Глава 7

Никогда не причислял себя к числу романтиков и мечтателей. Прагматизм и практичность — вот оружие современного человека для выживания в этом безумном Мире. Но когда каменная крепость твердых философских убеждений вдруг начинает неожиданно рассыпаться как карточный домик, от дуновение легкого ветерка фатума, даже самый убежденный прагматик сразу начинает впадать в уныние.

У меня в голове сейчас скопилось несчетное количество вопросов, которые наверняка так навсегда и останутся без ответов. Почему Российская Имперская Служба Безопасности посылает в логово врага совершенно случайного человека, попавшего из другой реальности, неужели только из-за того, чтобы заинтересовать ученых из этой таинственной Зоны-69? Вся эта нелепая версия полковника Голубева казалась мне легкой и шаткой, как воздушный змей болтающийся в вышине, и этот змей мог в любую секунду сорваться и улететь в неизвестном направлении. А меня могли раскусить и тут же незамедлительно прихлопнуть. Как я понял, здесь особо не любят проводить долгие расследования…

Но больше всего пугало, что спецслужбы из другой реальности периодически проникают к нам, и мы с Саней случайно узнали эту страшную тайну, можно сказать — переступили запретную черту. При таких раскладах обычно свидетелей не оставляют.

Может и правда, нужно было попробовать с боем вырваться с Базы, хотя скорее всего, наши шансы приближались практически к нулю. Но теперь оглядываться назад уже поздно. Нужно выполнить задание и спасти Саню, который фактически остался в заложниках у местных спецслужб. А если полковник Голубев не ответит за свои слова — я ему лично глотку перегрызу…

… — Ты чего задумался? — окликнул капитан Старцев, невысокий, худощавый, с темными, как ночь, глазами. Офицер сопровождал меня до границы с Енисейской империей.

Мы застыли на краю заснеженного холма. Снег уже полчаса срывался с пасмурного неба, а сейчас он неожиданно повалил крупными хлопьями.

— Вон за тем лесом начинается граница. Здесь, пожалуй, самый безопасный участок для перехода. Дальше ты пойдешь сам.

Капитан снял перчатку и протянул вперед открытую ладонь, ловя снежинки. Он вдруг по-детски улыбнулся:

— Снег это хорошо. Быстро следы будет заметать.

Я поправил маскхалат и ощупал приятную тяжесть пистолета в кобуре на поясе.

— Это точно самый безопасный участок?

Старцев кивнул и похлопал меня по плечу:

— Будь все равно очень осторожен. Как пересечешь границу, через пару километров выкинешь маскхалат, и двигай к Таежному, как тебя инструктировали.

Мы обменялись крепким рукопожатием и я быстро направился к лесу.

Вокруг стояла такая тишина, что я слышал только легкий хруст снега под ногами. Мне казалось, что Старцев провожает меня взглядом, но когда я через несколько минут обернулся — капитана уже след простыл, он будто растворился в морозном таежном воздухе.

В лесу мне сразу стало легче, деревья давали хоть какую-то маскировку. Хорошо, что не надо топать по открытой местности. Но немного настораживал непрекращающийся снег. Ноги в высоких армейских ботинках начинали сильно проваливаться в сугробы, сначала по щиколотку, а местами почти по колено.

Непонятно, почему заранее все не предусмотрели и не обеспечили меня лыжами. Хотя, конечно, на лыжах я и гонял-то всего пару раз в жизни, еще в девятом классе…

Морозец сегодня придавил градусов до пятнадцати, но я его почти не ощущал, а после получаса кувырканий по сугробам, у меня вся спина взмокла. Но вскоре я все же преодолел самый опасный участок, о котором говорил капитан. Возле большой лиственницы остановился, чтобы немного отдышаться, и вдруг прямо из под сугроба выскочил огромный белый заяц. Он резко подпрыгнул и петляя, быстро помчался в чащу.

— Вот, блядь, напугал! — выдохнул я, и вдруг услышал недалеко мужские голоса.

Спрятавшись за широким стволом дерева, осторожно выглянул: прямо в мою сторону двигались на лыжах трое пограничников в маскхалатах.

— Да здесь он где-то прячется… — прохрипел один из бойцов.

Я прижался спиной к стволу и замер, нащупывая рукой пистолет.

— Да на кой он тебе, Миха! Пусть еще жирка нагуляет, потом вальнем.

— Ладно, живи пока, ушастый! — прохрипел пограничник, и тут я догадался, что они беседовали о напугавшем меня зайце.

Я затаил дыхание, понимая, что выстоять с пистолетиком против троих хорошо вооруженных бойцов нет никаких шансов.

Пограничники проехали всего в пятидесяти шагах от лиственницы, даже не посмотрев в мою сторону. Все же повезло, что у них сегодня не было собачек.

Выждав еще немного, я двинулся дальше, на север-восток. Снег почти прекратился, но с утра навалило довольно много, и передвигаться приходилось довольно медленно. Лес вскоре закончился, и передо мной раскинулась равнина, а дальше сопки с редко растущими деревцами. Но здесь перемещаться уже безопасней. Границу и приграничную территорию я уже пересек. Однако и расслабляться все равно не стоило.

Таежное солнце весь день скрывалось за серыми тучами, а я все брел и брел вперед. Пройдя сопки, медленно спустился по склону и нашел небольшую пещеру. Здесь и решил сделать небольшой привал, а заодно и пообедать.

Наскоро перекусив консервами, и закопав пустые банки в снег, я протер ложку и спрятал в карман. Снег опять стал срываться с неба мелким хлопьями, припорашивая деревья.

Куда иду? Зачем? Я отметил, что наверняка прошло уже пол дня, а я преодолел едва ли четверть пути до поселка Таежный. А от Таежного до Зоны еще около двухсот километров. Меня даже слегка в дрожь бросило от осознания этой большой «прогулки».

Я прижался спиной и затылком к каменной стенке пещеры. Сейчас нужно малость отдохнуть и собраться с мыслями.

«Вставай, Олег, — неожиданно прозвенел в голове властный голос бывшего тренера по карате, Ивана Ильича Ковалева, — открывай второе дыхание и погнали…»

Ребята прозвали тренера «Терминатор», потому что этот сорокалетний невысокий и суховатый мужичок казалось никогда не уставал, будто был и вправду семижильным. Вот Иван Ильич и вбил мне, тринадцатилетнему пареньку, много лет назад, что такое настоящая сила воли и стремление к победе, что сейчас психологи называют модным словом «мотивация».

До седьмого класса я считал себя неплохо подготовленным кулачным бойцом. На спортивные секции не ходил, но тягал дома гантели, стучал кулаками по груше, иногда на дискаче мы дрались с пацанами из соседних районов. Однажды после танцев я зацепился с худощавым пацанчиком из чужого района. Мы вышли разобраться за Дворец Культуры. Я думал, что сделаю этого бедолагу на раз-два и ударил первым. Но противник легко увернулся, и вмазал мне коленкой под дых, дыхание сразу перехватило, а щуплый соперник почти без размаха саданул в челюсть. Показалось, что на меня обрушилась железная кувалда, ноги предательски подогнулись и я тут же рухнул на асфальт.

Парнишка привел меня в чувство резкими хлопками по щекам:

— Жив, дурилка?

Я осторожно привстал.

— Назад сам дойдешь? — ехидно спросил долговязый.

— Дойду, — кивнул я и развернувшись, не разбирая дороги, поплелся домой.

Через неделю я все же решил найти и наказать обидчика. Саня Коломин предложил помочь, но я посчитал делом чести встретится с противником один на один. Вечером отправился в чужой район, и почти сразу же столкнулся у спортклуба «Динамо» с тем парнишкой. Он быстро шел куда-то со спортивной сумкой, и увидев меня, неожиданно усмехнулся:

— Ты чего здесь трешься?

— Выйдем один на один?

— У тебя нет шансов, братишка. Я уже два года занимаюсь каратэ. Хочешь… пойдем к нам на секцию и выйдем на татами?

— Пойдем, — кивнул я.

— Только тренеру ничего не говори про драку. Он запрещает махаться на улице…

Вот так я и познакомился с Денисом Котовым. А тренер Иван Ильич стал моим сэнсеем и наставником по жизни на долгие годы…

После армии Денис уехал в Москву. А Иван Ильич погиб от руки пьяного отморозка-мента, открывшего стрельбу в супермаркете. Тренер успел прикрыть собой двоих детей, но не смог дотянутся до стрелка, две шальные пули вошли ему прямо под сердце, не оставив шанса… Мент получил на суде всего шесть лет, но на волю так и не вышел, хотя бывшие ученики Ивана Ильича, в том числе и я, его очень сильно ждали. Отморозок умер в колонии от пневмонии всего за два месяца до освобождения…

Наверное, в жизни каждого человека встречаются люди, направляющие на правильный и верный путь. Иван Ильич навсегда остался для меня непререкаемым железным авторитетом.

«Вставай, Олег. Открывай второе дыхание и погнали…»

Я вздохнул, приподнялся и двинулся в путь.

Полковник Голубев предупреждал, чтобы я держался подальше от дорог, и следовал строго на северо-восток, но я нашел в тайге просеку, и некоторое время брел прямо по ней. Скорее всего, здесь совсем недавно проходила крупная техника, несколько больших кедров и лиственниц оказались повалены. Кое-где стали появляться следы присутствия человека: зарубки на деревьях, обрывки светоотражающих лент и даже небольшой обломок гусеничного трака. Но следующая находка просто изумила меня: чуть в стороне от просеки я обнаружил наполовину прикопанную танковую башню с длинным толстым стволом, слегка почерневшим от времени.

Недалеко от танковой башни я оставил в снегу маскхалат и вскоре вышел на расчищенную дорогу, как раз на северо-восток, возможно к поселку Таежный. Я ускорил шаг, хотя и понимал, что к вечеру точно уже не успею добраться до поселка.

Сзади послышался шум техники, и я на всякий случай сошел с дороги и спрятался за деревьями. Мимо медленно проехали два тарахтящие «Урала» с брезентовыми будками и зеленый армейский тягач.

В желудке предательски заурчало. Я вспомнил, что из жратвы у меня осталась только банка с тушенкой и пол фляги воды. Сначала я хотел оставить провиант до утра, но организм настойчиво требовал срочного пополнения энергетических запасов.

Я приметил неподалеку валежник, и спрятавшись от ветра за толстым стволом лиственницы, быстро вскрыл ножом банку с тушенкой, и за пару минут все смолотил. Вода во фляжке оказалась ледяная, я сделал только несколько глотков, предварительно согрев воду во рту.

О том, что я буду жрать завтра — думать совершенно не хотелось. Пока не хотелось.

А может просто поймать попутку, тех же военных? Хотя… что они подумают? Странный гражданский на приграничной территории — меня наверняка сразу повезут в комендатуру, а как предупреждал полковник Голубев — местные вояки быстры на расправу. Нет, придется пока пилить пешочком. И как же мне не хватает сейчас Сани Коломина! Мы бы с ним вот так и шагали бы по тайге, даже без жратвы, подбадривая друг друга скаберзными шуточками…

Вечер опустился неожиданно быстро. В тайге темнело на глазах. Я понял, что нужно срочно искать укромное местечко для ночлега. А поблизости, куда ни кинь взгляд, совершенно никаких заброшенных домиков или хижин, на которые обычно в тайге забредают заблудшие путники. По крайней мере, так показывают в приключенческих фильмах.

Я уже немного продрог, но продолжал упрямо брести по дороге. Уже совсем стемнело. Впереди послышался треск веток, и прямо из леса на дорогу медленно вышли четыре волка. Я замер. Звери тоже остановились, наверняка удивившись: что за клоун тут бродит по ночам? Один из хищников, самый крупный, стал приближаться, в темноте жутко горели его желтые зрачки. Я с ужасом заметил, что эти волки были черны как ночь.

На раздумья и на отступление времени не оставалось. Я вытащил пистолет, но вожак будто догадался об опасности и в нерешительности застыл, грозно зарычав. Остальные звери тоже пока стояли на месте.

Я даже подумал, что пронесло. Но вдруг сбоку послышался шорох. Из лесу выскочило сразу трое волков. Я выстрелил несколько раз, и кажется, попал удачно. Один хищник заурчал и уткнулся мордой в снег, еще двое завизжали, кувыркаясь в трех шагах от меня. Но тут на меня бросился вожак и вцепился в левую руку, острые зубы уже стали медленно разрывать кисть. На пару секунд я впал в оцепенение, но тут же развернув пистолет и выстрелил в голову волку.

Я нажал на курок еще раз, но послышался сухой щелчок. Мертвый вожак уже ослабил хватку и медленно завалился на снег. Оставшиеся волки зарычали, зажимая меня в кольцо. Я смекнул, что просто не успею достать запасную обойму. В висках бешено застучало от ощущения безысходности. Сзади раздались ружейные выстрелы. Один волк тут же рухнул навзничь, остальные бросились в лес.

Я обернулся и увидел двоих мужиков в зимних военных бушлатах и с ружьями.

— Ты откуда тут взялся? — один из стрелков подошел ближе, и я заметил что он совсем молодой, наверняка не больше восемнадцати лет. На круглом лице сверкали большие зеленые глазища.

— Ешкин кот! Тебе же волчара руку порвал.

Он повернулся ко второму стрелку:

— Яшка, этому бедолаге в хутор надо, к фельдшеру.

Но тот удрученно покачал головой:

— Бесполезно. Не жилец он. Его же черный волк цапнул, — охотник несильно пнул ногой мертвого вожака.

Но круглолицый парнишка все же вытащил из кармана широкий бинт и тихо сказал:

— Давай-ка руку перевяжу.

Кисть даже не болела, а сжалась и онемела, я с ужасом заметил под собой на снегу пятна крови.

Когда мне перевязали руку, я медленно присел:

— Спасибо мужики…

— Жаль кристалла нет. Он хорошо кровь чистит, — шмыгнул носом круглолицый парнишка.

Второй стрелок подошел ближе, внимательно осматривая меня с головы до ног. Он оказался чуть постарше товарища, над верхней губой уже щетинились небольшие черные усики.

— Кристалл… — вспомнил я и достал из кармана стеклянный шарик, — вот этот?

— Откуда он у тебя? — удивился круглолицый. — Врот засунь и гоняй со слюной. Должно помочь.

— У тебя еще есть кристаллы? — тут же оживился усатый.

— Есть еще один. Мужики, помогите мне. Отвезите к вашему фельдшеру. Я вам кристалл подгоню.

Парни удивленно переглянулись и тут же засуетились.

— Пойдем, у нас неподалеку подвода стоит, — кивнул усатый. — Доставим тебя до хутора.

Охотники так сильно обрадовались обещанному кристаллу, что чуть не на руках отнесли меня к повозке и посадили на тюфяки с сеном.

Круглолицый пробурчал:

— Мы как только выстрелы услышали, сразу вперед рванули. Повезло тебе, дружище, что мы мимо ехали, иначе волчары бы тебя точно порвали.

— Ты совсем, что ли, спятил… по ночам по тайге бродить… — покачал головой усатый. — К тому же рядом с волчьим логовом…

Я прилег на сено и смотрел на ночное темное небо с ярким мерцающими звездами. Страшная мысль неожиданно пронзила мое сознание: кажется, я провалил задание. Как теперь с такой изувеченной рукой плестись еще двести километров по тайге…

Вскоре мы приехали в небольшой хуторок. Парни взяли меня под руки и занесли в низкую деревянную хижину. Из соседней комнаты тут же вышел заспанный бородатый толстяк с копной желтых, как сено, волос. В руках он держал керосиновую лампу:

— Кто это?

— Семеныч, помоги. Мы путника в тайге нашли, на него черные волки напали. Руку поцапали.

Толстяк зажег на столе еще одну лампу:

— Ладно, пока ступайте. Утром проведаете своего найденыша.

Парни кивнули, а усатый тихо сказал мне на ухо:

— Не забудь про обещанное…

Когда охотники вышли из хижины, толстяк тяжело вздохнул.

Он помог снять куртку и положил меня на широкую скамью, положив под голову большую подушку:

— Что во рту?

— Кристалл.

— Хорошо. Пока не вынимай изо рта. Как только в сон начнет клонить — вытащишь, чтобы не проглотить ненароком.

Он размотал бинт и покачал головой:

— Могло быть и хуже…. Пожалел тебя волчара.

Фельдшер достал металлическую тарелку, налил в нее вонючую жидкость и бережно промыл кисть. Затем смазал место укуса черной вязкой пастой.

— Я сейчас не чувствую ни хера. У меня пальцы хоть целы?

— Целы. Волк тебе слегка кисть прокусил. Но это тоже хреново.

— Почему, док?

— Обычно восемь человек из десяти не выживают при укусе черного волка.

— А оставшиеся двое? — осторожно поинтересовался я.

— Об этом тебе лучше пока не знать, — тревожно покачал головой толстяк.

Он ушел в соседнюю комнату и принес пол кружки странного коричневого настоя:

— Выпей. Это хорошее обезболивающее. Иначе ночью спать не сможешь.

Я вытащил кристалл изо рта и сделав два глотка, чуть не облевался от тошнотворного запаха.

— Выпить нужно все, — нахмурился фельдшер, зыркая на меня маленькими глазками-пуговками.

Я собрался духом и выпил без остатка пол кружки. Голова сама склонилась к подушке и вскоре я провалился в сон…