Глава 9
Это уже был нормальный ночной привал. С бренчаньем почти-гитары перед романтично потрескивающим костром. На территории провинции Мушан можно было не шифроваться и следовать днем в общем трафике, пользуясь всеми удобствами транспортной сети Царств – придорожными магазинчиками, «заправками» с кормом для ящеров и курсирующими в местах «пробок» лоточниками со всякими пирожками, хлебцами, конфетками и даже горячими напитками. Ну, а наш нюх (причем, у всех, хотя с обонянием Ханы мы с Марой соперничать и не могли) уберегал нас от стандартного риска заполучив несвежий продукт, надолго зависнуть в придорожных кустиках… что, кстати, было строжайше запрещено и каралось чувствительным для обычных людей штрафом – для отправления естественных физиологических надобностей существовали туалеты на специальных регулярных стоянках.
Подумалось даже, что «у нас» вдоль дороги давно образовалась бы одна длинная сплошная окаменелость… как подумалось, так и раздумалось – предаваться праздным размышлением не очень хотелось – поддержание ментального щита требовало заметных усилий и ожидаемо выматывало.
Но пользоваться постоялыми дворами на трактах и в деревнях мы по-прежнему не могли. Именно из-за Мары. Уж что-что, а приметную внешность незрячей красавицы-лютнистки запомнят надолго. Заодно припомнят ее спутников. А когда на ящерах, да в широкополой шляпе, надвинутой на глаза – поди разбери, что там едет… Так что оставались ночные стоянки. Тем более, что все трое были более чем приспособлены к походной жизни и ночевкам на природе. Даже слепая Мара.
Отсюда: лес, ночь, костер, красивая поющая девушка. Романтика.
– В город мы с тобой не пойдем, Мара. – Сообщил я девушке.
– Почему? – спокойно спросила она. Даже не спросила, а уточнила.
– Сама подумай. – Фыркнула Хана. – Твоя добыча явно предупреждена! Следовательно, возьмут на заметку тех, кто следует с тобой.
– Разумно. – Кивнула Мара. – В таком случае, в пригородах Банбу мы расстанемся. Меня там будет ждать мой проводник, а вы поедете дальше…
– Какой-нибудь симпатичный мальчик? – Фыркнула Хана, поглядывая на меня.
Наши странные отношения с Марой, с которой мы даже не поцеловались ни разу за все время пути, она находила смешными и лицемерными. Дескать, и мальчик хочет, и девочка течет, милуются и курлыкают… но при этом жмутся-мнутся по разным углам, как какие-то малолетки… ку-ку-ку! Вы, двуногие, такие прико-о-ольные!
Свою угрозу поменять себе внешность на что-то более зрелое и сексуальное Хана, вопреки прогнозам своей матери (а, может, именно из-за них), так и не осуществила. И по-прежнему пребывала в образе подростка-пацанки с ядерным реактором в своей тощей заднице. Может, Зана меня обманула из каких-то своих соображений? Нет, наверняка меня в чем-то объегорили – это ж медведи! Но вот в чем?!
– Если этот Бао Дин пожелает перекинуться парой слов с Марой Бейфанг, он может оставить табличку на удачу у храма Да Дзи со своим именем и просьбой даровать ему любовь в ответных чувствах девушки Мары Бейфанг.
Я даже не сразу сообразил, о чем это она. Но потом понял, что Бао Дин – это теперь я. Точнее, выражаясь современным языком, Бао Дин – мой оперативный псевдоним. М-да. А Мара, получается, теперь мой куратор? Связной? Контакт?
Шпионы, как мы! Вот здесь, пожалуйста – тему из «Джеймса Бонда» поставьте…
– Преподобная Да Дзи? – Удивилась Хана. – Но ты же не хулицзин! Ты же, вроде, кумихо из северо-восточных земель! Или эта… кицуне с Островов Карликов, да?
Кумихо? Кицунэ? Что ж, неплохо – вполне адекватные представители лисьего волшебного племени. Вредные, конечно, ну, да кто у нас сейчас без недостатков? А уж этим красавицам не быть вредными, хитрыми и коварными стервами никак нельзя – мгновенно растащат на шубки и по гаремам.
– Ну, и что? Из храма Да Дзи меня предупредят. – Мягко улыбнулась Мара. – Чисто по-родственному. Но эта юная Хана такая прямолинейная. Так ей никогда не найти себе мужчину – ведь мужчины любят скромных девушек…
– Ха! Видимо, ты хорошо изучила многих мужчин, многоопытная СКРОМНАЯ девушка!
– А где еще в наше сложное время бедной девушке получить достаточное количество мужского Ян, как не у мужчин? – Пожаловалась Мара, плавно поведя рукой.
Она помедлила, но все-таки сказала… судя по «внимательному» наклоны головы в мою сторону, одновременно с интересом «наблюдая» за моей реакцией:
– И вовсе мама у меня не кумихо и, тем более, не кицунэ, а северная лисафья…
Че?! Оба-на! Вот это новости! Вот это поворот! И где ж сынуля императора себе редкость-то такую умудрился отхватить, а? И как умудрился не сдохнуть, а еще и в изготовлении дочери поучаствовать?
– … Вот ты разве не обидишься, если я назову тебя… пандой? – Мара сделала вид, что обиделась.
Но Хана не обратила на подколку внимания. Она хлопала меня по плечу, чуть ли не вколачивая в землю, как молоток – гвоздь:
– Лю Фан, да ты мужи-и-ик! Покатал саму лисафью на своем «нефрите» и не был «выпит» ею подчистую! Мужи-и-ик!
Хана права. Правда, вещи она говорит очевиднейшие. И про мою половую принадлежность, и про… ну, понятно.
Боги с ним, с императорским сынком – там и личная сила первого наследника, и, наверняка, какие-нибудь защитные и блокирующие артефакты на себя и на наложницу нацепил. А вот как меня-то не «выпили» в процессе, а?! Северные лисафьи, конечно, тоже волшебные лисы, но одна из особенностей волшебных лис – питаться энергией других разумных – у них развита просто до неприличных пределов. Хуже того, эта способность у них – инстинктивная. Молодые лисафьи, насколько я знаю, сдерживаться точно не могут. Можно конечно предположить, что имела место та самая чистая и искренняя любовь (которая, по легендам, только и является гарантией выживания партнера противоположного пола), но… Лю Фан – мальчик взрослый, в сказки уже не верит. Он скорее поверит в «обрезанные» способности лисафьи-смеска в вампиризме. Или поверит в ее способность контролировать свои рефлексы… во имя профессионального долга.
Даже как-то… обидно стало! Я, понимаешь, старался, привлекая все свои силы и весь свой опыт, а девушка, пока я корячусь, изо всех сил сдерживалась, чтобы меня не «осушить», дабы не провалить операцию! Ну, а какому мужику не стало бы обидно? Только такому, которому плевать на партнершу. Но мне-то не плевать… кажется.
Мара медленно кивала головой, будто слушала мои мысли. Что было невозможно, так как мой ментальный щит «падал» очень редко… и в такие моменты Хана обрушивала на меня просто ураган своих мыслеобразов – ни одного «падения», заноза мелкая, не пропустила!
– У меня ни разу не возникло желания зачерпнуть больше твоей Ян, чем ты мне отдавал сам, Лю Фан.
– Звиздит. – Неуверенно предположила Хана, огромными глазами рассматривая поочередно меня и Мару… видимо, до нее только сейчас дошел весь… цимес ситуации. – Как есть звиздит!
– Неа. – Мара совершенно по-простецки показала ей язык. – У Лю Фана мно-о-ого вкусной мужской Ян! Этой Маре вполне хватает! И даже этой Хане чуть-чуть останется… ку-ку-ку!
– Эй! Почему это «чуть-чуть»?!
– Ну, даже лисафьи как-то должны размножаться. – Предположил я, подбрасывая ветки в костер. – Что было бы несколько… затруднительно, если б при любом соитии они «выпивали» партнера.
– Фан-фан! – Хана постучала меня ладошкой по лбу. – Мы говорим о волшебном звере! О волшебном! Да у нас с размножением сплошные аллюзии и парадоксы! Перестань искать для нее оправдания!
– Оу! – Мара лукаво улыбнулась и прикрылась рукавом.
Я помотал головой. Ментальный щит – ментальным щитом, а простые народные методы приведения мыслей в порядок никто не отменял. Действуют замечательно! Надо сворачивать с этой скользкой дорожки, а то сейчас договоримся до корейской мело-дорамы, ля!
– А что там с моей матушкой, Мара?
Девушка отмахнулась, будто этот вопрос, действительно, стал крайне незначительным и «проходным» на фоне только что озвученных новостей:
– Лонг Туан. Дочь императора от Младшей Третьей Жены, Лонг Туэт. Самая младшая в императорской семье на текущий момент. Законный признанный ребенок. Сбежала, когда ей подыскали жениха. Ей тогда было девятнадцать. Осела в провинции Увзан. Постоянно была под присмотром соответствующих Приказов и Кабинетов. До момента уничтожения деревни Лисьи Лапки.
Девушки с интересом смотрели… и «смотрели». А я равнодушно смотрел на языки пламени. Наверно, даже тупо смотрел. А чего вы ожидали, милые? Как я, обхватив голову и давясь истеричным смехом, упаду спиной на мокрую траву и начну кататься по ней? Или начну рвать на себе волосы, оглашая окрестности криками «Не может быть!», «Как же так?!», «Не верю!»?
Ну, внук императора. Ну, сын законнорожденной принцессы первой линии наследования. И чё? На фоне всего прочего это как-то даже…
– Как-то это… банально. – Пожевал я губами, подбрасывая в костер еще веток. И тут же спохватился, поклонившись девушке. – Только не обижайся, Мара! Я благодарен тебе за то, что не стала держать меня в неведении!
У меня вот папаня есть и, думается мне, уж он-то точно не разочарует в плане очешуительных новостей в духе Боливуда. Сын Старейшины Драконов? Или внук Тангуна – Легендарного Основателя, внука бога небес? А хотя, почему «внук»? Чего это мы мелочимся? Брат! Старший! Старший брат! И не какого-то там Тангуна, а самого Хвангуна – одного из Четырех Людей Неба. Ну, а чего нам, императорским внукам, скромничать-то, верно?
Мара недовольно цокнула языком:
– Этот Лю Фан слишком хорош. – С деланным огорчением сообщила она. – Его ментальный щит не опустился ни на миг!
Ну, кто б сомневался, что эта хитрая лисица ничего просто так говорить не будет и обязательно попытается что-то поиметь в процессе… А я еще боялся, что обижу ее своей реакцией. Ха!
– Пф! Медведи свое дело знают! – Гордо подбоченилась Хана.
– А почему же Лю Фан не показал своей радости от этого замечательного известия? – Наивно удивилась Мара. – Оказаться внуком Того, Чья Воля Поднимает и Опускает Солнце – это же так здорово!
А, ну да. Я теперь – еще и один из многих претендентов на престол. Ко всему прочему. Их, правда, до жопы, этих претендентов – в этом мире народ живет любвеобильный и плодовитый… да еще и полигамия в высших эшелонах власти цветет пышным цветом. Но если маменьку протащат в Императрицы… а я из ее оставшихся детей – старший, да еще и мужчина… да еще и единственный мужчина, если они с папой не предпримут соответствующих мер. Надо будет идею подкинуть – дескать, неплохо бы отпраздновать таким вот образом свое воцарение. Типа, нужен кто-то запасной.
– Потому что только лишние проблемы. – Поморщился я.
Довольная Мара с улыбкой покивала и даже виновато развела лапками. Дескать, прости за такие вот неприятные новости, дорогой Лю Фан, я больше не буду!
– Эй! Внучок императорский! Хорош на мокром бревне голой жопой сидеть! Застудишь себе причинное место – Царства без наследников останутся, ку-ку-ку!!!
А Хана у меня все-таки умничка: ее непосредственное поведение – лучшее средство от зашкаливающего пафосного пиздеца, постоянно творящегося вокруг!
– У меня сестры есть. – Отмахнулся я, все-таки поднимаясь… действительно, пора на боковую. – Пусть они отдуваются. А я к девятихвостым обращусь – они, слышал, и не такую ерунду исцелить могут!
– Девятихвостые тебя без единого «медного» оставят! – Хмыкнула Хана. – За твою-то ерунду грех по-больше не содрать! Она ж у тебя не простая ерунда, а ерунда императорская! – Она вдруг застыла. – Слушай! А ведь за эту твою ерунду теперь, получается, простой девушке и подержаться просто так нельзя? «Позвольте этой бедной девушке отполировать ваш нефритовый цзянь своими мягкими розовыми кораллами, Ваше Императорское Высочество! Дабы его божественный блеск озарил эту волшебную ночь…» Или как там у вас, в высшем обществе, принято?
Мы с Марой расхохотались одновременно, заставив какого-то мелкого ночного хищника в панике ломануться в темноту, а ящеров – уныло поддержать наш смех своим недовольным кваканьем.
Эта Хана – просто чудо!
* * *
Описывать город Банбу – центр провинции Мушан и резиденцию клана Дзе – не имеет смысла тому, кто уже побывал в городе Ван-Шиа. Мушан такой же большой, такой же… расползшийся на многие квадратные километры, такой же преимущественно-каменный. Даже архитектура и планировка такие же – здесь добывают камень ровно такой же фактуры, что и в провинции Шианзан, а архитекторы и строители обучались в одних и тех же учебных заведениях и теперь курсируют между провинциями туда-сюда.
И окраины такие же, как в Ван-Шиа… да как и в Мацане. Бедненькие и обветшалые дома в глубине районов. Приличные со свежепокрашенными фасадами – вдоль главных трактов. С многочисленными лавками и постоялыми дворами для припозднившихся на «таможню». Людные сейчас, днем, со снующим туда-сюда народом.
К окраинам мы подошли после полудня. Очень удачно рассчитали последнюю ночевку. Часа три-четыре, и начнет смеркаться – как раз будет время не только выстоять небольшую очередь и пройти стражу, но и найти себе место ночлега. А там – горячая вода, горячий ужин (а не кабанятина… лично меня уже слегка подутомившая) и мягкая теплая постелька… и щеколда на двери в одноместный (это обязательное условие!) номер.
– Благодарю тебя, добрый Бао Дин, за то, что проводил меня до славного города Банбу! – Поклонилась Мара в мою сторону. – Ты говоришь, мы достигли окраин… Где-то здесь меня должен ждать друг моих друзей добрый Удао Хенг…
Поводырем Мары оказался рослый детина года на три-четыре старше меня и с телосложением народного героя-богатыря Уя Липана – мощные плечи, узкие бедра, жилистые, в мое бедро толщиной, руки то ли кузнеца, то ли мечника-танка… прекрасное гладкое лицо с пышными бровями и горящими черными очами. Кстати, взгляд его, сразу прикипевший к скромно потупившейся Маре, был… ну, Хана так смотрит на жарящегося на огне кабанчика… только в образе медведя она еще слюнку из пасти неосознанно пускает. Здоровяк в этом отношении контролировал себя лучше. Ненамного, но лучше.
– М-м-м, какой красавчик! – Достаточно громко оценила Хана.
И стала пожирать глазами «красавчика», время от времени кидая многозначительные взгляды в мою сторону.
– Да помогут тебе предки сдержать свои низменные порывы, юноша… – Очень тихо прошептал я, незаметно подняв ладонь в молитвенном жесте поминовения усопших… аккуратно спрятав и этот жест, и нижнюю часть лица за шеей своего ящера.
Молодец самодовольно ухмыльнулся (жеста он, разумеется, не увидел, а голоса моего не слышал тем более), бросил в мою сторону взгляд, полный превосходства и пренебрежения. Мара после моей «молитвы» изобразила свою обычную загадочную «монализу». А Хана… Хана, конечно же, зафыркала.
– Я здесь! – Пробасил, подскакивая, здоровяк и схватил ящера Мары за уздечку – Мэй? Уйла Мэй?
– О-о-о! Какой приятный молодой голос у этого доброго господина Удао Хенга… Да, эту скромную беспомощную девушку зовут Уйла Мэй! Так приятно услышать ваш сильный голос, добрый господин Удао Хенг! – Она потянулась вперед, провела ладонью по морде ящера и нашла руку парня. – Какие сильные и большие руки и у этого Удао Хенга! – Восхитилась она. – Эта Уйла Мэй сразу ощущает защиту, исходящую от них!
Я едва удержался от того, чтобы недовольно поморщиться. А здоровяк, казалось, готов был хлопнуться в обморок. Его лицо сильно покраснело, а улыбка стала дебильной… ну, или это уже мое отношение к нему такое. Предвзятое. А так-то, чисто по-мужски, я его, конечно, понимаю.
На том и распрощались. Мы двинули в объезд, на другой тракт, входящий в город, а поводырь повел ящера Мары через пропускной пункт… что-то ей урча, гладя по ручке, и растекаясь кучкой подтаявшего мороженого от ответного застенчивого смеха. Лисафья на охоте в естественной среде обитания… мои соболезнования, Удао Хенг! Прости парень, но у тебя нет шансов.
– Этой ночью, да? – с интересом предположила Хана. – Интересно, а она его осушит во сне? До или после? Или, как положено, ку-ку-ку, в процессе?
– Нет, конечно. Она его подинамит еще пару ночей, одновременно вытягивая все нужные ей сведения, после этого накачает его дезой и сделает так, что он свернет себе шею сам… или ему шею свернут за эту самую дезу.
– Почему ты так думаешь?
– Слышал, что тела, осушенные лисафьей, очень характерно выглядят – потрескавшаяся сухая кожа, обезвоженное тело, похожее на мумию…
– Фу, гадость какая! – Скривилась Хана.
– … у Мары, конечно, должны быть средства, чтобы избавляться от подобных улик, но не думаю, что она станет их тратить на этого дуралея. А следов она оставлять точно не захочет.
– Надеешься, она тебя любит, Фан-Фан? – С любопытством прищурилась Хана.
Вот же… ребенок!
– Я надеюсь на ее профессионализм, Хана. А у тебя в голове – розовые пузырики…
– Это что еще за ментальная техника? – Вытаращилась она. – Почему не знаю! Какие еще пузырики?!
– Которыми ты думаешь, Хана. – Пожал я плечами. – Наивные юные дефАчки думают розовыми пузыриками в своей голове…
– Та-а-ак… Я смотрю, кто-то уже оклемался и совсем страх потерял за своим ментальным щитом! Тогда – следующее упражнение! Лучшая защита – это нападение! Йа-ху-у!
Я наклонился в седле и поймал за плечо пробегающую девочку с лотком, заваленным свежими (если судить по запаху) пирожками и булочками. Подхватил с лотка самый большой пирог, положил восьмушку «медного». Протянул пирог к Хане:
– Пирожок будешь?
– О! Зайчатинка с луком! Давай! Ты себе не представляешь, как меня уже достала эта кабанчиковая диета!
– Кабанчиковая диета?
Как я в этот момент не вывалился из седла – знают только местные боги. А как я при этом сумел удержать ментальный щит – не знают даже они. Ну… это же юная медведица Хана!
– Ага! Девушки должны поддерживать себя в идеальной форме, знаешь ли! – Довольно ответила она, вгрызаясь в пирожок.
– Хана… – стон-мольба о пощаде вырвался сам собой.
– Пф! Ладно, ради этого пирожка отложим тренировку до вечера! Считай, купил себе пару-тройку спокойных часиков.
* * *
Конечно, на постоялом дворе взяли одну комнату с двумя кроватями. С услугой по «техобслуживанию» ездовых ящеров и так выходило кучеряво, чтоб еще и отдельные комнаты брать. Щеколда на двери этот электровеник все равно не остановит, а вот в одной комнате я ее хотя бы заболтать могу.
Мыться отправились в одну из ближайших общественных бань.
Здесь, как и в Ван-Шиа, тоже подняли цены. Можно, сказать, покусились на святое – стандартную осьмушку «медного» в качестве платы за приобщение к чистоте. Теперь – половинка медного. Момент, правда, был подобран властями почти идеально – в это время года посещения общественных бань становятся чуть реже. Но народ все равно роптал. Роптал, но платил.
– Следующее упражнение очень просто объяснить. – Говорила Хана, покряхтывающая под сильными руками массажистки на соседней плите.
Для массажа тут столики не используют – местные их просто сломают. Внезапный-то секс – ладно, а вот нормального полноценного (в понимании местных) массажа деревянные столы долго просто не выдержат. А делать массажную кушетку из металла… ну, как-то это нерационально и нерентабельно – металл здесь недешев. Поэтому массаж обычно делается либо на полу на плетенных матах, либо на каменных плитах… опять-таки, на плетенных матах. На каменных плитах, само собой, массажисту куда удобнее. И плиты эти, что логично, делаются под рост конкретного мастера. По-моему, они даже на работу устраиваются… со своей плитой. Ну, и свои профессиональный лексикон у них по этой теме соответствующий: «Моя первая плита», «Мастерство выросло до новой плиты» и тому подобное.
– Знаю… я… ва-ши прос-тые упр-ражнения… – Выдавил из меня невысокий старикан с обнаженным по пояс торсом, перевитым сухими мощными мышцами.
– Просто-просто. Тебе надо всего лишь не соблазниться мною в ближайшую ночь!
Я даже голову приподнял… Правда, мастер тут же шлепком ладони по затылку вернул меня в исходное растекшееся состояние.
– Вейки! Займись шейным и затылочным отделом сей невоспитанной девицы. – Проворчал мой массажист. – Слишком умная для молоденькой девушки – в голове у нее явный переизбыток мужской Ян. Разгони по телу, а то застоялся что-то…
– Слушаюсь, мастер! – Кивнула массажистка Ханы.
– Пф! Ай! Ой! Мамочки! Ай-яй-яй! Ой, мама! Фан-Фан, спаси-и-и! Меня сейчас раздавят!
– Спасибо, мастер! – Искренне поблагодарил я.
– А вот у вас, юноша, застой крови в шейном и затылочном отделе просто колоссальный! – Задумчиво проговорил мастер. – Надо бы в другое, куда более интересное место распределить… Дабы Инь сей девицы сегодня ночью познало всю мощь вашего Ян и головка ее больше не маялась всякими глупостями, проистекающими от неудовлетворенных своих желаний!
– Не на-до! Мас-тер! Ай! Ой… Охо-хо-хо! Мама!
– Тц-тц-тц… Воспитанные юноши, конечно, должны себя сдерживать и контролировать, но слишком долго делать это – нехорошо! Мужскому организму нужна женская Инь! С этим мы, мужи, поделать ничего не можем, да-с! Так что смелее надо быть, юноша, и решительнее! Покажите ей, что такое настоящая сила юности, вьюнош! Да-с!
* * *
– Фа-а-ан… воды-ы-ы…
Я кое-как поднялся, подполз к распластавшейся на полу нашей «кабинки» Хане, подхватил кувшин с водой, в которой растворили пару ложек вина… И в некотором раздражении набросил на худенькие костлявые телеса Ханы сползшую с нее простынку.
Чертов старикан! Не знаю, как он это сделал – но тело горело, пульсировало… и особенно пульсировало ТАМ. И (чтоб ему старых некрасивых баб два года массажировать по всякому!) особенно сильно начинало пульсировать, когда взгляд падал на распаренное тело Ханы! Очень слабого подобия такого эффекта я мог бы добиться с помощью игл, но не вот такого… яростного пожара в паху!
Приподнял голову Ханы и стал заливать в нее воду.
– М-м-м… ка-а-айф! – Простонала она, потягиваясь.
Я сжал зубы и отвернулся – простынка опять сползла, обнажив маленькую крепкую грудь с затвердевшими горошинками сосков.
– Вау! – Разумеется, она заметила… да там тяжело было не заметить, особенно, если взгляд опустить. – Ну, так даже лучше! Тренировка будет проходить в экстремальных условиях, приближенных к боевым! Задача остается прежней – ты должен себя контролировать и не наброситься на меня…
Я закрыл глаза и задышал…
– М? Ну, нормальная техника – вполне годная. – Оценила она мои усилия. – Но ты рановато начал. Сейчас отлежимся часочек… Нет, два часочка. Вздремнем… ну, допустим, три часика. А уже в нашем номере соорудим себе уютное любовное гнездышко, ку-ку-ку… Ты ляг, отвернись к стеночке и отдохни. Силы тебе этой ночью понадобятся… мой сладенький пирожок! Ку-ку-ку…
* * *
Удар пяткой в солнечное сплетение отбросил меня назад, заставив спиной сбить тяжелую основательную кровать. С коротким неприятным скрипом та сдвинулась, а я скрючился, привалившись к ее боку, стараясь восстановить сбитое ударом дыхание.
– Фан-Фан, ты там как? – С некоторым беспокойством поинтересовалась Хана.
– Нор… мально. – Выдавил я. – Можно… продолжать.
– Да? Ну, тогда снова садись и устраивайся поудобнее…
Кое-как поднялся, сдвинул кровать на прежнее место, сел на ее краешек. И началась новая серия прежнего издевательства.
Хана, стоящая возле закрытой на щеколду двери вновь скинула с себя простыночку и стала совершать движения плечами, бедрами, животом, грудью…
Была она в какой-то несерьезной майке-топике и коротких штанишках. Почти шортиках. Босиком. Казалось бы, ничего такого эротичного и уж тем более сексуального в ней не было. Но вот уже час подряд Хана с легкостью взламывала мой ментальный щит, заставляя давиться и захлебываться только одним всепоглощающим животным желанием – отжарить ее во все…
Сейчас плавные медленные движения снова стали сменяться порывистыми быстрыми. А потом – снова замедляться. А потом как-то странно поменялась амплитуда. Жар снова стал заливать живот, сердце заухало где-то в горле и на кончиках пальцев, а глаза прикипели к извивающемуся молодому горячему женскому телу…
Я. Ее. Хотел.
Себя я обнаружил в метре от девочки. Она застыла, внимательно за мной наблюдая. Мои руки были вытянуты вперед, будто я собираюсь ее схватить… Да не будто, а действительно собирался. Изо рта слышался низкий животный рык. Ноздри трепетали, упиваясь едва уловимым ароматом разгоряченного женского тела. Обсыпать меня сейчас побелкой и добавить замогильное «Мозги-и-и…» – и картина станет завершенной.
Судорожно со всхлипом втянув воздух, я осторожно сделал шаг назад. Полегчало. Еще шаг назад. Совсем хорошо.
– Уже лучше. – Оценила Хана. – Не знаю, что ты сейчас себе представил, но это явно помогло. Хотела сказать это позже, но, видимо, сейчас самое время, так как ты интуитивно сам смог найти метод борьбы с таким наваждением. – Она снова накинула на плечи простынку. – Сядь.
Наваждение почти исчезло, и я с облегчением помотал головой. Рухнул попой на застеленную кровать.
– Сейчас тебе нужно перестать разделять мыслеобразы на свои и чужие. Формирование мыслеобразов возможно ведь не только непосредственным подключением-рапортом к твоему мозгу от чужого, но и через глаза, через уши, через ощущения. Даже строчки в книге могут создать в твоей голове нужный кому-то мыслеобраз! Есть два способа борьбы с этим явлением – быстрый и медленный. Быстрый – это паллиатив. Он убирает текущие симптомы, позволяет выиграть время, но от корня проблем не избавляет. Медленный… – это медленный. Пока понятно?
– Вполне.
– Отлично. С помощью быстрого ты можешь притушить чужое влияние. Пока не будем рассматривать – намеренное это было влияние, или ты случайно попал под раздачу. Быстрый способ дает время не совершить непоправимой ошибки и разобраться, откуда вообще хвост растет. Понятно, что из задницы, но вот из чьей…? Способ ты только что «изобрел» самостоятельно. Запускается другой мыслеобраз, который доводит первый до абсурда… Способ этот распространенный, известный, обсосанный во всех учебниках по психологии… по-моему, даже в художественной литературе его неоднократно использовали. Вопросы?
– Давай дальше, – устало вздохнул я.
Эта «тренировка»… она выматывала похлеще прежней, приведшей к появлению моего ментального щита. «Всего лишь не соблазниться» – звучало слишком просто. А на деле Хана использовала какое-то животное волшебство… без волшебства. В итоге я решил, что стриптизерши из прежнего мира вполне могли взять несколько мастер-курсов у этой нескладной юной девушки-подростка, почти девочки… с медвежьими ушками.
– И уши спрячь. – Посоветовал я. – Опять торчат.
– Упс. Косяк! – Весело отозвалась она. Уши исчезли. – Все-таки, чтобы взломать тебя, требуется прорва контроля и усилий!
– Давай без этой вот наглой лести. – Я отмахнулся, а Хана «пфыкнула». – Продолжай.
– Второй способ сложнее, требует хорошего контроля, мощной концентрации и развитой памяти. Впрочем, все эти пункты, как минимум, взаимосвязаны. Ты уже научился отличать свои мыслеформы от чужих. Это отлично – считай, половина дела сделана. Теперь слушай вводную, солдат! – Хана стала серьезна. И стала говорить, будто отливала в граните какую-то фразу какого-то жутко мудрого старца. – Никакая мыслеформа не может появиться в твоей голове сама по себе, ни на что не опираясь! – Она помолчала и уже обычным голосом закончила. – А теперь – думай!
Воцарилась тишина. Я думал. Хана спокойно ждала. Даже не шевелилась. И дышала тихонько-тихонько.
– Хана, ты сможешь передать мне мыслеформу того, чего я никогда не видел? – Наконец спросил я.
– Нет. – Мгновенно ответила девушка. – Это невозможно.
– Ну, тогда просто. – Пожал я плечами. – Надо размотать цепочку мыслеформы – откуда она появилась такая красивая. Так и доберемся до источника проблемы. А этот источник – «прихлопнуть» чем-нибудь абсурдным.
– Умничка! Отлично! – Хана подпрыгнула, хлопнула в ладоши и скинула с себя простынку. – Тогда – еще раз!
– О, нет… – Простонал я.
«О, нет». Мог ли я хотя бы неделю назад представить, что перспектива просмотра бесплатного высокопрофессионального стриптиза будет вызывать у меня не радостное предвкушение или хотя бы доброжелательное любопытство, а чувство раздражения и отвращения?
