриче и видит там Бога, который кажется ему бесконечно малой, но очень яркой светящей точкой, окруженной девятью сияющими кольцами. Беатриче объясняет связь между ними и движением небес (что, безусловно, находится в полном согласии с аристотелевской или упрощенной птолемеевой системами мира), но, помимо этого, привносит в свою трактовку триадическую иерархию из девяти ангельских чинов, как их описал Дионисий. Он был автором, как полагал Данте, популярной неоплатонической работы под названием «О небесной иерархии», но не выдающимся Дионисием Ариопагитом, обращенным в христианство самим святым Павлом. Однако строгая Беатриче, с присущим ей педантизмом, не может сдержаться и упоминает между делом, что это альтернативная точка зрения принадлежит в первую очередь Григорию I. В других частях своей поэмы Данте становится даже адептом этой третьей системы мира. Перед нами не стоит задача разобрать «Божественную комедию» во всех ее деталях, однако все это смешение весьма неточных элементов астрономического и теологического знания представляется нам чрезвычайно интересным. Одним таким источником по дионисийской «теологической» космологии были сочинения иудаистского происхождения и даже более ранняя персидская и вавилонская литература, так или иначе связанная с астрономией. Воистину, история завершила свой цикл и вернулась на круги своя. Выражаясь аллегорически, в качестве проводников Божественного Провидения были выбраны ангелы, благодаря которым Божья любовь могла лечь в основу духовного порядка мироздания. Вероятно, здесь можно найти легкий намек на то, каким образом теологи пытались обойти проблему астрологического детерминизма: они вводили посредников между планетами и волей Божьей. Предполагалось, что, будучи христианизированной в таком духе, астрология сможет стать более совершенной. Распределяемые по разным небесам души блаженных, небезынтересно отметить, занимают свои места в соответствии с астрологическими принципами.

В поэме Данте присутствует и другой тип космической симметрии, имеющий определенное отношение к первому, а именно – некая разновидность мистики чисел, основанная на особом отношении к числу девять. Она обнаруживается, например, в структуре ада, являющегося искаженным отражением рая. Кроме того, Данте прилагает особые усилия к тому, чтобы количество строк и песен соответствовало симметриям, присутствующим в его рассказе, а также числам, используемым в календаре. Вся история в целом имеет отношение к особым образом выбранному дню Пасхи (это, как обычно полагают, была Пасха 1300 г.), а некоторые специалисты утверждают, что Данте приводит положения планет, соответствующие этому году. Он определенно привносит в поэму свой индивидуальный астрологический подход: возносясь от неба Сатурна к небу неподвижных звезд, он оказывается в своем родном знаке Близнецов. Звезды этого знака, говорит он, «излили благодать» в день его рождения. «Благодаря вам», продолжает Данте, обращаясь к звездам, у меня есть «мой гений, будь он мал или велик».

Это история Божественной любви, но из нескольких ее фрагментов с очевидностью следует неравнодушное отношение к астрологическим трактовкам. Во вводной песне к «Чистилищу» Данте описывает Венеру в строках, которые следует признать едва ли не самыми яркими в поэме:

Насколько это соответствовало действительности? Восходила ли Венера в созвездии Рыбы на рассвете, как об этом пишет Данте? Это должно было случиться на Пасху 1301 г., но не на Пасху 1300 г. Те, кого беспокоил этот вопрос, написали целый трактат об указанном историческом периоде, в ходе которого использовался в том числе и ошибочный календарь, составленный не кем иным, как Профацием; Данте мог использовать его, и согласно этому альманаху Венера, действительно, находилась в 1300 г. в указанном им месте. Вне зависимости от того, как это все происходило на самом деле, мы можем с уверенностью сказать, что Данте был заинтересован скорее в формальных, архитектонических симметриях своего творчества, а не в специфике астрономических деталей. Однако факт остается фактом, в Средние века астрономия гораздо более тесно была вплетена в мировоззрение людей, чем сегодня, несмотря на то что современный человек со средним образованием знает об этом предмете гораздо больше.

Чосер к концу того же XIV в. применил совсем другой подход, используя который он также сумел привнести в свое творчество время и астрономические аллегории. Будучи автором трактатов об астролябии и экваториуме, он был не просто знающим человеком, но являлся высококлассным вычислителем, вооруженным одним из самых лучших изданий Альфонсовых таблиц, и мог достигать высокоточных результатов работы с ними даже в стихотворной форме. Многие истории из его «Кентерберийских рассказов» скрывали в себе живые астрономические аллегории, основанные на весьма специфичных небесных событиях, произошедших в ходе его жизни и очень близко ко времени, когда писалось это сочинение. Примеров настолько много и они столь разнообразны, что трудно выбрать, с чего было бы лучше начать, но, поскольку эта тема уже довольно хорошо освещена, мы возьмем краткие выдержки из описания астрономических моментов в «Рассказе монастырского капеллана».

Это история о петухе Шантеклере и его невероятном спасении от лиса. Не разумом, а чутьем петух знал, что когда Солнце достигает высоты 41°, а солнечная долгота слегка превышает 21° в Тельце, то наступает девять часов утра. (Безусловно, поэт излагает эти факты в гораздо более изящной манере, но они вполне явственно следуют из его строк.) Приведенная информация позволяет с высокой точностью определить конкретный день – пятница, 3 мая 1392 г., – что следует из астрономических таблиц, составленных монахом Николаем Линнским; Чосер был знаком с ним и упоминает о нем в другом месте. Существует прозрачная аналогия между персонажами поэмы и небесными объектами: Шантеклер олицетворяет собой Солнце, а его жены – звезды в Плеядах, мимо которых Солнце, как можно легко показать, проходило в день описываемых событий. Лис – это Сатурн. Фабула рассказа строится на четырех различных сочетаниях положений небесных объектов в этот судьбоносный день, и вполне вероятно, что они последовательно разъяснялись по ходу изложения с помощью астролябии. А Чосер, будучи экспертом в этой области, прекрасно в ней разбирался. Наконец, дабы обрести надежное возражение против всех оставшихся сомнений: известно, что во многих средневековых преданиях европейских стран, связанных со звездами, Плеяды назывались семью курочками. Солнце проходило около Плеяд. В момент начала действия Шантеклер разгуливал рядом со своими семью женами. И астрономия лучше всего отвечает на вопрос, почему это было именно так.