Глава 21
Остывающая земля холодит щёку, мелкие камешки и хвоинки впиваются в кожу.
Рядом слышно хриплое дыхание химеры.
Но мне не страшно.
Тварь нашпигована серебром и пришпилена к земле посеребрёнными же кольями, что не дают ей восстанавливаться и медленно убивают.
Лужи харза на земле то и дело ощетиниваются волнами игл, проходящими по зеркально-чёрной поверхности.
Гейст прямо передо мной. Не химера — другой гейст.
Из оскаленной зубастой пасти на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины.
Безглазая морда слепо таращится на меня.
Но мне не страшно.
Заговорённые браслеты больно врезаются в запястья, но металл и тянущиеся от них цепи — крепче. Сколько не рвись и не дёргайся — лишь сдерёшь кожу до мяса.
Из спины монстра, похожего на диомедова коня, торчит человеческий торс. Будто бы с содранной кожей, но была ли она вообще на этой твари когда-нибудь?
Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах.
Лысая голова, напоминающая человеческую — тоже словно бы освежёванная.
И нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.
— Выбирай.
Мне не страшно.
Страх — это не то, что я сейчас чувствую.
Боль. Ярость. Гнев. Злость.
И, кажется, это совсем не то, что я должен испытывать…
Почему мне не страшно? Почему я не чувствую страх?
— В Ы Б И Р А Й.
…Я открываю глаза.
Трачу пару минут на то, чтобы сообразить, где я, что я и какого хрена я. Не делаю, а так, в принципе, какого хрена…
Донёсшийся откуда-то сверху могучий храп окончательно расставил всё по своим местам.
Откинул в сторону одеяло. Сел на расстеленном на полу матрасе, потёр отчего-то занывшее запястье правой руки, на котором слегка белело кольцо старого шрама. Посмотрел на лежащий рядом револьвер…
Не пригодился. Ну и слава Ормузду.
Встал, прошлёпал босыми ногами к туалетной комнате, открыл кран и плеснул в лицо ледяной водой.
Поднял голову, смотря в своё отражение в зеркале.
Мир моргнул и выгорел.
Из зеркала на меня смотрел мужчина лет тридцати. Чёрная фуражка с высокой тульей, украшенной серебристым фаравахаром. Серебристые же погоны и петлицы, чёрный кожаный плащ с отложным воротником — форма офицеров Пакта.
Я плеснул в зеркало холодной водой, лишь в последний момент подавив желание ударить кулаком.
Кажется, теперь я понимаю, почему пророки так часто сходят с ума… Даже меня всё то, что я вижу, начинает… тревожить, хотя у меня всегда была уверенность, что с нервами у меня полный порядок.
Я ведь уже понял, что мои видения — действительно реальны, а не просто признак надвигающегося безумия. Пускай не в том виде, какими люди представляют пророчества, но информацию о будущем они дают…
И чем дальше, тем меньше это будущее мне нравится. Погибнет Вилли? Куда-то исчезнет Хильда, а потом будет застрелена мной? Война докатится даже до Чердыни? Я стану служить Пакту?
Бред какой-то. Просто редкостный бред…
Ладно ещё служба Пакту… Жизнь долгая, закинуть может много куда, а офицерский патент Пакта — не самый худший вариант. Кланы так и живут — присягая то одному королю, то другому. Королю — не стране. Это в Пакте или Республике присягают на верность государству, а магические кланы привыкли присягать кому-то конкретному типа султана Кордовы, президента Эспаньолы или короля Соединённого королевства Британии и Норвегии. Не понравилось в одном месте — всегда можно найти другое, на магов спрос постоянный. Ну, конечно, кого-то могут держать на месте дарованные земли и замки… Вот только тех, у кого этого нет — много больше.
Мысли удалось приземлить на что-то более приземлённое и понятное.
— Хильда права, — сказал я своему отражению. — Я не собираюсь просто покорно всё это принимать.
По каплям воды на зеркале на мгновение пробежало что-то вроде игольчатых волн.
Я моргнул, но это больше не повторилось. Да и было ли оно в реальности? Что самое неприятное, временами я уже не понимаю, что мне только кажется, а что происходит на самом деле…
Умылся и вернулся обратно в выделенную нам гостевую спальню. Личной аудиенцией нас по прибытии, естественно, не удостоили. Ничего удивительного, учитывая, что время уже было к полуночи и все приличные люди в такое время спят.
Впрочем, аудиенция — это лишь вопрос времени. В общем-то, как и беседа со следователем из Охранки. Ибо этих бесед просто-напросто не могло не быть — мы за один день трижды побывали в переделках, положили кучу бандитов, взяли нескольких пленных… И в зависимости от трактовки — уберегли поезд от угона или же не смогли его уберечь от крушения.
Конечно, вряд ли нас могут как-то наказать — ну как бы статус всё-таки не тот. Но и одним только «спасибо» сквозь зубы отделываться не хотелось… Впрочем, подтвердят наши права на трофеи, выдадут награды за головы убитых и арестованных, да нам и хватит — там всё равно не одна тысяча рублей золотом набегает. С учётом наших запасов вполне хватит оплатить трёхгодичное базовое обучение и мне, и Хильде в одном из магических университетов — на Москву, Новгород или Киев, конечно, не хватит… Но из тех, что поблизости — на Пермь или Итиль более чем.
Кстати, о сёстрах.
Девчонки разместились на кровати в довольно-таки хаотическом порядке — всё-таки у нас дома таких кроватных монстров не водилось, где не спать, а учения кавалерийского корпуса можно проводить.
Хильда вылезла из-под одеяла, раскинув руки-ноги в стороны аки морская звезда и не особо переживая во сне, что её ночнушка неприлично задралась — выше колена, то бишь.
Вилли же свернулась калачиком под одеялом, используя живот сестры в качестве подушки и… богатырски храпела.
Посмотрел на висящие на стене часы… Ничего себе продрыхли! Уже почти семь утра!
Впрочем, оно и понятно — слишком уж вчерашний день выдался… насыщенным. Благо ещё одно хорошее дело кроме ночлега, бургомистр вчера всё-таки организовал, пусть и не лично — нас плотно накормили перед сном. А спать уложили в гостевой спальне… В одной, на чём я решительно настоял. Сёстры расположились на широченной кровати, а я вытребовал себе постелить на полу — если слуги городского головы и удивились, то виду не подали. Мало ли какие причуды есть у блаародных, а? А если что совсем дурное или неприличное подумали, так пусть лучше помалкивают, если живы хотят остаться…
Впрочем, мне на слухи было, в общем-то, плевать: если кто в глаза чего ляпнет — ну без глаза и останется, делов-то…
Просто, ну, а как мне ещё было поступить, находясь в доме, куда дядя нас не хотел лишний раз отпускать? В леса Ожога, полного тварей и опасной магии — отпускал, а в дом бургомистра — нет. Почему?
Самый напрашивающийся ответ — тут было куда опаснее, чем в обществе гейстов. И, возможно, дело тут не только и не столько в том, что высшее общество — это всегда то ещё логово гейстов…
То же видение-сон… Нет, не самый последний и непонятный, а тот, что по дороге от вокзала до усадьбы.
Народ восстаёт, причём не просто, чтобы пограбить или ещё что-то в этом духе, и потому от более-менее решительного налёта разбегается… Нет, там штурмовали с яростью и ненавистью, устилая собственными телами все подходы к поместью — только бы дотянуться до проклятых магиков и выпотрошить их. В видении мне казалось, что это где-то через десять-пятнадцать лет вроде как происходит… Был барин старый, а стал барин новый — изверг первостатейный. Старый — это, получается, нынешний? Было бы ему где-то под восемьдесят… Ну да, так себе возраст для бургомистра невысокого ранга… Тогда кто? Присланный или кто-то из детей? Скорее всего, из детей…
Но малефики обычно на ровном месте не появляются, особенно среди магов. Клан — это такое дело, что все друг у друга на виду, всё про всех знают. И если не всё, то уж всяко многое. Знает ли нынешний бургомистр, что его преемник — либо потрошитель, либо связался с Той Стороной? Или не просто знает, а и сам замешан?
Свет и огонь, мало нам было террористов, теперь ещё и это! Ну, ни хрена себе сходили в город за патронами…
Так. Пора бы будить этих засонь. Спасибо этому дому, но мы, пожалуй, пойдёт к другому, а конкретнее — к нашему. Что-то не хочется мне тут оставаться хоть сколько-нибудь дольше необходимого…
— Jäger, aufstehen! — рявкнул я на саксонском.
Сестёр моментально подбросило на кровати, но они слепились в кучу-малу, запутались в одеяле, устроили возню, и в итоге Хильда скатилась на пол.
— И биться сердце перестало! Конрад, твою мать!.. — прорычала блондинка, вставая на четвереньки.
— Долго спите — пора вставать, — невозмутимо произнёс я, а затем добавил. — И прекрати валяться уже там, а то мне в вырезе ночнушки твои сиськи прекрааасно видно.
— А ты не смотри! — огрызнулась порозовевшая кузина, отворачиваясь от меня. — Можно подумать, чего нового там увидел.
Вилли, при борьбе оказавшаяся укрытой с головой, зашебуршилась под одеялом. На свет божий вылезла рука с наставительно поднятым пальцем:
— Всегда говорила, что браки между кузенами — это обалденная тема! — прозвучал глухой голос Мины. — Только представьте, сколько мы на приданном старшей сестрицы сэкононим, а? Всё в дом, всё в семью! Копеечка к копеечке.
— Вылазь из-под одеяла, счетоводка мелкая, и обе марш умываться.
Одеяло зашевелилось.
— А можно героям, ну хотя бы после таких вот героических геройств, поспать ещё чуть-чуть? Сааамую малость… Всё равно мы в доме у бургомистра, в курятник за яйцами идти не надо, завтрак готовить не надо…
— Вот-вот, — Хильда встала на ноги, поправляя ночнушку, которая ей была несколько маловата. Преимущественно в области груди. — Можно нам хоть иногда почувствовать себя барынями? А то ведь пашем, как крестьянки какие-нибудь…
— Меньше разговоров, барыни-крестьянки.
— Лааадно уж… А ну, мелочь, поди сюда. Я тебе покажу браки между кузенами!..
Хильда добыла из-под одеяла протестующе пишащую Вильгельмину и поволокла её в туалетную комнату.
А я тем временем взял «Ле Ма», откинул дверцу барабана и покрутил его, проверяя наличие патронов… «Смит-Вессон» центрального боя и калибра 3,5 линии. Не самый распространённый патрон и достаточно новый — мощный и убойный… Хорошая штука должна быть.
Немного повозился, соображая, как получить доступ ко второму дробовому стволу, но затем нашёл ещё одну запирающую дверцу. Внутри обнаружился совершенно обычный дробовой патрон 20-го калибра в металлической гильзе. Вытащил его, покрутил в руке…
Взгляд упал на лежащий на столике серебряный рубль, который вчера выпал у меня из кармана плаща, когда я раздевался. Дотянулся до монеты, подбросил её в руке…
Магией нагрел залитый парафином картонный кружок-затычку, вытянул его всё теми же чарами, опрокинул патрон — внутри оказалась мелковатая дробь. «Тройка» — на зайца охотиться разве что. Зарядили то, что под рукой было? Может быть, может быть…
Чёрные вестники белой весны,
Чёрные твари, алые сны.
Я иду по следам сквозь ночь
Я бегу в темноте от себя прочь
Наложил на монету схему разрушения, с некоторым усилием активировал её — серебро же всё-таки, с магией у него свои собственные отношения… Короткий звон, и у меня в ладони лежит пригоршня серебряных обрезков. Довольно крупная картечь получилась по сути — «нулёвка» где-то.
У порога стояли твари,
У порога стояли твари,
У порога стояли твари.
Мы стреляли — они умирали.
Высыпал дробь на столик, взамен засыпал в патрон серебряную эрзац-картечь. Таким, конечно, лучше не злоупотреблять, чтобы ствол раньше срока не убивать, но тут такое дело…
Утрамбовал, запихнул картонный кружок обратно, утрамбовал и магией размягчил парафин…
У порога стояли твари,
У порога стояли твари,
У порога стояли твари.
Мы стреляли — они умирали…
— Ну и кто нам совсем недавно выговаривал, чтобы мы не пугали почтенное обчество своими кровожадными разговорами? — хмыкнула Хильда, возвращаясь в спальню.
— Я, — ответил, вкладывая патрон в казённик и закрывая дверцу. — Но в кругу своих, отчего бы и не спеть старую егерскую песенку?
— Песенки он поёт… — хмыкнула блондинка, оглядываясь по сторонам. — Песенки он поёт…
В глазах сестры мелькнула паника.
— Пока ты тут песенки поёшь, у нас всю одёжу стырили! — рявкнула Хильда.
— И вовсе незачем так орать, — я демонстративно поковырял мизинцем в ухе. — И дрыхнуть надо меньше. Вчера перед сном горничные всю нашу одежду забрали почистить и подремонтировать.
— Ааа… — тут уже успокоилась блондинка. Но спустя мгновение снова забеспокоилась. — А когда вернут? Как узнать?
— А вот как перестанут перед дверью топтаться, так и узнаем, — нарочито громко произнёс я, откладывая револьвер в сторону. — Да входите уже!..
Дверь аккуратно приоткрылась и внутрь нерешительно заглянула молоденькая девушка в форме горничной.
— Ваше благородие…
— Утро доброе, — поздоровался я. — Одёжка наша где?
— Так это… Сушится же, барин… Она ж у вас вся в грязи да в крови была…
— А нам вот так вот — полуголыми ходить, что ли? — проворчала Хильда, дёргая ночнушку.
— А мне нормально, — заявила Вилли, крутанувшись вокруг своей оси. — Свежо!
— Его Сиятельство распорядился сменную одежду вам подготовить, — пискнула служанка. — И… и очень просил к завтраку спуститься.
— Тащи, — махнула рукой блондинка, заваливаясь на кровать.
Служанка обернулась довольно быстро, вернувшись в сопровождении ещё двух горничных и притащив кучу одежды. Мне немедленно вручили порцию и вытолкали взашей в соседнюю комнату, пока девушек начали переодевать.
Ну и ладно, мы не гордые…
Жилетка и рубаха с накрахмаленным воротником оказались, в общем-то впору, хотя и несколько узковаты в плечах. Ну, или это не они были слишком узкие, я был немного шире… Не суть важно, короче. С простыми чёрными брюками тоже проблем не возникло, как и с парой туфель…
Хотя в целом чувствовал я в этой одежде себя на редкость непривычно и неудобно. Так и тянуло поморщиться, что в таком виде особо не побегать и не повоевать, а в лесу так особенно…
Ну да ладно. Переживу как-нибудь некоторое неудобство.
Поправил нацепленный ремень с кобурой и револьвером, вышел из комнаты, и подпёр собой стену, ожидая, пока кузины закончат наряжаться…
Вот только время тянулось как-то подозрительно долго.
И горничные подозрительно много начали бегать туда-сюда с новыми тюками одежды… Девчонки там часом не спутали усадьбу бургомистра с модельным домом, а?
Когда горничные с платьями в руках пробежали мимо меня в пятый (!) раз я не выдержал, плюнул (мысленно, конечно) и пошёл дать пинка этим копушам. Ну, фигурально выражаясь.
Сёстры при моём появлении визжать не стали, ибо были вполне себе одеты. Правда светло-голубое платье на Вилли волочилось по земле, потому как младшая кузина была очень уж миниатюрной. Хильда же в это время издавала звуки раненого тура, пока сразу две горничных пытались затянуть ей корсет.
Корсет отчаянно сопротивлялся.
— Вы ещё долго? — невозмутимым тоном поинтересовался я.
— А мне все платья длинные! — жизнерадостно оповестила меня Вилли. — А Хильда ни в одно не влазит, вот!
— А я всегда говорил, что надо меньше пышек за ужином лопать…
— Да пошли вы… — пропыхтела блондинка. — В пень! Не семья… а змеиное… царство! Аргх! Да ё-моё, полегче же, ну!..
— А ты в этом змеином царстве-государстве — предводитель. Королевская кобра! — хмыкнул я. — Ладно. Шутки в сторону. Вы ещё долго? А то мы так с голоду помрём, пока вас тут таких красивых упакуют и ленточкой перевяжут…
— Боюсь, ваше благородие, это займёт куда больше времени, чем можно было предположить, — произнесла строго вида дама лет сорока в наряде горничной. Наверняка — старшая. — У юных леди… нестандартные фигуры.
— Мне четырнадцать, — сообщила Мина. — Я ещё расту.
— И Хильда тоже, разве что не так равномерно… — вздохнул я. — А другой одежды у вас нет?
— Леди Юлия ещё слишком мала, так что мы попытались воспользоваться старым гардеробом её матушки — леди Анны…
То-то я смотрю фасоны платьев больно старомодные… Уж на что я в моде плохо соображаю, но и то знаю, что такое носили минимум лет тридцать назад. Старьё несусветное, в общем. Неудивительно, что хозяйским гардеробом так щедро распоряжаются — один хрен он уже никому не нужен…
И оно ещё и на кузин не налезает толком! Вот же холера…
— Мундиры у вас есть в запасе? — вздохнул я. — Обычные, армейские. Принесите два… нет, три комплекта. Два женских, один мужской.
