Роль Испании в восстановлении западной астрономии гораздо более весома, чем импульс, полученный ею напрямую из Византии. Последний был в некотором отношении потенциально более сильным, поскольку византийские ученые обладали доступом к лучше обработанному восточному исламскому материалу, однако это преимущество так никогда и не удалось реализовать. До разграбления венецианцами Константинополя в 1204 г. византийская астрономия почти полностью основывалась на александрийских источниках; это те же самые источники, к которым византийские ученые повторно обратились после того, как вслед за восстановлением в конце XIII в. политических функций Византии наступило великое Возрождение. Ключевой политической фигурой в этом процессе стал Михаил VIII Палеолог, византийский император (1259–1282), основатель династии Палеологов, царствовавшей в Византийской империи вплоть до падения Константинополя в 1453 г. под натиском мусульман. По той же причине, по которой астрономия время от времени входила в моду при старом византийском дворе, она вернулась и после восстановления политических функций Византии, однако ее возрожденная популярность стала к тому времени более устойчивой.

Во втором десятилетии XIV в. Феодор Метохит (к тому времени он был уже на пятом десятке и являлся деятельным императорским министром) написал произведение, которое может быть расценено как первый со времен Теона основательный греческий трактат, посвященный астрономии Птолемея. Ученик Феодора Никифор Григора был в еще большей степени неравнодушен к учению Птолемея и написал сочинения, посвященные астролябии, составлению календарей, определению постоянной прецессии с помощью наблюдений и о многом другом в подобном роде; однако, похоже, он почти ничего не знал о том, что византийские астрономы сумели извлечь из арабских зиджей и других источников тремя столетиями ранее. Однако на этом этапе возник новый поток восточного знания, пришедший с неожиданной стороны, а именно из Персии. Стали доступны новые собрания нескольких персидских таблиц в переводе, сделанном Григорием Хиониадом, который, скорее всего, обнаружил их оригиналы во время сухопутного путешествия в Персию из черноморского Трапезунда. Этот персидский материал был тщательно изучен в Константинополе. Спустя некоторое время византийские ученые начали основываться еще и на западных источниках, и, похоже, результатом этих эклектичных действий стало то, что, не увидев за деревьями леса, они потеряли фундаментальную теорию за мешаниной несогласуемых параметров. В последние годы империи, непосредственно перед турецким завоеванием 1453 г., наблюдалась довольно высокая активность, у которой была своя история, но это случилось слишком поздно, чтобы оказать какое-либо заметное воздействие на мир за пределами Византии. Действительно, Запад испытывал определенное византийское влияние, но оно осуществлялось через классические греческие тексты, привезенные туда изгнанниками (такими, как кардинал Виссарион) или торговцами, снабжавшими западных гуманистов книгами. По большому счету византийское влияние носило скорее литературный, чем научный характер, и было бы ошибкой считать, что оно определило направление развития астрономии в той же степени, как это сделали многие талантливые астрономы ал-Андалуса.