С тех пор, как Николай впервые появился в доме Мельхиора, он стал довольно частым гостем здесь. Всякий раз, когда ему удавалось покинуть дворец, он, под тем или иным предлогом, появлялся в гостиной Мельхиора. Николай даже и не пытался скрывать, что основной причиной, по которой он приходил сюда, была Иза, поразившая его своей красотой. Иза прекрасно это понимала, но даже не пыталась каким бы то ни было образом намекнуть Николаю о неуместности его ухаживаний. Напротив, она всячески поощряла эти визиты со свойственным ей кокетством. Иза действительно получала удовольствие от общения с этим незаурядным человеком. С одной стороны из-за скуки, с другой стороны из-за того, что у нее появилась возможность быть постоянно в курсе всего происходящего в кулуарах Иудейской власти. Нужно было отдать должное, Николай оказался весьма приятным собеседником. Человек этот свободно говорил на нескольких языках, был знаком с произведениями великих поэтов своего времени, и трудами философов. Другими словами, время, проведенное в обществе Николая, Иза не считала потраченным бесполезно. В ходе длительных бесед, она, как бы невзначай, задавала вопросы, касающиеся ближайших дел, намеченных Иродом и его окружением. Во многом эта информация не представляла для Изы ни малейшего интереса, но вместе с тем, во всем этом ворохе указов, эдиктов, и дворцовых интриг, она находила важные сведения о готовящейся переписи населения, и настроениях, царивших по этому поводу среди царедворцев.

Вот и в этот раз, на поставленный, как бы между прочим, вопрос о переписи, Николай сообщил совершенно неожиданную информацию. По его словам, в этот раз, Ирод намеревался провести не просто подушевой учет населения, а систематизировать его по клановой принадлежности. Как известно, в Иудее все население делилось на так называемые колена, родоначальником каждого из которых был тот или иной персонаж. Чтобы учесть приверженцев того или иного клана, Ирод придумал, ни много, ни мало, собрать всех их представителей для переписи в своих родовых городах, то есть там, где когда-то родился основатель клана. Это известие вызвало у Изы заметное беспокойство. Ведь, по сути, это означало, что проживающие сейчас в Назарете Мария и Иосиф, должны были проделать довольно трудный, более чем стопятидесятикилометровый путь из Назарета в Вифлеем, в котором, по преданию, родился основатель их родового клана, Давид. Учитывая тот фактор, что Мария находилась на последнем месяце беременности, эта новость не могла не вызвать у Изы некоторой тревоги за нее и ее будущего ребенка. Она представила, что могло бы произойти, если бы роды начались посреди пустыни, где не оказалось бы никого, кто мог бы оказать девочке необходимую ей помощь, и внутренне содрогнулась от подобной перспективы. В этой связи, Иза решила поделиться своими опасениями с единомышленниками, а для себя лично приняла решение сопровождать Марию в этом путешествии, несмотря на запреты Иосифа, чего бы ей это ни стоило.

Проводив Николая, Иза прошла в свою комнату, на ходу сделав знак Дите и Мельхиору следовать за ней. Выслушав доводы Изы, Мельхиор покачав головой произнес:

— Старик упрям, и убедить его в этом будет крайне сложно.

— А нам и не нужно ставить его в известность! — Вставила Дита. — Трудно предположить, что Иосиф окажется настолько безрассудным, что захочет проделать этот путь пешком. Наверняка он воспользуется для путешествия повозкой, подаренной Марие тобой, Мельхиор. Мы, тем или иным образом, установим в повозке одну или несколько камер, и двигаясь вне поля зрения Иосифа, сможем наблюдать за состоянием Марии.

— Каким же образом ты собираешься установить камеры? — Переспросил Мельхиор.

— Доверьте это дело мне, — ответила Дита, уж я непременно найду способ, как это сделать незаметно.

— Отлично, дочка! — Воскликнула Иза. — С этим решили, но есть еще несколько вопросов, с которыми мы самостоятельно не справимся.

— О чем ты? — О один голос спросили Дита и Мельхиор.

Вместо ответа, Иза достала коммуникатор, и набрала код Квинта.

— Привет, Иза, — ответил он с улыбкой на лице, — очень рад всех Вас видеть, друзья!

— Здравствуй, — коротко ответила на приветствие Иза. Как дела в Риме? Как там наш малыш Иоанн?

— Спасибо, все хорошо. Зоя с Мерцилом окружили мальчика любовью и заботой. Зоя лелеет его даже больше, чем собственных детей.

— Передай ей огромное спасибо за то, что согласилась взять мальчика на воспитание.

— Обязательно передам. Но, как я смею догадываться, ты позвонила вовсе не только для того, чтобы передать Зое свои благодарности. Или я не прав?

— Ты чрезвычайно проницателен, Квинт. Действительно, у меня есть и другие вопросы к тебе.

Похоже, дорогой, что мы подходим к завершающему этапу проекта, и, на мой взгляд, было бы неплохо, чтобы мы, все вместе, собрались там, где предстоит поставить завершающий аккорд, а именно в городке под названием Вифлеем. Оповести, пожалуйста, Валтасара и Гаспара. Пусть они прибудут в Иерусалим, и в ожидании сигнала пока поживут в доме Мельхиора.

— Хорошо, сегодня же передам им эту твою просьбу. Что-нибудь еще?

— Да! Скажи, чем сейчас занимается Луций?

— Он у себя, в Помпеях. Как обычно управляет моей виллой.

— Ты не мог бы откомандировать его ко мне, причем немедленно?

— Могу, конечно, а в чем дело?

— Видишь ли, Квинт, Луций, пожалуй единственный человек из нашей команды, который может управлять не только флайером, но и большим звездолетом в условиях гиперпространства. Я хотела бы поручить ему доставку на орбиту Земли нашего корабля, появление которого на небе в виде яркой звезды оповестит мир о рождении Мессии.

— Я понял, но в моем распоряжении всего один флайер. Если я отдам его Луцию, то на чем я сам смогу добраться к тебе?

— Нет ничего проще, Аркус, — вмешался Мельхиор, я могу этой же ночью слетать за Луцием. Мне флайер не понадобится, так как и у Валтасара, и у Гаспара имеются свои, а в пределах Иудеи с достаточной быстротой можно передвигаться и на крыльях, в которых у нас недостатка нет.

— Прекрасно! Тогда я сейчас же свяжусь с Луцием, чтобы он был готов встретить тебя, Мельхиор.

По пыльной дороге, ведущей из Иерусалима в Вифлеем медленно катила одинокая повозка, сильно отставшая от основной массы людей из колена Давидова, спешивших в свой родовой город, где, по приказу царя, должна состояться перепись всех представителей этого уважаемого в стране рода. Иосифу то и дело приходилось останавливать повозку, в которой от тряски страдала его молодая беременная жена. Состояние юной Марии говорило о том, что роды вот-вот могут наступить. Иосиф, понимая это, старался, не причиняя Марие дополнительных страданий, все же добраться до Вифлеема еще до наступления темноты. Его пугала перспектива остаться на пустынной дороге в полном одиночестве, где, в случае необходимости, не к кому будет обратиться за помощью, Он и не подозревал, что за его юной женой, весь долгий путь из Назарета, пристально наблюдают три пары женских глаз, готовых в любую минуту прийти ей на помощь.

— Плохо дело, — с нотками тревоги в голосе, сказала Иза, — схватки становятся все чаще. Боюсь, что она родит, не доехав до Вифлеема.

— Надеюсь, что они успеют. — Отозвалась Цилия, внимательно наблюдавшая за прибором, дистанционно отображающим все характеристики состояния Марии. — Если верить показаниям, у Марии есть еще как минимум два часа. Правда эта жуткая тряска может внести свои коррективы.

— Смотрите, это Вифлеем! — Воскликнула Дита, ведущая наружное наблюдение. — Через пятнадцать-двадцать минут, они будут в городе.

— Это еще ни о чем не говорит, дорогая, — ответила Иза, — им еще нужно время, чтобы устроиться на ночлег. Но будем надеяться на лучшее.

Тем временем повозка уже достигла городских ворот. Представший перед Иосифом Вифлеем, показался ему похожим на гудящее осиное гнездо. Так много народа собралось здесь, что казалось, и яблоку некуда упасть. Объехав весь город в поисках крыши над головой, ничего, кроме сочувственных взглядов, Иосифу найти не удалось. Все углы, сараи, и даже просто навесы, не говоря уж о постоялых дворах и гостиницах, были переполнены людьми. Отчаявшись найти прибежище в городе, по совету одной сердобольной женщины, Иосиф направился на окраину, где, возможно, мог найти какой-нибудь пастушеский шалаш. Над городом стали сгущаться сумерки, и ночь обещала быть холодной. В отличии от предыдущих ненастных дней, северный ветер разогнал низкие тучи, и уже кое-где на небе стали загораться первые звезды. Мужчина уже в который раз остановил повозку, для того, чтобы потеплее укрыть стонущую жену. Выбравшись из городской суеты, Иосиф заметил вдалеке пламя костра, и, не задумываясь, направил к нему свою повозку. У костра собралась группа из нескольких пастухов. На вопрос Иосифа, где можно найти место для ночлега, большинство из них только пожали плечами, но узнав, что в повозке молодая женщина, которая вот-вот должна родить, один из пастухов предложил Иосифу воспользоваться маленькой пещеркой, в которой обычно содержали овец во время ненастья. Иосиф с благодарностью согласился. Тогда пастух взял из костра горящую головню, и проводил его к пещере. Здесь, по крайней мере, было сухо и не дул пронизывающий до костей ветер. Иосиф помог Марие выбраться из повозки и отвел ее в пещеру, где уложил на сено, приготовленное для овец. Провожатый тем временем разжег огонь в очаге, и, пожелав усталым путникам спокойной ночи, ушел к своим товарищам. Иосиф распряг осла, и захватив котомку с едой, вернулся к жене в пещеру. Он подвесил над огнем котелок, заполненный водой, и начал готовить незамысловатый ужин. В этот момент у Марии снова начались схватки, и она, умоляющим голосом попросила мужа привести какую-нибудь женщину, умеющую принимать роды. Иосиф, бросив заниматься ужином, схватил свой посох и побрел вновь к пастухам, которые, как он надеялся, помогут ему найти повитуху.

Не успел Иосиф скрыться в темноте, как тут же в сторону пещеры прошмыгнули три тени. Увидев на пороге Изу, лицо Марии, несмотря на страдания, осветилось радостной улыбкой.

— Саломея, милая, ты пришла, ты не забыла своего обещания! А я уже думала, что мое дитя появится на свет без тебя. Мне страшно, Саломея, и очень больно!

— Ничего не нужно бояться, милое дитя. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Доверься мне и моим подругам, и, уверяю тебя, все будет хорошо. Иза склонилась над Марией, заслоняя собой все приготовления Диты и Цилии. Новая волна схваток охватила Марию.

— Ты кричи, не стесняйся, и тужься. Вот так, молодец, все правильно! — Наставляла Иза Марию, а тем временем Дита уже приготовилась, чтобы принять ребенка.

Еще несколько схваток, и Мария истошно закричала, а к ее крику, вдруг подмешался громкий плачь младенца. Дита быстро выполнив все необходимые действия, передала ребенка Изе, которая уложив на приготовленную чистую простынку, стала его обмывать. Цилия же продолжала следить за приборами, показывающими состояние функций организма Марии.

— Ой, что это! — Вдруг воскликнула Цилия. — Смотрите, все приборы, как будто сошли с ума.

Девушка обернулась к Изе, чтобы привлечь ее внимание, и, буквально замерла на месте. Вокруг чисто вымытого ребенка было едва заметное бледно-голубоватое сияние. И Иза, и Дита, так же, как и Цилия, удивленно смотрели на невиданное зрелище.

— Цилия, что это? — Вырвалось у Изы.

— Эта его аура, мона Иза. Она такая мощная, что стала видимой, или…

— Что или, Цилия? Говори же!

— Такое, мона Иза, иногда наблюдается при трансплантации матрицы, особенно, если эта матрица когда-то принадлежала очень сильному человеку, но ведь сейчас мы не…

— Послушай, скажи, может ли матрица трансплантироваться сама, то есть без внешнего воздействия.

— Конечно! Ведь в природе иногда все так и происходит, когда биоимпульсы новорожденного спонтанно входят в резонанс с той или иной матрицей в ГИП. Это происходило всегда, еще до того, как нам стало хоть что-то известно об Информационном поле.

— Я поняла! Я знаю! — Буквально закричала Иза, не обращая внимания на испуганные лица подруг и удивленное лицо Марии, которая, несмотря на усталость, слышала каждое слово из предыдущего разговора. — Дита, дочка, это он! Больше никто не способен проделать такое! Он сдержал слово, обещая мне найти способ для контакта. Это твой отец! Я в этом уверенна.

Иза бережно спеленала ребенка, и, подав его счастливой Марие, сказала:

— Теперь, если Вы все закончили, быстро все собирайте, и исчезайте отсюда.

— А ты, мама?

— Я дождусь Иосифа. А ты, Дита, не забудь дать сигнал Луцию. Ты поняла, о чем это я?

— Да, мама, я все поняла.

Исходив всю округу, Иосифу с трудом удалось найти дряхлую, не менее чем он сам, повитуху, которая согласилась среди ночи пойти с ним. Оба они, задыхаясь, наконец, добрались до пещеры, где Иосиф оставил Марию. Каково же было его удивление, когда на пороге пещеры он увидел Саломею.

— Как ты здесь оказалась, Саломея? Я же просил тебя, никогда…

— Возрадуйся Иосиф, — перебивая его, ответила Иза, — Мария родила сына будучи девственной, и таковой оставшись! Она дала ему имя Иешуа. Радуйся, в мир пришел Спаситель — Мессия, и вот тому свидетельство!

С этими словами Иза обратила свой взор в небо, где прямо над головой засияла, переливаясь лучами, яркая звезда. И Иосиф, и старая повитуха, вслед за Изой посмотрели вверх.

— Видишь, Иосиф, сам Господь с небес оповещает тебя и весь мир о рождении сына своего, пришедшего в мир людей, чтобы спасти их от пороков и грехов.

Услышав такие слова, Иосиф ринулся в пещеру, где застал Марию с ребенком на руках, а старая повитуха, шепча молитвы, попятилась, и помчалась, как могла быстро, в город, чтобы всем сообщить весть о пришествии в Мир долгожданного Мессии.