Обыск на крыльце и в непосредственной близости не позволил найти запасной ключ. Чип проверил под ковриком, под большим камнем рядом с крыльцом и вдоль подоконников. Вайолет не попыталась помочь ему в поиске, вместо этого она предпочла прислониться к машине и смотреть на него с ошеломленной улыбкой.

- Ну, думаю, это не твой дом?

Чип опустился на колени в траве под окном, слева от крыльца, и осторожно похлопал по земле, продолжая поиски даже после того, как начал чувствовать себя дураком. Теоретический спрятанный запасной ключ, вероятно, не существует. А если и так, то он не был спрятан в каком-нибудь очевидном месте. И при этом он не скрывался в высокой траве после падения с подоконника.

Он с ворчанием поднялся на ноги и посмотрел на нее.

- Ну, и каков твой первый ключ к разгадке?

Она закатила глаза и проигнорировала вопрос.

- Так зачем ты привез меня сюда, если это не твой дом?

Прежде чем ответить, чип еще раз внимательно оглядел фасад дома. На окнах висели занавески, а внутри не горел свет. Вывеска “Cдается” во дворе явно указывала на то, что в данный момент здесь никто не живет. Он знал, что подруга Лайзы, стриптизерша, была своего рода скрягой, когда дело касалось содержания дома, а это означало, что у нее было мало шансов установить активную сигнализацию. Было также крайне маловероятно, что кто-то из потенциальных арендаторов появится, чтобы проверить место в этот час. Взгляд вверх по длинной подъездной дорожке и вниз по узкой подъездной дороге усилил их полную изоляцию.

Он посмотрел на Вайолет.

- Можно его взломать.

Она покачала головой и издала издевательский неодобрительный звук, но затем она начала улыбаться.

- О, Боже, взлом и проникновение. Должно быть, ты действительно хочешь меня.

Чип не знал, что на это ответить, в основном потому, что ответ был очевиден, поэтому он ничего не сказал. Он пристально смотрел на Вайолет, и воображение рисовало ему необычайно неотразимый образ ее обнаженной фигуры, прислонившейся к "Понтиаку", ее стройное и безупречное тело купалось в лунном свете. Ее улыбка приобрела хитрое выражение, и у него снова сложилось впечатление, что она знает каждую его мысль, но он больше не заботился об этом. Он не мог понять ее вообще. Она не была напугана. Она смеялась, когда ей следовало плакать, кричать или умолять отпустить. Он больше не сдерживал ее и никоим образом не угрожал ей, но она не собиралась бежать. Практически каждый аспект ее поведения был необъяснимым, но он больше не заботился об этом. Весь этот вечер был ничем иным, как одним длинным, изнурительным падением в бесконечную “кроличью нору”, и к этому моменту он оцепенел от странности. Он понятия не имел, как в конечном итоге разрешить ситуацию с Вайолет, и не знал, сколько пройдет времени, прежде чем он снова увидит Лизу. Он находился в ситуации, которая безнадежно выходила из-под контроля, которая вызывала у него массу беспокойства и горя, но сейчас все, что он чувствовал, было странным спокойствием.

Он подошел к Вайолет, и что-то в выражении его лица заставило ее улыбку слегка измениться, отражая скорее похоть, чем смущение. Она раскрыла объятия и без колебаний заключила его в них. Она взвизгнула, когда он прижал ее задницу о машину и начал жадно целовать ее. Он был поглощен потребностью в ней, что шокировало его, учитывая, что последний раз он занимался сексом всего пару часов назад. Было что-то такое в том, как распутно смотрела на него Вайолет, что воспламенило его возбуждение, как ничто другое за последнее время. Это напомнило ему об электричестве, которое он часто чувствовал в первые дни с Лизой - и иногда все еще чувствовал - но даже это бледнело по сравнению с тем, что он испытывал сейчас.

Она достала пистолет из кармана его куртки и приставила ствол к подбородку.

- Бум!

Она засмеялась.

Чип выхватил у нее пистолет и положил на капот “Понтиака”. Он стряхнул куртку и позволил ей упасть на землю, почти не думая о конверте с деньгами в одном из его внутренних карманов. Единственной вещью в его мире сейчас была эта опьяняющая девушка. Она была воплощением секса, олицетворением похоти. Она пробуждала в нем странные чувства, мощные чувства, которые были частью похоти, частью безымянной тоски. Он сунул пальцы в резинку ее розовых хлопковых шорт и встал перед ней на колени, чтобы стянуть их с ее стройных ног. На ней не было трусиков. Он скользнул руками по задней части ее ног и посмотрел на нее.

- Ты хотела, чтобы я встал на колени, верно?

Вайолет кивнула.

- Верно, - oна положила ладонь ему на затылок и прижала его к своему лону. - Оставайся там, пока я не скажу, что уже все.

Он принялся за нее, и вскоре она уже стонала и извивалась, прижавшись к крылу "Понтиака". Вскоре стоны сменились прерывистым дыханием и оргазмическими воплями, которые эхом отдавались на поляне вокруг дома. Через некоторое время она разрешила ему подняться. Когда он это сделал, то схватил ее за тонкую талию и развернул, наклонив над капотом машины, как она и предлагала некоторое время назад. Она закричала и вцепилась в капот "Понтиака", призывая его трахнуть ее еще сильнее, приказ, которому он изо всех сил старался подчиниться. Прежде чем это было сделано, он сам вскрикнул несколько раз. Все сознательные мысли были стерты в эти последние мгновения их яростного слияния. Он кончил внутри нее, даже не подумав вынуть свой член, и это событие вызвало ее самый громкий крик в ночи. Где-то там, в ночи, в ответ завыл зверь. Чип, тяжело дыша, упал на Вайолет, прижав ее к капоту "Понтиака".

Так они простояли минуты три-четыре, тяжело дыша и не произнося ни слова. Хотя его семя было израсходовано, он оставался твердым внутри нее все это время. Раз или два она прижималась к нему и тихонько всхлипывала. Наконец она тихо вздохнула и толкнула его локтем в бок.

Слезая с нее, Чип натянул джинсы и не мог не заметить, что его ноги будто резиновые. Он чувствовал себя, как будто пробежал чертов марафон. Секс с Лизой часто вызывал у него такое же возбуждение. Она была потрясающей во всех отношениях, лучшей в его жизни... до сих пор. Эта мысль заставила его нахмуриться. Он знал, что должен чувствовать себя еще более виноватым. Это был первый раз за два года его жизни с Лизой, когда он ей изменил. Он нахмурился сильнее, задаваясь вопросом, означало ли это, что его чувства к Лизе действительно безвозвратно изменились.

Вайолет, наконец, слезла с машины и нагнулась, чтобы подтянуть шорты. Когда она повернулась лицом к Чипу, она улыбалась такой похотливой, слегка ухмыляющейся улыбкой, которая, как он начинал подозревать, была ее обычным выражением лица, когда она имела дело с мужчинами. Она оглядела его с ног до головы.

- Знаешь, для хладнокровного убийцы, ты не так уж и плох.

- Если бы я был хладнокровным убийцей, ты бы уже умерла.

Она засмеялась.

- Как скажешь, убийца.

Чип высунулся из открытого пассажирского окна "Понтиака" и выудил из сумочки Лайзы почти пустую пачку сигарет "Doral" и коробок спичек. В пачке оставалось всего две сигареты, которые, по его мнению, должны были иметь какое-то сверхъестественное космическое значение. Это каким-то образом символизировало ту странную связь, которую они с Вайолет создавали. Вселенная тонко говорила с ним, говоря, что так и должно быть, что это начало чего-то удивительного и уникального. Это показалось ему каким-то полусырым “озарением”, которое он иногда испытывал, когда был под кайфом, но все равно это казалось правильным.

Он вырвал спичку из спичечного коробка и провел ею по серной полосе, зажигая ее. Прикурив, он передал последнюю сигарету и спички Вайолет. Она закурила, и они стояли там почти в полной тишине в течение нескольких минут. Чип докурил сигарету до фильтра и уставился на частично затененную Луну, сидящую за завесой тонких темных облаков.

Вайолет, наконец, нарушила тишину.

- Можно положить сигарету на твою руку?

Он отшвырнул окурок и посмотрел на нее.

- Если это то, чего ты хочешь.

Она взяла его за руку и вытянула ее, повернув так, чтобы обнажилась мясистая нижняя сторона предплечья. Чип съежился, понимая, что несколько мгновений ему будет очень больно. Он не знал, почему позволил ей сделать это, просто знал, что это казалось правильным тем же самым странным космическим способом.

Она мило улыбнулась ему.

А затем воткнул зажженный кончик сигареты в его ранее не поврежденную плоть. Боль оказалась сильнее, чем ожидал Чип, и он вскрикнул, когда тошнотворно сладкий запах паленой плоти защекотал его ноздри. Вайолет притянула его к себе и крепко вцепилась в его руку, шепча слова утешения, пока он хныкал от горя. Он вдруг понял, что в мире нет боли хуже, чем боль от ожога.

Через некоторое время боль начала немного ослабевать, и он набрался смелости, чтобы посмотреть, что она сделала с его рукой. Это был просто небольшой ожог, но он был уродливым, с ярко-розовым пузырем, сморщенным по краям. Его нужно было почистить и обработать антисептиком, но сейчас он мог только смотреть на него с болезненным восхищением. Его ошеломило, что по собственной воле он позволил кому-то сделать это с собой. Hе было даже слабого намека на принуждение, простая просьба, которую он удовлетворил без колебаний.

Вайолет провела кончиком указательного пальца по кругу вокруг ожога, стараясь не касаться сморщенного края раны.

- Ну, вот, - сказала она, загадочно улыбаясь. - Здесь.

Чип нахмурился.

- Здесь... что?

Она нарисовала еще один невидимый круг на его плоти указательным пальцем.

- Он cкрывает печать.

- Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.

Вайолет улыбнулась.

- Я связала твою душу со своей. С этого момента и до конца времен ты принадлежишь мне, а я - тебе. Несмотря ни на что.

- Ты опять меня подъёбуешь?

Она пожала плечами.

- Может быть.

А потом она засмеялась.

Чип подумал: Это очень, очень странная девушка. Возможно, я совсем рехнулся.

Она прижалась к нему, и они некоторое время стояли вместе, глядя на звезды и размышляя каждый о своем.

Затем Чип сказал:

- Мы, наверно, должны уехать отсюда.

- Да уж.