Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Часто, глядя на схему Хамера, люди спрашивают, почему болезнь принимает хроническую форму и даже приводит к смертельным исходам в ситуациях, которые вроде бы трактуются как восстановительная фаза. В подобных случаях надо обратить внимание на поддерживание. Постоянная перекрёстная реактивация каких-то аспектов обстоятельствами жизни приводит к тому, что у человека снова и снова перезапускается программа. Организм пытается из неё выйти, но он не может, ему постоянно дают сигнал: «стресс всё ещё актуален, стресс всё ещё актуален…», и человек болеет.
Более того, бывает, что стресс погружается настолько далеко в подсознание, что сам человек, на сознательном уровне, абсолютно убеждён, что никакого стресса у него на самом деле нет. Это означает, что нужно будет применять специфические вещи, чтобы это откопать.
Пережив стресс, человек склонен из своего окружения абстрагировать определенные «опасные» для него обстоятельства, что, с одной стороны, вроде как оправдано. Но, именно благодаря этому, часто навлекаются нежелательные события, потому что такой человек склонен реагировать на некоторые вещи особым образом, так, как другие люди не среагировали бы.
В результате человек создает себе «туннель реальности», в котором у него постоянно повторяются одни и те же заболевания.
Если у человека есть программирующий конфликт – был какой-то стресс – то потом, при повторных стрессах похожего типа, или когда у него много разных зарядов, свободного внимания не хватает и осознанность достаточно низкая – человек склонен впадать в некоторые неприятные состояния, которых можно было бы избежать, если бы он всё это проработал.
Дополнительно имеет смысл учесть базовые факторы возникновения травм и болезней, физические причины и смешанные состояния, которые были упомянуты в начале книги.
Текущее нежелательное состояние человека очень часто вызывается «детской прошивкой». Почему именно детской? Потому что большинство ключевых событий находится в ранних периодах жизни. Нам приходится докапываться до этих событий, выводить их на уровень осознанности, добывать эмоции, которые там были и определять, на что эти события нас запрограммировали.
Очень важно придерживаться кодекса процессора. Подробно он изучается на дистанционных курсах, в начале этой книги даны некоторые правила работы, которых будет пока достаточно, чтобы начать работать. Соблюдение кодекса процессора позволит создать условия для поднятия и проработки переживаний.
Часто люди считают, что, например, достаточно прочитать книжку по ПВО, и можно самому все проработать. К сожалению, чаще всего, это не так. Почему не получается? Потому что при самостоятельной работе, особенно если поднимаются сильные переживания, не хватает ни внимания, ни личной силы, ни пространства, ни энергии для того, чтобы с ними справиться. Для этого нужен ведущий, процессор, чтобы он мог создать вам это пространство, мог создать вам такие отношения, которые позволят вам заныривать куда вам надо, вытаскивать то, что нужно, и рассматривать, не боясь, что вас накроет.
Процессор нужен для поддержки ведомого посредством создания пространства, создания осознанности, направления внимания определенным образом, вызывания переживаний и проработки всего, что появилось, определёнными процессами.
Процессинг, по сути, это медитация с поддержкой. Мы никогда не заставляем человека что-то делать, у нас подход сугубо ненасильственный. Мы просто ждём, отмечаем, что с ним происходит, позволяем этому проявиться, называем это, проговариваем это много раз, используя разные формулы, смотрим, что происходит. При этом присутствуем и наблюдаем, даже если сам человек не может качественно присутствовать и наблюдать – тогда процессор присутствует и наблюдает за него и для него.
Самое главное, что тут нужно уловить – что каждый конкретный случай абсолютно уникален, и никакого универсального ответа на него нет и не может быть. Может быть лишь общее направление исследования. А исследование делается через непосредственное общение и задавание вопросов, множества вопросов – о жизни, о теле, о родителях, о прошлом, настоящем и будущем, о поведении, и так далее и тому подобное
Далее, любой вопрос типа «Как решить проблему / ситуацию Х?» автоматически получает ответ вроде «Я не знаю, но мы можем попробовать посмотреть, что можно по этому поводу выяснить».
Если я не знаю кто ты, что происходит или произошло перед тем, как это состояние началось, как вообще построена твоя жизнь и т. п. – что можно ожидать получить от меня в ответ?
Вот тут об этом писал: «С чем и как я работаю с клиентами »
Теперь по сути вопроса. Как выглядит реальный поиск ответа:
Сначала я прошу клиента (или его родителя) заполнить как можно подробнее вот эту анкету . Особое внимание уделяется «периоду программирования», особенно если это ребенок.
Очень важно для меня иметь ТОЧНЫЙ ДИАГНОЗ, а не общие описания – я в ответах на вопросы далее часто буду это повторять. Я не занимаюсь «угадыванием слова по симптомам». Если не было сделано медицинское обследование компетентными специалистами и нет диагноза – нет информации, симптомы можно ассоциировать с сотнями различных диагнозов и соотв. гипотез о том, «откуда это взялось».
Довольно часто, если работу с этой формой сделать добросовестно, при первом же ее просматривании причины состояния будущего клиента обнаруживаются сразу. Они на поверхности.
Напомню, что в рамках теории новой психосоматики всегда первым делом используется предположение о том, что имеющееся состояние – это АДАПТАЦИЯ ОРГАНИЗМА к какому-то биологическому шоку, пережитому самим ребенком или (что бывает ГОРАЗДО чаще) его родителями, чаще всего мамой.
Поскольку мама обычно вполне хорошо помнит период программирования, обнаружение такого эпизода и проработка его становится вопросом техническим.
Любой диагноз автоматом вызывает следующие вопросы:
• Когда это началось / было замечено?
• Кем было замечено, при каких обстоятельствах?
• Как произошел момент сообщения / осознания того, что «что-то не так»? Кто, когда и как поставил окончательный диагноз?
• Кто и что сказал в этот момент, и кому?
• Как среагировал тот, кто получил эту информацию?
• Что происходило в жизни у ребенка и его мамы в предшествующий месяц, два, три в жизни?
• Каковы общие обстоятельства жизни в семье были на тот момент?
• Каковы были конфликты в и за пределами семьи и окружения (бабушки, дедушки, соседи, друзья, даже политическая обстановка)?
• Были ли какие-то нерешенные и безвыходные эмоциональные или материальные проблемы у кого угодно в окружении?
• Были ли какие-то утаивания, секреты и «невозможные ситуации» у кого угодно в окружении?
Получив ответы на эти вопросы, я обычно задаю еще некоторые, они зависят уже от имеющихся ответов. Помните о том, что ребенок живет в полном или почти полном отождествлении с тем, что происходит вокруг него – у него нет пока еще достаточных ресурсов психики, чтобы реагировать на это «как личность».
Далее все те же самые вопросы сопоставляются с периодом программирования ребенка. Потому что программирующий конфликт был там, и не у него, а у родителей – особенно когда мы имеем дело с физическим недомоганием, а не с каким-то психологическим расстройством.
• И самое главное: каким образом текущее состояние ребенка / клиента может быть АДАПТАЦИЕЙ к обнаруженному конфликту?
Далее конфликт улаживается / прорабатывается, организму становится НЕЗАЧЕМ больше к нему адаптироваться, состояние возвращается к нормальному равновесию.
Задержка психо-речевого развития: почему ребенку нельзя или лучше не говорить, не развиваться? Чем ему это грозит в жизни? Почему нельзя взрослеть? От чего его избавляет это состояние (от общения с другими, со сверстниками, с опасным окружением)? Какой конфликт или ситуация могли дать такую информацию организму?
Войти с помощью соц. сетей: