Несколько недель я думал над этим, пытался решить, как же теперь поступать. Мои размышления прервало электронное письмо из Лонг-Айленда, от Сандры Зейлер. Она тоже думала о своем дедушке Эмиле Линденфельде, о фотографиях Эмиля и Риты в венском саду 1941 года. Она поговорила с подругой; мысль оформилась.

«Если между ними что-то было, этим можно все объяснить», – писала она мне. Как и Рита, Эмиль Линденфельд предпочел остаться в Вене, хотя его жена и дочь уехали еще в 1939 году. Эти двое оставались в городе одни, без супругов и детей. Лишь два года спустя Рита и сама уехала. После войны Эмиль отправился не вслед за женой и дочерью, а на поиски Риты.

«Я весь день присматриваюсь к этой мысли», – писала мне Сандра.

Еще за несколько месяцев до этого письма, когда мы вместе отдирали фотографии со страниц принадлежавшего некогда Эмилю альбома, мы заговаривали о тесте ДНК «для полной уверенности». Тогда мы отказались от такой проверки, нам показалось это нечестным по отношению к дедам. И все же эта мысль вернулась.

Мы продолжали переписываться и в том числе обсуждали возможность провести тест ДНК. Я пообещал Сандре уточнить, как это делается. Оказалось, что это не так-то просто: выяснить, есть ли у двух человек общий дед, нелегко, было бы гораздо проще установить общую бабушку. В техническом смысле общий дед – более сложный вопрос.

Я обратился к сотруднице департамента генетики Лейстерского университета, специалисту по эксгумации массовых захоронений. Она порекомендовала мне компанию, занимающуюся подобными анализами. Тест позволял оценить вероятность того, что два разнополых человека – Сандра и я – могут иметь одного деда. Анализ проводится путем сопоставления сегментов ДНК (в единицах, именуемых сантиморганами). В тесте учитывались соответствующие сегменты, а также размеры и общее число соответствующих сегментов (или блоков) у двух и более человек. На основании этих сантиморганов и блоков можно оценить, состоят ли эти люди в родстве. Тест не дает полной уверенности, лишь приблизительную оценку вероятности. И требуется только мазок слюны.

Поразмыслив, Сандра Зейлер и я решили попробовать. Компания выслала нам набор для анализа: оплатив услугу, получаешь специальную ватку, ею трешь изнутри щеку и укладываешь в пластиковый контейнер, контейнер запечатываешь и отсылаешь в Америку, а дальше остается только ждать. Сандра оказалась храбрее меня. «Я довольно сильно потерла вчера щеку и сегодня же отправила контейнер с утренней почтой», – бодро сообщала она.

А я тянул еще два месяца. Я не был уверен, хочу ли на самом деле знать правду. Наконец я собрал образец слюны, отправил его по почте и тоже стал ждать.

Прошел еще месяц.