Брассерия «Бальзар» занимала первый этаж в доме на рю де Эколь. Очаровательное бистро, открытое и гостеприимное, со столиками вдоль зеркальных стен и посередине зала в форме буквы «Т». В этом заведении галерки были не предусмотрены.

Меня приветствовала пара метрдотелей: один в смокинге, другой – в деловом костюме. Я назвал имя Яноша Сабора, и тот, что в смокинге, повел меня в конец общего стола. Там, на углу, сидел профессор, зарывшись носом в книгу, у его локтя стоял бокал красного. Мы без особого энтузиазма обменялись любезностями.

– Коллегам необязательно быть друзьями, Джонни, – сказал Янош, подзывая официанта.

Прибыла бутылка домашнего бордо. Я заказал селедку для начала и steak au poivre. Впервые за долгие часы расслабился. Еда оказалась идеальной – ее подавали на больших овальных подносах и перекладывали на наши тарелки с отработанной формальностью.

– Mon bistro habituel, – сказал Сабор.

То, что он сказал, что «Бальзар» – его обычное заведение, дорогого стоило. «Тур д’Аржан» может найти каждый. А идеальное бистро – более неуловимая добыча.

– Ужинаю здесь почти каждый вечер. Я преподаю практически по соседству. L’Academie de Paris. Известная в простонародье как Сорбонна.

Мы приступили к делу. Янош погонял меня по латинским цифрам. Я ответил все – в случайном порядке, без запинок и ошибок. Собор Тридцати голосовал по своим вопросам – будь то убийство определенного мирового лидера или разжигание других беспорядков, которые поспособствуют их дьявольским планам, – поэтому на предыдущем уроке Янош учил меня словам для трех возможных ответов: «одобряю» – approbare; «не одобряю» – improbare; или «воздерживаюсь» – abstinere. Я показал, что и с этим у меня полный порядок. Янош казался очень довольным собой.

– Итак, – сказал я. – Тринадцатый пропустил последние два съезда Собора. Как думаешь, об этом спросят?

– Очень вероятно. Почему он отсутствовал?

– У него убили дочку.

– Это правда?

– Да.

– Тогда ты должен сказать правду. Так тебе не придется ничего запоминать. Кроме латыни, naturellement.

– И как сказать «у меня убили дочку»?

– Filia mea trucidatus.

Я записал. Янош натаскал с произношением. Заставлял повторять фразу снова и снова, пока правильная артикуляция не стала моей второй натурой.

– По всей вероятности, Собор начнет расспрашивать об убийстве, – предупредил он. Предложил несколько возможных вопросов на латыни. Я записал их в транскрипции.

– У меня есть идеальный ответ на все, – сказал Янош. – Mihi vindicta ego retribuam. Это из Послания к Римлянам. «Мне отмщение, аз воздам».

Я запомнил с первого раза.

– Откуда ты знаешь, что в этот раз не появится настоящий Тринадцатый? – спросил он.

– Я же говорил. Номер тринадцать мертв.

– Ты его убил?

– Какая разница?

– В сущности, никакой. Однако если ты убивал, чтобы добыть монету, то мой прогноз твоего успеха в этом предприятии станет значительно благополучнее. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Урок грамматики закончился, и Янош перевел речь на швейцарскую гвардию – Pontificia Cohors Helvetica, легендарных наемников, оберегающих Папу.

– Двое будут охранять ворота Святой Анны, когда ты прибудешь, – сказал он. – Казармы гвардии – в здании сразу слева от ворот. Не обманывайся из-за их клоунской формы времен ренессанса – этих красных, желтых и синих полосок. Это высокопрофессиональные солдаты. Хотя их алебарды – церемониальные, они не бутафорские. Гвардеец может распотрошить тебя, не успеешь моргнуть и глазом.

– Что такое алебарда? – Перед Сабором выделываться не получится.

– Древнее оружие, любимое швейцарцами. Нечто вроде копья с топором у вершины.

Пока мы ели, Янош все говорил и говорил о швейцарской страже, распространялся о том, что называл «секулярной деревней» в пределах ватиканских стен, в которой имелись аптека, апартаменты для граждан, огромный продуктовый магазин под названием «Аннона», почта, редакция газеты и типография – целое миниатюрное сообщество прямо напротив башни Николая V.

– Возможно, тебе это неизвестно, Джонни. В башне Николая V, куда ты отправишься на встречу, находится штаб-квартира IOR – Instituto per le Opere di Religione, Института религиозных дел, также известного как Банк Ватикана. Эта злодейская организация была учреждена в 1942 году Папой-сатанистом Пием XII, который стал банкиром Гитлера. Весьма уместно для Собора Тридцати делить помещение со святым банком, не так ли? Иисус Христос изгнал торговцев из храма. Католическая церковь пригласила их обратно. – Сабор печально покачал головой. – Что ж, да, Ватикан – средневековый лабиринт тупиковых переулков и крошечных улиц.

– А если все пойдет очень плохо и мне придется убираться пешком? – спросил я. – Обратно через ворота Святой Анны мне не пройти. Особенно с этими швейцарскими алебардщиками. Если забегу в ту деревушку, сто процентов заблужусь. Куда деваться?

Янош достал из чемодана на полу блокнот и быстро набросал карту.

– Единственный путь – здесь, – сказал он, показывая шариковой ручкой. – От башни. – Он поставил крестик на кривоватом кружке, – налево, мимо редакции «Оссерваторе Романо». – Очередной крестик, – на этот угол. Отсюда беги направо. – Он провел на линованной бумаге длинную стрелочку, – до конца музеев на север. – Третий крестик. – Дальше налево, и ты окажешься у входа для туристов, здесь. – Сабор ткнул ручкой. – Проблема, Джонни, в том, что ты будешь убегать не от одной только швейцарской гвардии. Есть и папские жандармы. Ударные отряды. Эти люди вооружены карабинами и автоматическими пистолетами. Как и швейцарцы под своей цветастой формой.

– Похоже, ты свое дело знаешь. Не волнуйся, я могу о себе позаботиться, профессор, – сказал я, вырывая страничку с картой из его блокнота. Я не просто отмахивался от угрозы. В конце концов, у меня будет и свой арсенал. – Спасибо за разведданные.

– Мы оба прошли войну, Джонни. Смерть у нас в крови. Делай все, чтобы преуспеть. Известно только одно.

– Что?

– Если хоть раз ошибешься – ты мертвец.