Время шло, а ничего нового узнать не удавалось. Я отложил фотографии в сторону, готовый сдаться. Полностью сосредоточился на Лемберге-Львове-Львуве-Львiве, Лаутерпахте и Лемкине. И вдруг – с неожиданной стороны – подсказка.

Вскоре после первой поездки во Львов я пошел на девяностолетие к своей доброй подруге. Праздник устроили в Лондоне, в Уигмор-холле, приюте классической музыки, в честь Милен Косман, изящной художницы, миниатюрной женщины неиссякаемого ума и очарования, вдовы известного музыковеда Ганса Келлера. Она и ее муж эмигрировали в Великобританию перед войной, разными путями: он – из Германии, она – из Австрии. В 1950-х годах они переехали в маленький дом на Уиллоу-роуд, в северном Лондоне, поблизости от Хемпстед-хит. Сорок лет спустя мы с женой приобрели там же свой нынешний дом (напротив Уиллоу-коттеджа, где живет племянник Софки Скипвит).

Ганс Келлер работал на Би-би-си, на третьем канале, что позволило ему и Милен познакомиться со множеством великих музыкантов и дирижеров ХХ века. Они общались с Фуртвенглером («Он ни в малейшей степени не был нацистом», – горячо уверяла меня Милен) и с Караяном («Приверженец наци и оппортунист», – столь же недвусмысленно высказалась она). Милен успела нарисовать Рихарда Штрауса в 1947 году, незадолго до его смерти, и этот портрет висел в Уигмор-холле вместе со множеством других ее картин, когда в этом зале собралась сотня с лишним родственников и друзей художницы.

Милен подвела меня к родственнице своего покойного мужа. Инге Тротт в девяносто один год сохраняла решительный ум и, как вскоре выяснилось, склонность к дружелюбному озорству. Она родилась в Вене, а в 17 лет, в 1938 году, перебралась в Лондон. После войны работала в лаборатории лондонского Кингс-колледжа у профессора Мориса Уилкинса, который впоследствии разделил Нобелевскую премию с Фрэнсисом Криком и Джеймсом Уотсоном (Уотсону Инге доставляла в Кембридж образцы спермы). Она гордилась своим вкладом в работу, благодаря которой человечеству открылась тайна ДНК.

В разговоре мы затронули Вену, характер австрийцев, аншлюс. Инге помнила, как явились немцы: парады, унижение, семейный дом, занятый солдатами в серой форме. Я рассказал про фотографию мужчины в галстуке-бабочке, содержание надписи, неразборчивую подпись.

– Пришлите мне копию, – велела Инге. – Я попробую разобрать автограф. Возможно, вы его не понимаете, потому что это готический шрифт, – добавила она.

– Хорошо, пошлю по почте.

– Нет, – решительно возразила Инге. – Сканируйте и отправьте по электронной почте, так будет быстрее.

В тот же вечер я выполнил ее указания и на следующий день получил ответ: «Я сумела прочесть всю надпись на обороте фотографии за исключением подписи, потому что она перевернута вверх ногами». Мне было велено отсканировать подпись еще раз, правильно ее развернув.