Николай Коперник познакомился с этими трудами, равно как и с арабскими источниками, о которых мы упоминали на с. 294 главы 8, в ходе прохождения обучения в Польше и Италии. Написанное же впоследствии самим Коперником едва избежало полного уничтожения из‐за действий господствовавшей церковной верхушки. Он родился в 1473 г. в богатой купеческой семье, с силезскими корнями, но осевшей в Торуни. Это случилось спустя несколько лет после того, как в Польше во времена правления Казимира IV установилась относительно стабильная политическая обстановка. Казимир, великий князь литовский и польский король, одержал победу над рыцарями Тевтонского ордена в кровопролитной битве под Пуцком в 1462 г. При поддержке папы, по второму Торуньскому мирному договору (1466), вся Западная Пруссия, так называемая «Королевская Пруссия», отошла к Польше. Национальность Коперника в течение многих столетий была предметом бурных научных дискуссий, не менее ожесточенных, чем борьба за ту территорию, на которой он проживал. Если не вдаваться в подробности, то мы можем охарактеризовать его как человека, являвшегося подданным польского короля с прочным наследием германской культуры и, кроме того, испытавшего серьезное влияние со стороны итальянской культуры и церкви.

Отец Николая умер, когда ему было десять лет, но при поддержке своего дяди по материнской линии Лукаша Ваченроде в 1491–1495 гг. он получил возможность посещать занятия в университете Кракова. После того как его дядя стал епископом и феодалом Вармии (называемой также Эрмландией), епископата, граничившего с территорией Тевтонского ордена, Николай получил оплачиваемое место каноника в соборе Фромборка (он же – Фрауэнбург). В 1496 г. он стал студентом факультета церковного права Болонского университета, однако, похоже, главным предметом его влечения оказалась астрономия. В Болонье Коперник тесно сошелся с Доменико Мария Новара из Феррары, который преподавал астрономию в местном университете вплоть до своей смерти в 1504 г. Позже он отложил свою церковную службу, чтобы продолжить обучение в Падуе, где он изучал медицину. В 1503 г. он возобновил службу с дипломом по церковному праву, полученному в университете Феррары. Если намек на желание всецело посвятить себя астрономии присутствовал ранее в жизни Коперника, то дальнейшая его личная жизнь никак этому не соответствовала, так как на протяжении последних сорока лет своей жизни он служил кафедральным каноником в Вармии. Комфортные жизненные условия позволили ему построить башню для наблюдений, которые он проводил с помощью трех главных инструментов: армиллярной сферы, квадранта и (по примеру Региомонтана и Вальтера) параллактического инструмента Птолемея.

Краковские книги Коперника содержат свидетельства того, что там он научился пользоваться Альфонсовыми таблицами, равно как и другими выведенными из них материалами, а также овладел азами астрологии. Он изучал работы Пурбаха по предвычислению затмений. Будучи в Италии, он, как известно, не только ассистировал Доменико Мария Новара в Болонье, но и читал лекции по математике и астрономии в Риме. Важным приобретением этого итальянского периода стало свободное владение греческим языком, позволившее ему проштудировать классических авторов. (Сегодня мало кто вспоминает о том, что небольшая книга, опубликованная Коперником в 1509 г., содержавшая его перевод с греческого на латинский некоторых византийских писем, была ошибочно приписана историку VII в. Феофилакту Симокатте.) Более сомнительно утверждение, будто именно в этот период он познакомился с планетными теориями, разработанными в Мараге, которые он якобы каким-то образом приобрел (мы писали об этом в главе 8). По отдельным замечаниям, сделанным в его собственной копии Альфонсовых таблиц, видно, что тогда он работал над своей новой астрономической системой, однако самый ранний известный нам ее набросок можно найти в его «Commentariolus» («Малом комментарии»).

Эта работа, дата написания которой неизвестна, чудом избежала забвения. В каталоге Краковской библиотеки, датируемом маем 1514 г., упоминается о некой работе, «где утверждается, будто Земля движется, а Солнце покоится»; можно почти со стопроцентной вероятностью утверждать, что здесь имеется в виду именно это произведение. У нас нет никаких более надежных подсказок, кроме указанной даты, однако есть некоторые соображения, позволяющие установить время ее написания: между 1510 и 1512 гг. Коперник ни словом не упоминает о ней в своем «De revolutionibus», и ее авторская копия была утрачена. Эта работа представляла собой не более чем грубый набросок его новых идей, и вполне возможно, он стеснялся ошибок, допущенных им в результате спешного изложения. Ее анонимная копия, возможно, ходила по рукам в некоторых кругах, но по счастливому стечению обстоятельств одна из этих копий в конце концов попала к Тихо Браге. Сама работа утрачена, но три ее ранние рукописные копии, сделанные Тихо, сохранились.

Величайшая работа Коперника «De revolutionibus orbium caelestium» («О вращениях небесных сфер») содержала его собственные вполне однозначные высказывания. Она была завершена под занавес его жизни (1543) и отличалась от «Малого комментария» в ряде технических вопросов. У него довольно рано сложился самый первый и очень поверхностный план ее написания, затем после долгого перерыва он неожиданно возвращается к нему в 1520‐х гг., и снова делает это в 1537–1538 гг., опираясь на данные собственных планетных наблюдений, проведенных им в эти годы. В черновом варианте рукописи, в частности, сообщалось о приведении содержащихся в ней вычислений к меридиану Кракова, совпадавшему, по мнению Коперника, с меридианом Фромборка. Утверждая, что Земля обращается вокруг Солнца подобно любой другой планете, он приводил имена авторитетных авторов, которые, как он знал, были весьма почитаемы в его времена, а именно – пифагорейцев. В своей последней работе он прямо ссылается на Филолая и Экфанта, но эти упоминания стоит рассматривать не более как попытку обрести хоть какую-то поддержку со стороны исторической традиции. В рукописи своей последней работы он действительно упоминает Аристарха, и именно по вышеупомянутому поводу, но затем, непосредственно перед публикацией, удаляет этот фрагмент; причиной этого, вполне возможно, были опасения связать свое сочинение с именем человека, обладавшего репутацией нечестивца (ил. 121). (Он назвал его имя в другом месте, когда писал об угле наклона эклиптики, ошибочно приписав ему заслугу Эратосфена.)

В «Малом комментарии» Коперник изложил свои базовые аксиомы без какого-либо детального обоснования, хотя вполне очевидно, что он обдумывал аргументы, способные со всей очевидностью подтвердить соответствие его системы наблюдаемым явлениям, и в то же время придать ей бо́льшую интеллектуальную привлекательность по сравнению с системой Птолемея. Он рассматривал, в частности, принцип универсальности кругового движения, которого он твердо придерживался по религиозным соображениям. Вообще говоря, его модели соответствовали подходу Ибн аш-Шатира, то есть они как будто бы обходились без экванта, хотя некоторая разновидность экванта сохранялась в скрытой геометрической форме. (По этому поводу см. ил. 125 ниже.) Его модели, что особенно важно, содержали геометрические преобразования, в результате которых центр каждой из планетных моделей переносился в одну общую точку. Этот общий центр не находился прямо в Солнце, но располагался недалеко от него, в центре земной орбиты. К этому прилагалась теория планетных широт. В ранней версии его теории, параметры, лежавшие в основе этой модели, более или менее соответствовали параметрам Альфонсовых таблиц.

К моменту, когда он решил приступить к написанию более основательного сочинения, он обнаружил, что эти параметры дают приемлемые результаты для долгот, но недостаточно точны для простейшего из всех возможных наблюдений, а именно – момента соединений Солнца, Луны и планет. (Неопределенности положений Солнца и Луны учитывались в табличных вычислениях, но поскольку их относительная скорость могла быть очень маленькой, неопределенность момента их встречи оказывалась довольно большой.) В силу этого Коперник взялся за работу по сбору наблюдений, предположительно способных сделать его теорию более точной и более авторитетной, чем те, которые он намеревался превзойти. Ему удалось скопить внушительный массив наблюдений, особенно в период с 1512 по 1529 г., и, посредством методов, изложенных в «Альмагесте» Птолемея и «Кратком изложении» Региомонтана, вывести из них серию уточненных параметров. Безусловно, он никогда не был профессиональным астрономом; в то время к таковым традиционно относили лишь небольшую группу университетских преподавателей и дворцовых астрологов.

В этот период своей жизни Коперник был обременен церковными и врачебными обязанностями – обратите внимание, что на портретах он изображен с пучком ландышей в руках – символом врачевателей (ил. 122). Кроме того, он в течение довольно долгого времени являлся ответственным за оборону своего часто осаждаемого собора и города. В течение большей части его жизни Польша подвергалась угрозам со всех сторон – Габсбургов, Москвы и даже не отказавшегося от своих претензий Тевтонского ордена. Сражения, международные договоры, династические брачные союзы создавали крайне сложную политическую ситуацию; однако в этот период произошло в высшей степени важное событие – обращение в лютеранство великого магистра тевтонских рыцарей Альбрехта Гогенцоллерна. В 1525 г. обособленный от Священной Римской империи и католической церкви Альбрехт составил акт о вассальной присяге королю Польши. Однако даже после 1525 г. старые угрозы со стороны Пруссии, Бранденбурга и Москвы не исчезли. Время от времени вспыхивали мелкие конфликты, грозящие Польше перекрытием выхода к Балтийскому морю, но все же это была относительно стабильная ситуация, и после 1525 г. Копернику нашли еще одно общественно полезное применение. Он принял участие в усовершенствовании чеканки монет с сильно уменьшенным содержанием благородного металла и написал экономический трактат на эту тему. Кроме того, он давал советы по регулированию цены на хлеб – гораздо более важному экономическому вопросу, чем современный сытый читатель мог бы предположить в самом искреннем своем порыве.

Перейдем теперь от хлеба к домашнему хозяйству: в биографиях Коперника принято упоминать тот факт, что вместе с ним жила, выполняя обязанности экономки, некая молодая разведенная женщина по имени Анна Шиллинг. В 1539 г. она вместе с двумя другими женщинами, находившимися на службе у каноников, получила распоряжение епископа покинуть службу. Впоследствии одного из упомянутых каноников подвергли преследованию и заключили в тюрьму по обвинению в лютеранской ереси. Это случилось в мае того же года, когда Коперник обрел наиболее бойкого своего ученика – молодого Георга Иоахима Ретика; и, как свидетельствуют другие источники, это было далеко не спокойное время. Отметим, что когда Ретику исполнилось четырнадцать, его отца казнили за воровство.

Помимо двух своих главных астрономических сочинений (не считая альманаха), Коперник написал лишь одну важную работу. Это острый критический отзыв о трактате, написанном компетентным нюренбергским математиком Иоганном Вернером «О движении восьмой сферы» (1522). Несмотря на это, Коперник не постеснялся использовать некоторые идеи Вернера в «De revolutionibus». Нам известно, что в 1533 г., в благодарность за разъяснение папе Клементу VII идей Коперника о движении Земли, секретарь папы Иоганн Альбрехт Видманштетт получил в подарок ценный греческий манускрипт. В 1536 г. сведения об идеях Коперника дошли до кардинала Николая Шёнберга, и он, в свою очередь, попросил польского астронома довести их до широкой общественности. Коперник опубликовал это письмо в «De revolutionibus» – сочинении, которое он при любых обстоятельствах посвятил бы новому папе, поскольку это удваивало эффективность оборонительной тактики.

Молодой Ретик, учитель математики в университете Виттенберга, надеялся снискать популярность, путешествуя от одного выдающегося ученого к другому, и начал он с Иоганна Шёнера, который к тому времени обзавелся большей частью манускриптов Региомонтана, Вальтера и Вернера. Когда Ретик подходил к дверям Коперника, он нес с собой дары – книги, в своем большинстве опубликованные другом Шёнера, знаменитым нюренбергским печатником Иоганном Петреем. Коперник был не прочь поделиться своими свежими идеями с молодым гостем, и тот ввел их в научный мир в виде пространной переписки, адресованной Шонеру. Вскоре этот изящный обзор, «Narratio prima» («Первое повествование»), вышел сразу в двух местах – в Данциге (иногда называемом Гданьском) в 1540 г. и в Базеле в 1541 г. К тому времени стало ясно: Коперник вскоре выпустит собственный magnum opus, он напряженно трудится над переработкой требуемых для этого расчетов и беспокоится о том, как будет встречена эта книга натурфилософами. В июле 1540 г. он написал об этом Андреасу Осиандеру, лютеранскому теологу с широкими связями, и в апреле 1541 г. получил ответ в том духе, что астрономические гипотезы и теории являются не столько догматами христианской веры, сколько «основой осуществления расчетов», приемами представления наблюдаемых явлений. Их истинность или ложность, как он полагал, не имеет никакого значения, «в том случае, если они приводят к точному описанию феноменов движения». Осиандер ссылался на эквивалентность эксцентрических и эпициклических моделей движения Солнца – по его оценке, отличных друг от друга моделей, но дающих одни и те же наблюдаемые результаты. Он рекомендовал Копернику затронуть этот вопрос в своей книге, чтобы успокоить приверженцев Аристотеля и теологов, «чьих возражений Вы боитесь». (Не стоит забывать: это были слова ведущего протестантского теолога, адресованные канонику католической церкви.) В тот же день он отправил похожее письмо Ретику.

Точка зрения Осиандера имеет долгую философскую историю и продолжает вызывать споры. Вне зависимости от того, допустима она или нет, она ввела в дискуссию психологический элемент. Не вызывает сомнений, что Коперник и Ретик мыслили новую систему как истину, физическую истину, хотя и недоказуемую, и у них не было никакого желания облекать ее в более обтекаемую форму. В мае 1542 г. Ретик доставил чистовой экземпляр рукописи «De revolutionibus» Коперника Петрею в Нюрнберг. Вскоре после этого ее начали печатать, и Ретик правил корректуру вплоть до октября, после чего уехал, чтобы занять должность профессора в Лейпциге. С этого момента наблюдение над печатанием книги взял на себя Осиандер, и именно он добавил анонимное предисловие к этой работе. В нем он с еще большей определенностью высказал свое мнение по вопросу, поднятому в указанной выше переписке, хотя и в хвалебных для Коперника тонах. Согласно его объяснениям, «эти гипотезы не нуждаются в том, чтобы быть истинными, или даже правдоподобными» до тех пор, пока они в точности согласуются с наблюдениями, и указывал на некоторые очевидные нелепости, касающиеся изменения видимых размеров планет, говоря, что они не имеют никакого значения для теории долготы. Новые гипотезы должны восприниматься в одном ряду с давними, «которые ничуть не более правдоподобны». «Не будем ожидать от астрономии того, чего она не в состоянии нам дать, и не будем распространять идею истинности на то, что было задумано для других целей, а потому, перевернув последнюю страницу этого сочинения, пребудем в еще большем невежестве, чем до того как приступили к нему».

Когда в марте 1543 г. книга вышла в свет, Ретик и Тидеман Гизе возмутились таким самоуправством Петрея и Осиандера. Была предпринята безуспешная попытка внести в городской совет Нюрнберга требование восстановить оригинал, устранив произведенную редактуру. Невозможно понять, осознавалось ли происходящее самим Коперником, поскольку в декабре 1542 г. он перенес инсульт и лежал в параличе. Даже если бы его умственным способностям не был нанесен столь тяжкий ущерб, он, возможно, и не заметил бы этого оскорбительного предисловия до тех пор, пока не дочитал книгу до конца, поскольку предисловия обычно печатались на последних страницах. Если верить Гизе, то Коперник впервые увидел свою книгу в день собственной смерти, 24 мая 1543 г.

Большинство первых читателей обычно не отдавали себе отчет в том, что именно Осиандер, а не Коперник, автор анонимного предисловия. Кеплер обнаружил этот факт в экземпляре книги, в который соответствующая информация проникла благодаря одному информированному лицу из Нюрнберга задолго до того. Он придал это открытие широкой огласке, разместив его на оборотной стороне титула своей книги о Марсе, и случилось это только в 1609 г. В течение трех поколений большинство астрономов видели в Копернике человека, потратившего всю свою жизнь на разработку теории, в физическую истинность которой он сам не верил.