Глава 18

Клод заметил мрачное лицо Алистера и поспешил спросить:

– Вы считаете, что Инна в опасности?

Мужчина вздрогнул, очевидно, забыв о том, что его окружают люди, нервно огляделся, убедился, что они еще не добрались до пункта назначения, и только тогда прошептал:

– Не знаю. Приступы клаустрофобии, насколько я слышал, скверная штука, но вряд ли они смертельны, если у пострадавшего только нет проблем с сердцем. А в этом плане Инна здорова, это я точно знаю.

– Это при условии, что инопланетяне сказали нам правду, – заметил Клод. – В чем я очень сильно сомневаюсь. Все это как-то странно, не находите? Мы думали, что нам придется пробиваться с боем, что нас убьют, стоит нам только сделать шаг в их сторону, а они впустили сюда нас всех, включая Вашу бывшую жену, как будто мы долгожданные гости.

Алистер кивнул, вновь погружаясь в свои думы. В отличие от других, он не мог передвигаться сам, хотя до сих пор не мог понять, как это квантовит перемещал их всех вместе с инвалидным креслом. Какое-то время процессия шла молча, пока, наконец, Тиртен не остановился.

– Возьмитесь за руки, – вновь попросил он.

На этот раз Алистер не стал высказывать глупые предположения на тему того, почему они это делают. Только зажмурился, готовясь увидеть то, что ему видеть не хотелось.

И в следующую секунду они очутились в помещении, гораздо больше похожем на лабораторию, в которой работали Рябинины и Кроссман. Кругом приборы, инструменты, компьютеры, какие-то мониторы на стенах… Клод с Новаком пораженно оглядывались, но вот Алистер не сводил глаз с Эшли. Ту, казалось, совсем не удивило попадание на рабочее место ученого. Конечно, может, работа детектива приучила ее к неожиданностям, но вот эта улыбка на ее лице… такая, с нотками не то восхищения, не то чего-то в этом роде. И вот, из-за высокого ящика на столе, полного микросхем, вышел он. Тот, чье исчезновение вот уже несколько дней будоражило город. Тот, кого Алистер считал самым дорогим для себя человеком, ради кого был готов на все.

– Привет, Алистер, – знакомым равнодушным голосом поздоровался Павел Рябинин. – Приятно видеть, что ты добрался сюда целым, хотя и не совсем невредимым.

Алистер опустил голову и уставился на гипс. Потом прохрипел:

– Прости меня, Паша… Я не справился… Я должен был позаботиться об Инне, но она…

– Она все равно нашла дорогу сюда, я знаю, – кивнул Павел. – Не мучься угрызениями совести. Разумеется, прося это сделать, я не полагал всерьез, что у тебя получится.

Алистер сглотнул ком в горле. Его друг оставался привычно холодным и отстраненным, и никто не мог понять, то ли того и в самом деле ничего не волнует, то ли все спрятано так глубоко, что найти чувства Павла могли только избранные. Алистер был одним из тех немногих людей, которому в свое время удавалось стать свидетелем случайно промелькнувшей улыбки, или неожиданной заинтересованности каким-то либо вопросом человеческих отношений. И он хорошо помнил, с каким беспокойством смотрел на него Павел, когда Алистер рассказывал ему, что хочет умереть. Поэтому кому, как ни ему, знать, что у Павла Рябинина есть душа. И, возможно, где-то там, глубоко, лучший друг проклинает его за то, что он не справился.

Он мог копаться в своих чувствах и обвинять себя еще долго, но от этого не будет никакого толка. Клод нервно барабанил пальцами по спинке инвалидного кресла, и Алистер решил спросить:

– Ты виделся с Инной?

– Да, – ответил Рябинин. – С ней все хорошо. Квантовиты хотели убить ее за настойчивость, но я убедил их этого не делать. Я им еще нужен. За тебя Алистер, я тоже просил. На самом деле тебе не стоило просить Эшли помочь тебе. Они бы и так тебя пропустили, я договорился. Но вот этого парня ты зря с собой привел, – Павел медленно прошел по комнате и остановился рядом с Клодом.

Тот встретил его взгляд смело, хотя Алистер заметил, что его лучший друг немного недоволен. На лице Павла это никак не проявлялось, но вот его руки, засунутые в карманы лабораторного халата, определенно сжались в кулаки, плюс дыхание было слишком уж ровным, как будто его контролировали.

– Меня зовут Клод, – так как Павел лишь молча смотрел на него, парень решил заговорить первым. – Я друг Инны и пришел сюда потому, что беспокоюсь о ней.

– Я уже несколько дней слежу за тобой, – заявил Павел и кивнул в сторону одного из экранов. – Квантовиты позволили мне пользоваться их вероятномером. На самом деле он был нужен мне для работы, но иногда я подсматривал, как происходят дела на Форисе. И заметил, что вы с Инной сильно сблизились в последние дни.

Голос Павла звучал равнодушно, но Алистер интуитивно понимал, что тот недоволен отношениями дочери с этим парнем.

– Не стоило тебе приходить сюда, – заключил Павел. – Но я за тебя ответственность не несу. Все, что произойдет с тобой в дальнейшем, меня не касается. Если с тобой что-нибудь случится, ты будешь виноват сам.

Руки Клода изо всех сил стиснули спинку инвалидного кресла. Слова звучали, как угроза, это понимали все в комнате, однако никто не решился ничего сказать. Тем временем Павел пошел дальше и остановился перед Новаком. Тот стоял, скрестив руки на груди и поглядывая на все происходящее из-под сурово сдвинутых бровей. Когда двое злейших врагов встали рядом, казалось, сам воздух начал потрескивать от напряжения. Алистеру даже показалось, что фильтр начал плохо справляться с отсеиванием других вероятностей, потому что до него как будто начали доноситься крики и звуки ударов, но в комнате никто не дрался. Павел сдержался от того, чтобы проявить эмоции. Долго посмотрев в глаза Новаку, он отвернулся и пошел дальше.

Но того это не устроило.

– Что, мне ничего не скажешь? – скорее выплюнул, чем сказал Новак. – Даже не объяснишь, зачем я здесь?

Не оборачиваясь, Павел ответил:

– Мне нечего сказать. Для меня ты всего лишь пыль. Я просил Эшли привести кого-нибудь еще с собой. Она решила взять тебя. Кстати, милая, – он посмотрел на женщину, разглядывающую один из мониторов вероятномера, на котором миссис Домбровская рыдала на кухне, а ее утешал высокий черноволосый мужчина – ее муж, Тадеуш Домбровский. – Мне нравится твой выбор.

– Милая? – недовольно переспросил Новак.

Павел Рябинин медленно, как будто лениво приближался к Эшли, которая вроде как не замечала его, увлеченная созерцанием рыдающей женщины на экране. Алистер стиснул руки в кулаки, когда его друг оказался всего в метре от Эшли. Павел медленно обхватил ее за талию и, наклонив голову, коснулся губами ее щеки. У Новака отвисла челюсть. Алистер чего-то такого ждал, но все же окаменел на месте, обнаружив, что тело его больше не слушается. По грудной клетке разлилась такая боль, что даже удивительно, как это он не умер на месте.

– Доктор Кроссман, Вам плохо? – заметив боль на его лице, обеспокоенно спросил Клод.

Алистер ничего не ответил и отвернулся, чтобы не смотреть.

И в этот момент ему на плечо опустилась такая знакомая сильная и прохладная рука. Сделав глубокий вдох, Алистер посмотрел на своего друга. Тот равнодушно присел на стул, который поспешно придвинул так, чтобы оказаться на одном с ним уровне. Встретившись взглядами, один из которых выражал боль, а другой был спокоен и сосредоточен, друзья понимающе кивнули.

– Ты встречаешься с Эшли, – сказал Алистер.

– А ты про это уже знал, – добавил Павел.

Алистер покачал головой:

– Я не знал, но догадывался. Эти вечера, которые ты проводил вне дома, но и в институте тебя тоже не было… Когда ты возвращался, от тебя пахло ее духами… А один раз я видел, что вы сидели за одним столиком в том самом кафе в парке. Но ты ничего не говорил, и я не спрашивал. Думал, что если это все не озвучить вслух, то его как бы и нет. Как те «друзья кота Шредингера». До тех пор, пока им не сообщат, что кот мертв или жив, они ничего наверняка не знают. Так и я. Но все равно: почему ты мне не говорил? И честное слово, почему из всех людей в Форисе ты выбрал Эшли?

Павел сказал отстраненным, ничего не выражающим голосом:

– Я знал, что тебе будет больно, а потому и не говорил. Ведь Эшли твоя бывшая жена…

– Я ее уже не люблю, – мотнул головой Алистер. – Больше нет. Но я же помню, как ты ругал ее в этой своей равнодушной манере, когда я рассказывал тебе о том, как она со мной поступила. Ты говорил, что от таких, как она, нужно держаться подальше. И что теперь? И с каких это пор для тебя женщина стала важнее науки? Не ты ли говорил, что чувства только мешают работе?

– Я говорил, – согласился Павел, а потом оглянулся на Эшли. Та вертела в руках один из приборов, взятый со стола и, казалось, совершенно не обращала внимания на их разговор. Но мужчина все же понизил голос и сказал так тихо, чтобы его услышал только Алистер. – Чувства мешают работе, но у нас с Эшли нет таких чувств, из-за которых тебе бы следовало беспокоиться. Вообще-то она очень умна, и с ней интересно разговаривать. Конечно, это не отменяет того, что она поступила отвратительно по отношению к тебе. Просто иногда тебя не было рядом. Алистер, это совсем неплохо, что у тебя в жизни было что-то еще, кроме меня и квантового компьютера. Я рад, что ты не зациклен на этом, как я. Но в те минуты, когда тебе требуется немного пространства, я всегда мог обсудить свои мысли о будущем с Эшли, и она зачастую со мной соглашалась.

– Так у вас был секс или нет? – уточнил Алистер.

– Да, был, но всего пару раз. Тебе не стоит из-за этого переживать.

Алистера эти слова до конца не успокоили, однако вряд ли он мог что-то сделать, чтобы этому помешать. Павел напоследок крепко сжал его руку и встал. Эшли тут же обернулась и потянулась к нему с поцелуями. Алистер не стал на этот раз отворачиваться, хотя ему по-прежнему было неприятно. Как его друг мог так с ним поступить?

Когда Мизуки все-таки исчезла, Инна, с одной стороны, обрадовалась, а с другой – жутко испугалась. Не так уж просто осознать, что твоя подруга может перемещаться из помещения в помещение, всего лишь подумав об этом. Несомненно, соммелис оказался мощной штукой. Гораздо более мощной, чем она предполагала.

Однако прошло пять минут, и Мизуки так и не вернулась. Инна начала беспокоиться. Возможно, Мизуки ищет нормальную еду на кухне, чтобы принести ее сюда. Возможно, она очутилась не на кухне, но в каком-нибудь интересном месте, и теперь осматривается там. Или у нее могли возникнуть трудности с обратным перемещением. Инна отчаянно старалась не думать о самом плохом варианте: Мизуки очутилась там, где ей не полагалось быть, и ее за это накажут.

Девушка около получаса просидела, как на иголках, прежде чем Мизуки вновь объявилась. С первого взгляда становилось понятно, что что-то случилось. Глаза Мизуки были расширены от ужаса, а еще она тряслась всем телом. Инна похолодела:

– Что такое? Где ты была?

Мизуки ей не ответила. Вместо этого она подошла к столу, на котором лежало так и не съеденное мясо, и принялась смотреть на него так, как будто именно этот кусок материи сто пятьдесят лет назад послужил причиной крушения корабля «Форис».

– Ты ела мясо? – дрожащим голосом спросила Мизуки.

– Нет, – удивилась такому вопросу Инна.

– И я не ела, – протянула Мизуки. – Но вот твой отец ел. Как думаешь, он знает, что это такое?

– Понятия не имею, – пожала плечами Инна. – Он мне много чего рассказал, но про мясо – ни слова. А что, ты встретилась со зверем, из которого делают еду? Он очень страшный?

– Это не зверь, – Мизуки закрыла лицо руками. – Это человек, Инна. Человеческое мясо. Квантовиты едят людей.

Инна недоверчиво на нее посмотрела:

– Да ладно. Не может быть! Ты, наверное, что-то не так поняла.

– А как еще это можно понять? – вскричала Мизуки. – Я думала о еде, а потом очутилась в таком большом помещении, полном холодильников с людьми! Это точно люди, Инна, и они совершенно точно были мертвы!

– Холодильники с людьми – это еще не повод обвинять квантовитов в людоедстве, – возразила Инна.

– Может быть. Но там было двое квантовитов. Я смогла увидеть, что они делают. Они открыли холодильник и заявили, что человек в нем слишком тощий. А потом, ты представляешь, сказали, что соберут мясо с его копий! Как еще можно это понять?

Представив себе эту сцену, Инна вздрогнула. Она давно уже гадала, чем же они тут питаются и полагала, что здесь существуют какие-то идеи животных, но чтобы людьми…

– Может, это не люди, – предположила она. – Может, это такие животные, которые выглядят, как люди.

– Ты когда-нибудь видела животных, которые выглядят, как люди?

– Я вообще животных никогда не видела. Но это не значит, что таких нет.

– Не знаю, может, у них тут и есть какой-нибудь вид животных, но тот был до жути похож на человека. И, я тебе так скажу: если мы выглядим, как их источник пищи, то где гарантия, что рано или поздно они нас не съедят? – всплеснула руками Мизуки.

– Но мы же разумные существа!

– Для них – вряд ли. Эти квантовиты смотрели на меня, как на взбесившуюся собачку, которая лает и лает, и ничего разумного не говорит. Они живут в квантовой реальности, у них есть технологии, позволяющие перемещаться отсюда в наш мир, им не нужны двери… Да по сравнению с ними мы и есть животные! Неудивительно, что они так пренебрежительно с нами обращаются. Квантовиты ведут себя так, как будто мы просто не в состоянии понять ничего из того, что они делают. А если вдруг тебе случится сказать что-то умное, то смотрят на тебя так, как будто моль заговорила!

С этим Инна была вынуждена согласиться. Встретивший ее квантовит не обращал на нее внимания до тех пор, пока она не начала задавать умные вопросы и пользоваться специфическими терминами, и тогда он очень сильно удивился. Судя по всему, они и в самом деле не считают человека разумным существом.

– Но подожди, – вставила она. – Мой отец в данный момент встраивает к ним в корабль или где там мы находимся квантовый компьютер. Несомненно, проследив за ним, они должны были убедиться, что мы достаточно умны, чтобы считаться разумными.

– Во-первых, твой отец – гений, и по нему одному судить обо всех остальных людях было бы глупо даже для меня, а для них и подавно, – заметила Мизуки. – А во-вторых, ты скажи мне вот что: зачем им квантовый компьютер? Ты не обратила внимания на то, как пусто вокруг? У них же вообще ничего нет. Только базовая мебель и эти вероятномеры. Никаких компьютеров. Да и зачем они им? Они много всего знают, усилиями мысли управляют реальностью вокруг. Они и в самом деле невероятно разумны, Инна. Компьютер им не нужен. Если они когда-то такими и пользовались, то это было далеко в прошлом.

Инна промолчала. Она сама пока мало что здесь видела, но и ей бросился в глаза такой демонстративный минимализм. У такой развитой расы не может не быть особой аппаратуры, при помощи которой они делали все эти вещи с Форисом, но вокруг было так пусто… в самом деле, зачем им компьютер? И чего они так разозлились из-за того, что отец нашел элементы от него? Что-то тут не то…

Однако не успела она высказать свои опасения, как прямо за спиной Мизуки появился квантовит. На этот раз Инна посмотрела на него куда более внимательно, чем в прошлый раз, и обратила внимание на тонкие и немного изящные черты лица, на глаза, в которых и в самом деле можно было увидеть знание, в сотни раз превышающее ее собственное. Но ничто в нем не указывало на то, что существо испытывало какие-либо эмоции по отношению к ним. Пожалуй, они его немного интриговали, но так скорее интригует странное поведение домашней кошки, чем существа, равного тебе. Оставалось только надеяться, что они не едят домашних кошек.

– Мизуки, – ровно произнес квантовит. – Тебе пора.

Девушка подпрыгнула на месте и оглянулась со страхом. Так в земных фильмах смотрели люди, столкнувшиеся с хищным зверем. Инне стоило огромного труда сохранить самообладание, которое и без того было на пределе. Но все же вряд ли они прямо сейчас их убьют.

– Куда пора? – испуганно спросила Мизуки.

– На исследование, – спокойно сказал квантовит. – Ночь уже закончилась, и нам пора приступать к работе.

Мизуки растерянно повернулась и подошла к Инне с таким видом, как будто ее забирают на смертную казнь. Такой вариант тоже нельзя было исключать, но они ведь хотели изучить феномен, неужели они так просто ее убьют, ничего не выяснив? Вряд ли. Им потребуется некоторое время на то, чтобы все изучить. Поэтому Инна ободрительно обняла Мизуки и прошептала ей на ухо:

– Иди. Не беспокойся, пока они тебя убивать не станут. Им нужна твоя способность.

– Будем на то надеяться, – ответила Мизуки.

После чего квантовит взял ее за руку, и они оба исчезли. Инна вновь осталась одна в комнате без дверей, наедине с куском какого-то человека, которого ей пытались скормить. Она решила дать себе обещание не есть здесь никакого мяса, даже если будет умирать с городу. Потом девушка снова легла на кровать.

Стены продолжали сжиматься, но усталость навалилась на нее так сильно, что сил сопротивляться сну больше не было. Сняв обувь и накрывшись одеялом, она опустила веки и постаралась не думать о том, что находится в замкнутом помещении. Где-то рядом работает ее отец. Он гений и, несомненно, рано или поздно придумает, как им отсюда выбраться. А пока ей нужно расслабиться и постараться отдохнуть, ведь последние дни для нее выдались очень нервными…

По ощущениям, она спала не более часа, ну или двух, когда вдруг очнулась от звука шепота. Ей снилось, что несколько ее версий видели перемещение Мизуки в кладовую, где хранились людские трупы. Они открывали дверцы холодильников и видели людей – в большинстве своем это были копии одного и того же человека. Инны поняли, что были правы: в квантовой реальности ты можешь убить кого угодно множество раз, тем самым обеспечив себя едой на целую вечность. Девушки были в таком ужасе, что не заметили, как рядом с ними появился квантовит. Он схватил одну из них за плечи. Инна смотрела ее глазами и увидела, как квантовит широко улыбнулся, обнажив клыки, острые, как у хищного зверя и вдруг вгрызся ими ей прямо в шею, словно вампир. Место укуса пронзила резкая боль. Инна закричала во сне и проснулась.

Едва очнувшись, она поняла, что в комнате есть кто-то еще, кроме нее. Два знакомых голоса о чем-то шептались всего в паре метров от нее. Инна открыла глаза и увидела Клода с Кроссманом, которые с встревоженными лицами обсуждали ее отца.

Несмотря на усталость, спать она больше не хотела, во всяком случае, психически. Инна не могла отделаться от мысли, что то, что она увидела в своем сне, и в самом деле произошло. Поэтому она потянулась, и в этот момент ее пробуждение заметили.

Клод тут же с беспокойством спросил:

– Ой, Инна, ты проснулась? Прости, мы не хотели тебя будить…

– Это не вы. Мне приснился кошмар, и я просто больше не могла спать, – Инна откинула одеяло и села на кровати. – Откуда вы здесь взялись?

– Это самое странное, – поспешно сказал Клод. – Нас привела сюда Эшли Маклейн. Ты знала, что она любовница твоего отца?

Инна чуть не поперхнулась слюной.

– Маклейн? Любовница моего отца? – повторила она. – Да вы с ума сошли!

– И, тем не менее, это так, – уверенно произнес Клод. – Он зачем-то попросил ее явиться сюда, и квантовиты ее пропустили, включая меня, Кроссмана и Новака.

– А Новак-то здесь с какого перепугу? – Инна протерла глаза, жалея, что не может то же самое сделать с ушами. Похоже, пока она спала, мир сошел с ума. Впрочем, они же в квантовой реальности, вероятно, удивляться тут нечему.

– Это одна из главных загадок, – сказал Клод. – Твой отец зачем-то просил ее привести с собой одного любого человека, мы с Кроссманом сами к ним присоединились.

Друг Инниного отца был странно молчалив. Обычно он всегда сохранял жизнерадостность, улыбался и старался не унывать даже в самой трудной ситуации, но сейчас, сидя в инвалидном кресле с ногой в гипсе и опущенной головой, мужчина казался самим воплощением страдания. Наверное, удивляться тут нечему, ведь Маклейн – его бывшая жена.

– Доктор Кроссман, Вы в порядке? – осторожно спросила Инна.

Тот грустно вздохнул:

– Нет. Не в порядке. Твой отец – мой лучший друг, и я не собираюсь с ним ссориться только из-за того, что он спит с моей бывшей женой. Но все равно не могу понять, почему он мне этого не сказал. Да и вообще… прости за такие интимные откровения, но я не думал, что он вообще хоть с кем-то спал с тех пор, как развелся с твоей матерью. Мне казалось… что он потерял к этому интерес.

– Действительно, странно, – согласилась Инна. – Они же вроде с мамой из-за того и развелись – из-за того, что он с ней не спал. А тут любовница, да еще и Маклейн…

Кроссман смотрел в какую-то дальнюю точку в пространстве так, словно потерял смысл жизни. Инна помнила, что он ей долгое время врал, но больше уже не злилась. Кроссман не виноват, он всего лишь выполнял просьбу ее отца. Кресло мужчины стояло совсем рядом с ее кроватью, и поэтому она потянулась и успокаивающе положила руку ему на плечо. Он грустно улыбнулся, накрыл ее руку ладонью и осторожно сжал. Встретившись с ним взглядом, Инна поняла, что Кроссман думает о том же, что и она: они совсем не знали человека, с которым жили и работали. Кто же такой Павел Рябинин, и о чем еще он им не рассказывал?

Вздохнув, девушка перевела взгляд на Клода. Он тоже посмотрел на нее, сузив глаза, но ничего не сказал, только лишь принялся нервно вертеть в руках вилку. Вилку?

Инна осторожно отстранила руку от Кроссмана и покосилась на стол. Там стояла уже не одна, а целых три тарелки, и две из них были пустые. Она быстро вскочила и подбежала к этому месту, после чего увидела, что на белых тарелках из непонятного материала остались потеки жира. Девушка схватилась за голову:

– Только не говорите, что вам принесли мясо, и вы его съели!

– А что такого? – удивился Клод. – Наши предки все ели мясо, не стоит забывать. Это вполне естественная для нас пища. Или ты переживаешь за мой желудок? Не бойся, меня даже не вырвало, как ни странно. Кроссмана немного мутило, но в целом и его организм справился. Можешь тоже попробовать.

Инна зажмурилась и покачала головой. Ей было все равно, что это мясо от человека, который, вероятно, мертв уже сотни лет, а также, что одна из его версий может все еще бегать где-то здесь, в квантовой реальности. И даже не имело значения, что все ее предки ели мясо, а некоторые, возможно, были каннибалами. Она не собиралась есть труп своего сородича, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.

– Вы не понимаете…, – простонала Инна. – Это человеческое мясо!

Кроссман с Клодом замерли и недоуменно на нее уставились. Клод посмотрел на вилку, на которой еще остались следы жира.

– С чего ты это взяла? – спросил он.

И она рассказала им о том, как Мизуки пыталась переместиться на кухню, и что она в результате выяснила. Узнав об этом, Кроссман побледнел, а потом быстро покатил на своем инвалидном кресле к санузлу. Судя по звукам, его там вырвало.

Клод отреагировал более спокойно. Отложив вилку в сторону, он нахмурился:

– Это многое объясняет.

– Что объясняет? – недовольно спросила Инна. – Ты разве не собираешься избавиться от того, что съел? Вы же недавно ели, правда? Оно не должно было успеть перевариться.

Клод судорожно сглотнул, но уверенно произнес:

– Инна, каннибализм я не одобряю точно так же, как и ты. Но этот человек уже мертв, и с этим ничего не поделаешь. Что толку избавляться от съеденного? Его этим не вернешь.

Инна это не одобряла, но отчасти он был прав.

– Что ты понял? – спросила девушка.

– Зачем им здесь мы, – пояснил Клод. – Не знаю, собираются ли они убивать твоего отца, но, скорее всего, он именно из-за этого попросил Маклейн привести кого-нибудь. Надеется, что они съедят Новака, а не кого-то из нас. Насколько я понял, он убедил квантовитов разрешить тебе и Кроссману перейти в эту реальность, чтобы они вас не убили из-за ваших знаний о них. Маклейн, видимо, тоже знала, поэтому ее присутствие здесь объяснимо. Но вот я… твой отец так странно сказал, что не несет за меня ответственности… думаю, он полагает, что меня съедят.

Инна чуть не задохнулась:

– Нет, я им этого не позволю! К тому же я не верю в то, что мой папа мог обречь какого-либо жителя Фориса на гибель. Он малоэмоциональный, но не жестокий.

– А разве Новак не его злейший враг? – спросил Клод. – Если он знает, что квантовиты питаются людьми, и что они хотят съесть его близких, конечно же, он отдаст каннибалам кого угодно, только не их.

Инна неожиданно поняла, что он прав. Ее отец больше не походил на того спокойного и благородного человека, которого она знала. Он становился другим, и это ее пугало.