Большие мохнатые собаки, с громким лаем сгоняли разбредшихся по окрестностям коз и овец, подбирающих остатки осенней травы на горных пастбищах в окрестностях Хеврона. Пастухи же, тем временем, переложив свои обязанности на четвероногих помощников, собрались на обед у костра. Пока взрослые готовили незамысловатую еду, дети, помогавшие своим отцам, затеяли шумную игру на одном из склонов холма. Пытаясь увильнуть от преследующих сверстников, один из мальчишек спотыкнулся и упал навзничь на землю. Морщась от боли из-за ссадины на коленке, он уже собирался подняться на ноги, и попытаться увернуться от приближающегося к нему младшего брата, но, вдруг, замер на месте, совершенно позабыв о боли, глядя в небо широко раскрытыми глазами.

— Смотрите, что это? — Громко крикнул он, указывая вверх рукой.

Остальные мальчишки остановились, и запрокинув головы вверх, стали смотреть туда, куда указывал их незадачливый товарищ. На фоне низких серых туч, по небу с быстротой молнии мчались две огромные невиданные белые птицы с серебряными крыльями. Взрослые, услышав крики детей, так же устремили свои взоры вверх.

— Ангелы! Это ангелы летят! — Сорвалось с губ одного из пастухов, обладающего острым зрением. Остальные, приглядевшись, действительно увидели, что обе фигуры были вовсе не птичьи, а скорее, женские, одетые в широкие белые платья, развевающиеся на ветру. В религиозном экстазе, мужчины опустились на колени, и, провожая ангелов глазами, стали усердно молиться Господу, ниспославшему им столь чудное видение.

Не трудно было догадаться, что двумя ангелами, низко пролетевшими в сторону Хеврона, были Иза и Дита. Не обращая внимание на крики людей внизу, обе они промчались в сторону города, и, рассмотрев его панораму, опустились на землю непосредственно перед домом Захарии. Быстро сложив крылья, Дита подбежала к двери, и, схватившись за железное кольцо, постучалась. Через несколько мгновений дверь распахнулась, и на порог вышел сам хозяин дома.

— Гелома, — удивленно воскликнул он, — что привело тебя вновь в мой дом?

Вместо ответа, Дита оттолкнула старика, и ворвалась вовнутрь. Ошеломленный Захария, увидев Изу, перегородил собою вход в дом, и громко спросил:

— Саломея, объясни, что происходит! Почему Вы бесцеремонно врываетесь ко мне домой?

— Некогда объяснять, Захария, — ответила Иза, — Вашему сыну, да и Вам угрожает смертельная опасность. Быстро собирайтесь и бежим отсюда.

— Ты сошла с ума, Саломея! Какая опасность? Куда бежать, от кого?

— Ирод приказал своим воинам убить твоего сына! Они уже скоро будут здесь!

— Убить? За что? Что царю нужно от Иоанна?

— Ирод посчитал, что чудом рожденный твой сын, и есть родившийся истинный царь Иудейский. Чтобы не дать ему в будущем отобрать трон у своих наследников, царь решил уничтожить младенца Иоанна.

— Но это невозможно! Они не посмеют… Я первосвященник! Никому, под страхом проклятия, я не позволю перешагнуть порог своего дома!

— Ты думаешь, они спросят тебя? Воины всегда выполняют приказы своего повелителя. Они просто убьют и тебя, и Елисавету, и Ваше дитя!

Пока Иза пыталась уговорить Захарию, на пороге появились Елисавета с перепуганным лицом и узелком с вещами в руках, и Дита, держащая на руках плачущего младенца.

— Захария, муж мой, Гелома говорит, что нам нужно спасаться, — не вполне уверенно проговорила Елисавета, — давай послушаем ее, и на время покинем город. Я слишком долго ждала своего сына, чтобы вот так, отдать его на растерзание царским солдатам.

— Да с чего Вы обе взяли, что Ирод приказал убить моего сына? — Обращаясь к Изе и Дите, вновь спросил Захария.

— Нас предупредил Мельхиор. Ему то ты доверяешь? Он был во дворце по приглашению царя, и сам лично слышал, как Ирод отдавал этот приказ.

— Ну, раз об этом сообщил Мельхиор… Хоть я и не могу поверить в это, раз Вы так боитесь… Бегите! Я же никуда не уйду из своего дома, и, если солдаты действительно придут сюда, задержу их. Чего же Вы ждете? Бегите!

Елисавета бросилась на шею мужу, и, поцеловав его на прощание, вместе с Изой и Дитой побежала к городским воротам. Едва дыша от быстрой ходьбы, женщины, наконец, добрались до известной нам пещеры. Иза, наспех собрав сухую траву, оставшуюся здесь с ее прошлого, памятного для нее посещения пещеры, уложила ребенка на это импровизированное ложе, а сама, выйдя наружу, стала пристально всматриваться в сторону города, который был виден отсюда, как на ладони. Спустя час с небольшим она заметила, что с противоположенной стороны к городу приближается группа из десятка вооруженных всадников. Иза метнулась в пещеру, и, схватив Елисавету за руку, вытащила ее наружу.

— Смотри, видишь вон там, всадников! Это воины, посланные царем!

Елисавета, прищурив близорукие глаза, пыталась хоть что-нибудь рассмотреть вдали, но безуспешно. Поняв, что у женщины слабое зрение, Иза, порывшись в своей сумке, извлекла оттуда электронный бинокль, и, приложив его к глазам Елисаветы, не утруждая себя объяснениями, повторила:

— Смотри!

Елисавета, переборов себя открыла глаза, и увидела, что к городским воротам действительно подъехали вооруженные копьями всадники. Затем они промчались по городским улицам, бесцеремонно расталкивая прохожих, попадающихся на их пути. Дальше Елисавета уже не видела ничего, так как всадники скрылись среди городских построек.

— Теперь ты веришь нам?

— Да, Саломея, я верю! Но Захария, что будет с ним?

— Молись, чтобы Господь сохранил его и оградил от беды!

Иза опустила бинокль, и спрятала его в сумку. Спустя какое-то время, женщины увидели, как тот же самый отряд промчался в обратном направлении, и вскоре, стремительно миновав ворота, галопом помчался назад, в Иерусалим.

— Они ушли, Саломея! Хвала всевышнему! Он услышал мои молитвы!

— Да, они ушли, только вот что оставили после себя? — Задумчиво, словно предчувствуя беду, прошептала Иза.

— Я должна пойти туда, — так же шепотом сказала Елисавета, — там мой муж, и я должна быть рядом с ним.

— Не нужно идти туда сейчас, — жестко ответила ей Иза, — это может быть очень опасно. Кто знает, все ли воины уехали. Вдруг кто-то из них остался, и тогда, схватив тебя, они под пытками выведают про наше убежище. К тому же скоро начнет темнеть. Давай дождемся утра, тогда или я или Гелома, сходим в город и посмотрим. Если там не будет обнаружена скрытая угроза, тогда ты сможешь вернуться домой. А сейчас иди к ребенку. Слышишь, он плачет, наверное проголодался.

Елисавета проснулась на рассвете от терзающего ее сердце предчувствия. Тихонько, чтобы не разбудить спящих подруг, она приподнялась с ложа, и, поцеловав спящего сына, выбралась из пещеры. Бегом женщина направилась в город и поспела как раз, когда открылись ворота. Сердце ее бешено колотилось в груди, подгоняя вперед. Когда Елисавета добрела до своего дома, то, заметила, что дверь распахнута настежь. Дурная тошнота подкатила к горлу. Уже ни о чем не думая, она вбежала в дом, и, вдруг замерла. У самого порога, в луже крови, лежало распластанное на полу тело Захарии. Дикий крик вырвался из ее груди. Елисавета упала ничком на бездыханное тело мужа, продолжая рыдать. Чья-то теплая рука слегка коснулась головы Елисаветы. Женщина вздрогнула, и подняла глаза полные слез. Перед ней стояла Гелома со скорбным выражением лица.

Дита проснулась от детского плача. Она шепотом позвала Елисавету. Никто не откликнулся. Тогда Дита повернулась, пытаясь дотянуться до нее. Место, где спала Елисавета было пусто. Страшная догадка мелькнула в голове Диты. Она достала из сумки фонарик и осветила им пещеру. Елисавета исчезла.

— Мама, мама, просыпайся! — прошептала она, расталкивая Изу. — Елисавета, похоже ушла в город.

Иза тут же вскочила на ноги, рискуя разбить голову о низкий свод пещеры.

— Сумасшедшая! — Только и сорвалось с ее губ.

— Мама, оставайся с ребенком, а я пойду за ней.

Иза утвердительно кивнула в знак согласия. Дита, подхватив свою сумку, выскочила из пещеры, и помчалась к городу. Подойдя к дому она услышала душераздирающий плач Елисаветы, и тогда все поняла. Дита вошла в приоткрытую дверь, и, увидев Елисавету, лежащую над мертвым телом Захарии, в знак сочувствия, коснулась ее головы. Женщина подняла глаза, и сквозь рыдания запричитала:

— Почему, почему он не послушал тебя? Почему не ушел вместе с нами? Как мне теперь жить?

Дита опустилась на колени, и обняв Елисавету, сказала:

— Ты должна жить. У тебя сын, и только ты сможешь позаботиться о нем и воспитать достойным памяти отца человеком.

Елисавета забилась в объятиях Диты. Странный хрип вместо слов вырвался у нее изо рта. Женщина вся обмякла, с жадностью хватая воздух, словно задыхалась. Потом она, как-то вся съежилась, прижав руки к груди, и упала ничком на мужа. Глаза ее помутнели, и только два слова смогла произнести она:

— Позаботься о сыне…

Это были ее последние слова. Дита растерянно смотрела на мертвую женщину, не сумевшую пережить утрату мужа, и скрежетала зубами от бессильной злобы на самою себя, от того, что бессильна хоть чем-нибудь помочь Елисавете.

Крики Елисаветы разбудили соседей. Оставив ее и Захария на их попечение, Дита вышла из дому и побрела прочь.