Следующие несколько дней я провел в офисе. Ирин, натерпевшись страха в ночь посещения «Ангелофф бара», впервые за все время нашей совместной работы попросил выходной. Как выяснилось, убедившись в том, что я все еще жив, Илья бросился помогать Ясмин.

Вампирша была плоха. За долгие годы вечной жизни она совершенно позабыла, каково это, умирать. Смерть, атаковавшая нас, не планировала лишать нас жизни, но показала, что может это сделать, а также что обязательно сделает, если мы продолжим преследование. Ощущение неминуемой гибели захлестнуло Ясмин, взбудоражило давно забытые воспоминания и ощущения, от которых она до сих пор не могла оправиться.

Никакого специального ухода ей не требовалось, но Илье все же пришлось отвезти ее в логово, чтобы она успела укрыться от солнца. Новенькая «Tesla» ехала быстрее, чем шел рассвет, в результате чего Ясмин физически была в безопасности, но переживала душевные муки.

Я дал всем отгулы, понимая, что мне самому нужно отдохнуть, подумать и проанализировать всю информацию, полученную нами за последнее время. Из Ада сбежала Смерть. Теперь я точно знал, как она выглядит и с кем водит знакомства. Действие волшебного коктейля из бара Лилит давно прошло, но нужный мне результат был достигнут: я увидел то, чего так сильно хотел.

Смерть была потрясающей красавицей и пугающей уродиной. Она могла стать ходячим трупом или любым животным, которое ассоциируется у людей со сверхъестественным. Знать облик Смерти – это хорошо, но мало чем помогало расследованию. Она могла быть где угодно, в любом теле.

Алекс Авдеев, буквально носивший Смерть на руках, все еще был моей основной зацепкой. Найдем его, найдем и Смерть, но в этот раз встреча не должна быть случайной. Мне требовалось готовиться к ней и идти во всеоружии, так как умереть, занимаясь адвокатской работой, в этот раз было даже слишком просто. Никаких посредников, сомнений и колебаний: Смерть сама могла лишить нас жизни в любой момент.

Поиски Авдеева не заняли много времени, ведь Лилит рассказала мне все про его профессию. Мой объект, действительно, работал в большой корпорации, занимающейся научными исследованиями в интересах американского заказчика. В сети нашлась диссертация Авдеева на тему выявления и сохранения ключевых свойств растений, как полезных, так и разрушительных. Однажды наш Алекс давал интервью какому-то телеканалу, а также дважды комментировал планы Российской Академии Наук для газет и сетевых порталов.

Алиса могла бы найти в сотню раз больше информации, но она не отвечала на телефонные звонки. Потеряв терпение, я связался с ее начальством только чтобы узнать о том, что системного администратора в ночь моего визита постигло несчастье. Алису нашли в серверной, с переломанными руками и языком, растерзанным и вывернутым так, что она не могла говорить. Если бы в мире хоть кто-то умирал, моя подруга скончалась бы, но без Смерти она просто впала в кому.

Меня мучила совесть, ведь я точно знал, что Алиса пострадала из-за меня. В здание, в котором мы работали, пробрались те страшные мужчины, не говорящие ни слова. Не поймав меня, они, скорее всего, выместили злость на Алисе, пытаясь, возможно, выпытать у нее что-то о моих планах. Алиса ничего не рассказала, но и данные по Авдееву ей прислать не удалось. Все, что она успела сделать, – это отправить несколько картинок, создав для нас настоящий шифр.

Мне нужен был план. Это казалось безумным, но для того, чтобы отыскать Смерть, при этом не попавшись ей в лапы, требовалась защита. В мире, где никто не умирал, мне нужно было что-то, что спасет меня от гибели в случае, если я встречу эту прекрасную и опасную незнакомку снова.

Встретиться нам нужно было без лишних свидетелей. Ясмин, бессмертное существо, чуть было не канула в Лету. У Ирина, если бы Смерть захотела забрать его, не было бы и шанса. Я не мог подвергать их такой опасности. Работу нужно было завершить самому. Но как это сделать? Чем оградить себя от нее?

И тут я понял, что у меня нет никаких вариантов. Конечно, можно было бы скачать из интернета заклинание от гибели, обвешаться амулетами, но ничто не поможет, если твое время пришло. Как учат нас сказки и легенды, Смерти не избежать. Ее можно лишь отсрочить или обмануть. «Добиваться отсрочки? Затягивать дело? Юлить и выдумывать? Да у меня же «отлично» по всем этим дисциплинам, только их и преподают на юрфаке…» – мысленно усмехнулся я.

Предстояло встретиться с Алексом Авдеевым один на один. Возможно, Смерть не следует за ним по пятам. А если и так, что она мне сделает, если сейчас не мое время? Смерть может быть всесильной, отнимать жизнь вечную и щелчком пальцев прекращать жизнь обычную, но есть законы жанра. Нельзя умереть раньше своего срока. Об этом заботится Бог. Мне ничего не было известно об отношениях Бога и Смерти, но никто еще не отменял его привычку на правах хозяина устанавливать правила. Оставалось лишь верить, что мне еще рано умирать, а, значит, со мной ничего не должно случиться.

Я тихо собрал вещи, не оставив Ирину даже записки. В случае чего, он поймет, что произошло, и ответственно подойдет к работе в этом офисе или, что намного лучше, сменит эту по истине чертову профессию на что-то лучшее. Закрыв за собой дверь и закутавшись в плащ, я направился вон из здания, на ходу вызывая такси.

Серый «Volkswagen Polo» лениво свернул с МКАД на Торговую улицу, открывая передо мной Резиденцию Сколково. Вскоре машина затормозила. Дальше парковки ехать было запрещено, так как начиналась «зеленая зона» без частного колесного транспорта.

Мир Сколково, как елочная игрушка, сиял яркой оберткой, но был пустым внутри. Утопая в темени осенней Москвы, район пытался осветить себя лампами, однако выглядел одиноким и оторванным от остальной России и даже от столицы. Там не было таких необычных зданий. Они не могли гордиться такими передовыми технологиями. Сколково ослепляло неискушенного визитера так, что у того не хватало времени разбираться, сколько все это стоит и что из этого по-настоящему работает.

Лаборатория, при которой состоял Авдеев, однако, была активна. В ней на государственные и частные деньги проводились исследования, включая выполнение заказов для иностранцев. Сложно сказать, как и на каких основаниях заграничные компании получали право проводить исследования в местном научном центре: возможно, не такие уж они были заграничные. В любом случае, мой путь лежал именно к ним. Авдеев вел свои исследования на доллары. На них же была арендована и лаборатория.

Большое здание, щеголявшее причудливым архитектурным дизайном, светилось изнутри. Оно только казалось теплым и приветливым. Я подозревал, что внутри лаборатории Сколково мало чем отличались от зданий советских научных институтов: такие же безликие и унылые.

Мне повезло, и на подходах к зданию никого не было. Оставив позади парковку, я направился к центральному входу, но вовремя остановился. Это было глупо, никто не пустит меня внутрь даже с адвокатским удостоверением. Я знал все об исследовательском центре, в том числе имя его руководителя, но мне не был назначен прием. Оставалось надеяться, что режим охраны в Сколково тоже был скорее показным, чем строгим и действенным.

Обойдя здание по периметру, мне удалось разглядеть несколько красных огоньков, мерцающих в сумерках. Работники лаборатории вышли покурить. Я тихо подошел ближе, благо, ботинки, подаренные силами Зла, совсем не скрипели. Двое лаборантов, прислонившись к стене, раскуривали уже третью сигарету. Их белые халаты были небрежно брошены на импровизированный крюк. «Курилка» работала не первый день, так как успела обзавестись не только держателем для спецодежды, но и несколькими банками для окурков, небольшой скамейкой и бетонной плитой, на которую можно было поставить ногу. Сегодня плита служила столом для двух стаканчиков и бутылки водки.

– Странно все это, конечно… – донесся до меня мужской голос, сопровождаемый кашлем. – Все анализы и тесты бесполезны, ни одного летального исхода.

– Радоваться надо, – ответил ему собеседник.

– Нечему радоваться, в отчетах ничего написать нельзя, а деньги дают именно за отчеты, – отозвался обладатель грубого кашля.

– Ты бы халат что ли надел, – посоветовал ему невидимый напарник.

– Нельзя, пахнуть будет, я жене обещал, что брошу курить, – новый приступ кашля прервал разговор.

Я тихо протянул руку и, не высовываясь, неслышно утащил белый халат. Никто из пьянствующих курильщиков ничего не заметил: один помогал второму снова начать нормально дышать. Я не видел их лиц, но был уверен, что только отсутствие Смерти удерживало кого-то из них от того, чтобы прямо тут упасть замертво, «сгорев» на работе от курения, алкоголя, холода и ненормированных смен.

«Что ж, если у меня ничего не выйдет, то любитель покурить будет жить вечно, до скончания веков отдавать тысячи рублей в месяц на сигареты, обогащая табачные корпорации и поражая жену, которой обещал бросить, желтеющими зубами…» – отметил я про себя, даже не думая, что судить людей нехорошо. Я никого не судил, я просто констатировал факт.

Принцип «не судите, да не судимы будете» в современном мире начинал напоминать устаревшую, никому не понятную поговорку. Все в современном обществе было настолько прозрачно и понятно, что осуждать кого-либо попросту не приходилось. Ты просто сталкиваешься с очевидными вещами. Вот этот человек, рассказывающий о том, как хорошо в России, из-за границы – лицемер. Тот господин, с пеной у рта порицающий гомосексуалов, но при этом живущий со своими мальчиками – ассистентами по работе – лжец. Есть еще женщина, требующая запретить молодым девочкам учиться после двенадцати лет, потому что пора готовиться к замужеству. Она сумасшедшая. Никто никого не судит, просто человечество уже дошло до той стадии разумности, чтобы быть в состоянии сделать несколько простых выводов. И если вам говорят, что вы идиот, в современном обществе это не осуждение, а всего лишь признание того, что, скорее всего, очевидно.

Я накинул халат и, опустив голову, тихо прошел мимо двух лаборантов в проход за их спинами. Служебный коридор и спецодежда должны были помочь мне пройти на территорию лаборатории без особых препятствий. Здание было огромным, вряд ли охранники знали всех работников в лицо.

Небольшое табло со вставленными в него распечатками надписей не давало никаких сведений о том, в каком помещении работают конкретные исследователи. В интервью Авдеев появился в довольно современной лаборатории с просторными металлическими столами, микроскопами и холодильниками, набитыми пробирками. Времени заглядывать за каждую дверь и искать это помещение у меня не было.

– Эй, парень, потерялся? – окликнул меня охранник, приятного вида дедушка в униформе с эмблемой частного агентства. Нашивка была синей, с белыми крыльями, сложенными в форме буквы «А».

– Третий день работаю, простите, – принял я сокрушенный вид. – Тут просто лабиринт.

– Это точно, – добродушно кивнул дед, явно совершавший обход. – Заглянешь не туда, едва ноги унесешь. В некоторых лабораториях, говорят, крокодилов на стероидах разводят. Или черепах…

– Серьезно? – прищурился я. – И часто у вас тут странности творятся? Может, пора увольняться?

– Работа сейчас всем нужна, – неожиданно серьезно заявил охранник, торжественно поправив край униформы. – Что до странностей, ничего криминального. Хорошие люди работают, профессиональные. На днях, правда, один доктор из двадцать пятой лаборатории притащил бабу. Ну, доктора – они же тоже люди…

– Красивая? – как можно более беззаботно поинтересовался я, изо всех сил стараясь скрыть возбуждение.

– Очень, – признался дед. – Красивее моей старушки, хотя она тоже огонь, на роликах ездит из гостиной до кухни. А эта… королева! Идет, волосы рыжие, глаза сверкающие. Будто весь мир ей принадлежит. Ну, да ладно. Нечего языками чесать, да девок обсуждать, – опомнился охранник, уставившись на меня. – Тебе куда? Какой арендатор? Какой номер помещения? Пропуск давай, я его просканирую, и мы все узнаем…

– А я его позабыл, – засобирался я, точно зная, что мне нужна лаборатория под номером 25, где бы она ни была. – Все мозги прокурил, растяпа… Пойду. В свой сто сорок шестой кабинет. Мы там тоже странными делами занимаемся, знаете ли. Изучаем восприятие искусства через голубей. И иногда еще куриц.

– Минуточку, сто сорок шестой кабинет? – удивился дедушка. – Это же бухгалтерия.

– Вот я и говорю, иногда в исследовании участвуют курицы! – провозгласил я уже на бегу, пытаясь оказаться как можно дальше от охранника. На использование лифта времени не было, и я рванул по лестнице.

У меня было слишком мало времени. Скоро курильщики на улице заметят отсутствие халата. Дедушка на посту охраны в любой момент может решить, что я вел себя слишком странно, и сделать несколько звонков. Мне нужно было срочно найти лабораторию под номером 25, а в ней Алекса Авдеева.

«А дальше что? – думал я, лихорадочно пытаясь понять нумерацию помещений на втором этаже. – А дальше я не знаю…»

Лаборатория находилась в дальнем конце коридора, на большой стеклянной двери висел номер 25. Спрятаться за ней не было никакой возможности, зато я сразу увидел внутри Авдеева. Объект моего профессионального интереса был, к моему облегчению, один. В лаборатории не было больше никого – ни женщин, ни животных, ни птиц, ни монстров, способных оказаться самой Смертью.

– Где же она? – пробормотал я, но разбираться не было времени. Даже если бы Смерть была внутри, мне нужно было войти. Быстро пройдя по коридору вперед, я рванул дверь.

Авдеев резко обернулся, испугавшись шума. Судя по его виду, в этой лаборатории было принято вести себя тихо. В его руках было несколько колб, которые он тут же поставил на стол, отодвинув, чтобы они не разбились.

При свете ламп, в знакомой ему и спокойной обстановке, Авдеев выглядел лучше, чем рядом с «Ангелофф баром». Он оказался моложе, чем я думал, не сильно старше меня. Его коричневые волосы были аккуратно подстрижены, брюки – заботливо поглажены, а под халатом виднелся мягкий свитер серого цвета.

– Охрана! – закричал Авдеев, завидев меня. Бойцом он явно не был, несмотря на срыв, случившийся несколько дней назад, но я тоже не собирался драться.

– Они меня пропустили, Алексей, – почти не соврал я. – Не стоит волноваться, пожалуйста, нам просто нужно поговорить.

– Вас пропустили? – ахнул Авдеев. – Как же так?

– Я не причиню никакого вреда ни вам, ни вашей… знакомой… – заверил ученого я, понимая, что это звучит очень глупо. Что я вообще мог сделать Смерти? – Кстати, а где она?

– Не ваше дело! Оставьте ее в покое, – потребовал Алекс, сжимая кулаки.

– Хорошо, не проблема, – поднял руки я, призывая к спокойствию. – Я здесь, чтобы поговорить с вами.

– Как вы меня нашли? – продолжал откровенно нервничать Авдеев. Он оглядывался вокруг, очевидно, пытаясь придумать, как сбежать.

– У нас с вами одинаковые друзья, Алексей, – ответил я. В моем списке знакомств не было Смерти и пары кандидатов наук, но во многом наш с Авдеевым круг общения с недавнего времени снова начал совпадать. – Вы такой же смертный, как и я. Мы можем найти общий язык?

– О чем мне с вами говорить? – не понимал мужчина, нервно переставляя колбы на столе, но при этом не сводя с меня глаз.

– Вы знаете, что происходит в нашем мире, – с моей стороны это был не вопрос, а утверждение. – У меня нет никаких иллюзий по поводу вашей осведомленности в отношении того, что случилось несколько дней назад, кто был с вами тогда и что из себя представляет ваша спутница.

– Оставьте ее в покое! – резко и с агрессией, которая не была характерна для спокойных и флегматичных в быту ученых, почти прорычал Авдеев. – Она никуда с вами не пойдет, она достаточно была в этом плену! Я все знаю! Она все мне рассказала!

Я не нашелся, что ответить. Мне не было известно ничего о том, как жила Смерть в Подземном царстве до того, как решила его покинуть. Возможно, Ад и вправду плохо обращался с ней? Астарот говорил, что Смерть – одна из движущих сил Вселенной, имеющая с Раем такие же отличные связи, как и с Пеклом. И сбежала она не в Рай, иначе это давно стало бы известно, а именно в мир смертных.

– Послушайте… – убедившись, что на этаже все еще тихо, а охрана не бежит искать нарушителя, я резко отодвинул стул, стоявший рядом с небольшим письменным столом в лаборатории, и сел на него. Уходить отсюда на своих двоих я не планировал. – Признаюсь, я понятия не имею, что у нее там произошло с теми… и с другими… и вообще со всеми! – злость проснулась во мне в самый неподходящий момент. Во время общения с клиентами, свидетелями и экспертами злиться нельзя. – Но отсутствие Смерти на ее законном месте меняет баланс всего мира, вы что, не видите?

– Вижу, конечно. Это же потрясающе! – внезапно Алекс посмотрел на меня, как на дурака, не понимающего простейших вещей. – Я ведь этого и добивался. Все получилось даже лучше, чем я мог себе представить.

А потом Авдеев заговорил. Его было не остановить: слова лились из него потоком. Но его рассказ был связным. Ученый неоднократно продумывал его в своей голове, прокручивал и репетировал. Мне оставалось только сидеть, пытаясь не упустить информацию, но это было нелегко. Я не думал, что, побывав в Аду и узнав о существовании демонов, любящих музыку в стиле металл, я смогу еще хоть чему-то удивляться. Кто же знал, что история Алексея Авдеева будет настолько невероятной.

Алексея интересовала наука. Кто отстегивал на нее деньги, ему интересно не было, как неинтересно было, откуда появляется еда в холодильнике и чистые носки в шкафу. Всем этим Авдеева снабжала мать, – спокойная, работавшая на трех работах деловая женщина советской закалки. Ее целью было дать сыну все условия для того, чтобы он получил максимальное количество грантов, попал на правильные стажировки и мог позволить себе хорошие реактивы.

Для этого Марина Петровна, которую Авдеев, занимавшийся наукой, почти не замечал, судя по всему продала душу Дьяволу. Алекс понял это уже позднее, когда досконально и по-научному изучил все аспекты подобных сделок. Что не удалось понять самому, ему объяснила демонесса Лилит, а также другая нечисть, являвшаяся в Москву чаще, чем Михаил Афанасьевич Булгаков мог себе представить.

Закончив университет с красным дипломом, Авдеев как раз успел показать его матери, которая в день его выпуска мирно рассказала, что умирает. Алексей впервые за долгие годы очнулся, осознав, что ни наука, ни силы Зла, с которыми он проводил так много времени, так ни разу ничем ему и не помогли. Более того, помогать было поздно – Марина Петровна угасала на глазах.

Авдеев, рискуя головой, устроил скандал в «Ангелофф баре», требуя излечить мать, но там ему объяснили, что здесь не приемная Господа Бога, и подобные вопросы не в их компетенции. Молодой ученый, будучи рациональным человеком, объяснение принял, но сдаваться отказался.

Кто-то из демонов ниже рангом уговорил Лилит помочь устроить Авдеева в частную лабораторию на территории Сколково. Заказчиком исследований был некто, скорее всего связанный с самыми жаркими кругами Ада, – депутат или министр. Авдееву было все равно, ведь он пришел в лабораторию с очень заманчивым предложением. Алексей хотел победить смерть.

Марины Петровны не стало через месяц после начала его работы. Все ждали, что Авдеев остановится и поведет себя, как прочие гениальные умы научного сообщества в России – сопьется и женится на лаборантке, но Алекс попросту поселился на работе. Новейшее оборудование, мистическим образом не дававшее сбоев и функционирующее даже в отсутствие электричества, помогло Авдееву разобрать человеческую ДНК по крупицам, перемолоть каждую из них и выудить суть практически путем холодного отжима.

Словно парфюмер, выжимающий до последней капли масло цветка, Авдеев вытаскивал на свет формулы процессов старения, разложения и увядания. Он собирал их по частям в пробирках, подвергал реакциям и, кажется, заставил неведомые силы разрушения есть у себя с рук.

А потом ему начала являться она. Авдеев понятия не имел, что это Смерть, когда впервые увидел ее на распечатке лабораторного аппарата в виде сложного графика на семь листов. Не узнал ученый Смерть и когда закупорил ее в пробирку, в которой она пробыла в морозилке четыре дня.

Смерть не покидала Алексея, потому что он ее расшифровал. Он узнал о ней больше, чем знал кто-либо из смертных людей, и Смерть это восхитило. Часами она наблюдала, как он работает, склонившись над микроскопом, делая записи поперек листа, даже не смотря в тетрадь. Смерть даже посетила Рай, чтобы познакомиться с Мариной Петровной, – матерью такого интересного молодого человека.

Авдеев заметил Смерть тогда, когда она встала у него перед носом в голом виде. Алексей был не из тех мальчиков, которые интересовались девушками больше, чем учебой, так что это была первая голая женщина в его лаборатории. Алекс аккуратно отодвинул дорогое оборудование, сложил стопку тетрадей с записями, чтобы не перемешались, и только потом рухнул в обморок от умопомрачительной красоты.

Придя в себя, ученый понял с чем имеет дело. Смерть оказалась прекрасной. Ей было жаль, что пришлось забрать Марину Петровну, но она заверила Авдеева, что его мать получила пятизвездочное обслуживание. Затем Смерть извинилась за то, что прибрала кота Пушка, когда Алексею было пять, чем вызвала очередной обморок. Оказывается, Авдеев всю жизнь думал, что кот просто убежал. Неудобно получилось.

А еще Смерть призналась, что ученый «поймал» ее в результате исследований, и теперь они навсегда связаны. Авдеев попросил Смерть одеться и, по возможности, позволить ему измерить ее давление и уровень сахара в крови. Та ответила, что давление у нее только общественное, потому что «часики тикают, на смертном одре кто стакан воды подаст?». Что до сахара, то он либо есть, либо нет, она еще не решила и не уверена. Точно ответить было нельзя, потому что врачи так и не определились, считается ли сахар «белой смертью».

Они провели всю ночь и весь следующий день в лаборатории. Коллеги Авдеева по Сколково без удивления наблюдали, как он тихо общается с большой белой лабораторной крысой, буднично отмечая, что молодой гений, наконец, сошел с ума, но до этого еще долго держался. Алекс не знал тогда, что в те сутки на Земле никто не умирал, потому что Смерть была слишком увлечена человеком, который ее покорил во всех смыслах этого слова.

С тех пор Авдеев и Смерть почти не расставались. Сначала она уходила, но всегда возвращалась, стоило ему случайно или специально тронуть пробирки, в которых содержалась ее сущность. Потом Смерть начала задерживаться, с удовольствием слушая рассказы Алексея о себе. Авдеев готов был поклясться, что Смерти нравилось быть его пациенткой, позволять изучать себя, играя «в доктора». В такие моменты люди не могли лишиться жизни даже при самых ужасных обстоятельствах, а те, кого Смерть успела забрать, возвращались с пульсом, так как она просто забывала закончить свою работу.

Ученый начал брать ее с собой за пределы лаборатории. Они гуляли по Сколково, он – в пальто и старомодной шляпе, доставшейся от деда, а она – в образе лабрадора-альбиноса, или вороны, скакавшей неподалеку. Затем Смерть начала принимать человеческое обличье, а среди лаборантов и ученых быстро разнесся слух о том, что Авдеева из пучин научного безумия спасает «чахоточная студентка».

Алексей каждый день благодарил ее за то, что она с ним, но еще больше он был рад тому, что в мире всем доступно бессмертие. Он достиг своей цели – приручил Смерть, и больше никому не придется умирать, как умирала его мать. Чтобы убедиться в своей правоте, Авдеев начал посещать места катастроф и несчастных случаев.

Смерть помогала ему, рассказывая где, кто и когда должен умереть, это знание было у нее всегда и везде. С ним на места происшествий Смерть никогда не являлась, чтобы жертвы точно оставались живы. Алекс убеждался, что даже в результате самых кровавых событий никто из людей не умирает, и это восхищало его.

Более того, через короткое время Авдеев понял, что впервые в жизни влюбился, и предметом обожания была не наука. Смерть оказалась прекрасной во всех отношениях, а он тонул в ее глазах, в которых и так помещалась вся вселенная. Она предстала перед ним с рыжими волосами, как у его матери в молодости, а еще была интересным собеседником, владеющим тайнами мироздания. Ничего другого ученому было не нужно.

У парочки даже были общие знакомые, – силы Зла. Но если Алекс испытывал перед демонами, включая саму Лилит, трепет и напряжение, смешанное с адреналином, то Смерть была круче и сильнее любой нечисти. Ученый не был уверен, что она это понимает. Смерть с детским восторгом рассказывала о жизни демонов в Аду, – то, чего она сама была лишена, вынужденная заниматься сбором душ тех смертных, чей путь в мире закончился.

С Авдеевым Смерть получила море свободного времени и расцвела. Алексу показалось, что кожа ее стала менее бледной, а классические в представлении людей темные круги под глазами почти исчезли. Болезненная худоба испарилась, перестали выступать ключицы. В один из дней Смерть появилась в лаборатории, а Авдеев заметил, что ее длинные, синюшные, острые ногти обработаны и носят следы маникюра, а волосы, ранее иногда пугающе закрывающие лицо, расчесаны и убраны в легкую прическу.

С Авдеевым Смерть стала похожа на человека, вспомнила, что она – женщина, а также узнала вкус настоящей жизни.

Когда Авдеев замолк, уставившись на меня в ожидании реакции, я смог только глубоко вздохнуть. Это действительно была самая сумасшедшая и одновременно самая жизненная история, которую я слышал за последнее время. Ненормальный ученый, помешанный на работе, победил Смерть, а потом они потрахались.

Я не знал, смеяться мне или плакать. Мне поручили расследование вселенского масштаба, и для чего? Чтобы я выяснил, что во всем опять виновата любовь? Смерть бросает Ад, долг, миссию, и прячется у мужика, который рассказывает ей о том, какая она молодец, как он долго ее искал, и как у нее все будет хорошо до тех пор, пока она с ним.

– Так, слушайте… – мне пришлось встать, так как сидеть спокойно я уже не мог. Авдеев шарахнулся в сторону, испугавшись, что я сделаю что-то плохое. – Да успокойтесь вы, в этих историях герои-любовники обычно выживают, тем более что на вашей стороне сама Смерть, – я понял, что не знаю, что ему говорить. – Я не психолог, я адвокат. Видимо, не настолько хороший, потому что, как говорят, отличный адвокат должен быть и психологом, и бухгалтером, и, иногда, священником. Однако все это слишком дорого в наше время, курсы, сертификаты, тренинги, тимбилдинги… Так что я – просто адвокат. И я серьезно не понимаю, в чем проблема. Допустим, у вас любовь, но на каком основании вы, пусть даже от этой большой любви, присвоили Смерть себе?

– Ничего подобного я не делал, – возмутился Авдеев. – Она сама остается со мной. Я не удерживаю ее. Да, в процессе исследований наука победила ее существо, но я не указываю Смерти, что делать. Она не на поводке. Ей тут нравится. Она сама хочет быть со мной.

– А убивать людей сахарным диабетом, плохой экологией и новыми видами вирусов из тропиков она не хочет? – схватился за голову я. – По мне так очень весело, да и некоторые люди заслуживают смерти.

– Вы точно служите Аду, – отметил Алексей.

Мне пришлось замолчать. В очередной раз кто-то отмечал, что я начинаю напоминать порождение Зла, а ведь мне так хотелось отойти от Подземного мира как можно дальше. Весь год попытки жить праведно, возможно, напоминали цирк, а я только отрицал очевидное. У меня получалось только злиться, желать смерти тем, кто меня не устраивает, жаловаться на то, как мне тяжело. Что, если мое место именно в Аду?

Я встряхнулся, отгоняя мысли, не имеющие отношения к делу. Авдеев, сам того не подозревая, просто задел меня за живое, но отвлекаться на личные эмоции было непозволительно. Иногда даже чертям нужна помощь, а отсутствие Смерти на рабочем месте – это проблема не только Ада. Это, блин, и моя проблема тоже. Это проблема всех людей! Что, если кто-нибудь, кто мне не нравится, захочет покончить жизнь самоубийством, но не сможет? Что за ущемление его прав? Я просто обязан бороться за сохранение возможности у каждого, кто мне неприятен, сдохнуть самым изощренным способом. Я – профессионал, и я не дискриминирую и не отказываюсь защищать свободу в этом вопросе даже тех, кого ненавижу.

– А вы вообще никому не служите, – ответил я Авдееву. – Только себе, возможно. Ваши исследования до сих пор не стали достоянием общественности. Вы тут же забыли о них, решив, что у вас медовый месяц с движущей силой вселенной. И вы отвлекаете эту силу от работы, превращая весь мир в дурдом. Поздравляю вас, Авдеев, вы не просто эгоист, думающий только о себе, но и типичный сумасшедший ученый из книжки!

Алекс задохнулся от обиды, но что-то в моих словах его задело. Я сказал нечто, о чем он раньше не думал, либо думать не хотел. Авдеев, заметно нервничая, начал ходить по лаборатории, ежась и кутаясь в белый халат.

– Алексей, вы поймите, ваша личная жизнь меня не интересует, – честно признался я, стараясь говорить как можно мягче. – Я, заметьте, даже в некрофилии вас не обвиняю, хотя тот образ зомби, который ваша ненаглядная принимает, когда у нее плохое настроение, не очень. Но вы мешаете Смерти работать. С чего вы решили, что бессмертие – это благо?

Авдеев продолжал молчать. Я засунул руку в карман, едва заметно нащупав в нем телефон. На быстром доступе у меня стоял номер Ясмин. Мне не нужно было, чтобы вампирша приезжала и подвергала себя опасности, но Яс должна была вызвать Астарота. Мы ни о чем не договаривались, оставалось надеяться, что моя умная напарница догадается, что происходит.

Мобильный аппарат издал короткую вибрацию, показывая, что мой «слепой» вызов совершен. Оставалось только ждать, а еще говорить, чтобы Ясмин точно поняла, где я, а также чего от нее жду.

– Все ее боятся. А уж сколько людей ее недооценивают! – наконец, отозвался Авдеев. Он взял со стола пробирку с синеватой жидкостью и бережно положил ее к себе в нагрудный карман. Я постарался сделать вид, что мне это вовсе не интересно, хотя отлично догадывался, что в сосуде была сущность самой Смерти. – Эти миллениалы! Живут, не думая ни о чем, но и заботясь обо всем одновременно. Еда на пару́. Вегетарианская косметика. Групповые йога-выезды. Психотерапия за любые деньги. Конечно, они не хотят умирать! – Авдеев закатил глаза, опускаясь в свое рабочее кресло. Он выглядел очень усталым. – При этом они не спят ночами. Работают на износ, занимаясь стартапами, блогами, выставками своими. Забираются на скалы и крыши ради селфи. Не рожают. Решают, что теперь они и вовсе не интересуются лицами противоположного пола, потому что они все мрази, унижающие их еще со школы. Да этот мир не развалится, только если смерть не будет никому угрожать. В противном случае – конец. Никому не выжить, в кофе на кокосовом молоке слишком мало калорий, а при задержании на митингах горячее питание не предоставляется.

Так мы и смотрели друг на друга: человек, пытавшийся приблизить Апокалипсис, и человек, пытающийся его отменить. Авдеев хотел остановить Смерть, и у него получилось. Он смотрел на человечество не так, как я. Ученый считал, что без его помощи нам не выжить с бесстрашными одиночными пикетами, против которых снаряжают целые отряды ОМОНа, с нашими свободными отношениями без заключения брака. Я же, не думая принявший тяжелые наркотики для того, чтобы оказаться в Аду, волновался о том, что эти дети богатых родителей, никогда на митинг не выходившие, будут жить вечно, продолжая давить прохожих на дорогих автомобилях, а еще жениться, порождая таких же безразличных, с чувством полной вседозволенности, отпрысков. На одном мы с Авдеевым могли бы сойтись, если бы захотели: перспективы у мира были не самые радужные.

– Авдеев, вы – не Бог. Я понимаю, что все ученые и исследователи, достигая таких результатов, думают иначе, но вы не можете решать за человечество. Увлекая Смерть в мир любовных приключений, вы не оставляете людям выбора, – возразил я. – Сидя в лаборатории в Сколково, запечатав суть Смерти в пробирку, вы рассуждаете о том, что миллениалы, как поколение, летят в трубу со своим образом жизни, но при этом вы забираете у них тот единственный страх, благодаря которому они могли бы измениться. Меняйся или умри, так было всегда, это принцип эволюции.

– Завоевать сердце самой Смерти, вот это верх эволюции, – упрямился Авдеев. – Вам нас не разлучить, она сама сделала выбор.

– Это не выбор, если вы не предлагали ей хотя бы попытаться совмещать любовь и смертоубийство. Может, все бы получилось. Утром смерти, вечером поцелуи. Вечером смерти, утром поцелуи. Смертность снизилась бы, конечно, но не зря же говорят, что любовь продлевает жизнь. Поймите, Алекс, нельзя просто брать и выключать смерть, вы даруете вечную жизнь такому количеству ублюдков, что не вместит ни один цирк уродов!

– Я ничего не делал! – рявкнул Алексей, ударив кулаком по столу. – Она сама решает, в конце концов это самое сильное существо во вселенной, может быть. Хотите, чтобы я отправил ее на работу? Может, сами хотите попробовать? – с этими словами Авдеев угрожающе дотронулся до кармана, в котором лежала пробирка с сущностью Смерти.

– Нет уж, – отмахнулся я, решив, что притворство ни к чему не приведет. Я вытащил телефон из кармана, вызов на нем был завершен. Ясмин, возможно, услышала все, что нужно. Оставалось надеяться, что она уже успела связаться с Астаротом. – Я буду звонить в полицию. Сдамся им за проникновение в лабораторию, а на допросе расскажу все коммерческие секреты исследователя Алексея Авдеева. Так, мимоходом. Времени на любовные вечера у вас не будет, сюда быстро нагрянет ФСБ. Сначала вас затаскают по допросам в попытке выяснить, почему лекарство от смерти вы нашли на американские деньги. Потом исследование у вас отберут, его присвоит сын министра какого-нибудь департамента, вместе с грантами на дальнейшие исследования. А вас, Алекс, возможно посадят, просто чтобы убрать с дороги. Надеюсь, в этот момент у Смерти освободится время на то, чтобы заниматься своей работой, – я наградил ошарашенного ученого долгим взглядом, стараясь оставаться максимально серьезным. – Возможно, ваша возлюбленная снова начнет убивать, думая, что это поможет вам выйти на свободу. Для меня это не проблема, одним – двумя фээсбэшниками меньше, я только за. Однако истребить всех фээсбэшников России не доступно даже Смерти, так что сидеть вы будете долго.

С этими словами я достал телефон и набрал номер единого сервиса экстренных оперативных служб «112». Авдеев вскочил и, едва не потеряв пробирку, опасно болтающуюся в кармане, ринулся ко мне. Я увернулся, а на телефоне уже шел гудок.

– Ах, так?! – прищурился ученый, кидаясь обратно к столу и хватая собственный телефон. – Тогда я звоню своим собственным покровителям, вы отлично знаете, какие у меня знакомства!

Уткнувшись в экран, Авдеев быстро отправил сообщение, нажав несколько кнопок. Я удивленно уставился на него: такого от ученого я не ожидал. Кажется, кое-кто был готов продать душу за собственную любовь. Нобелевская премия шла в комплекте. Завершив манипуляции с аппаратом, Алексей торжественно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, стал собирать вещи. Запихнув в сумку несколько папок и, главное, пробирку с синей жидкостью, запертую у меня на глазах в контейнер, ученый просто направился к выходу.

– Рабочий день закончен? – едко бросил ему вслед я. – Домой, в склеп? Или в такую погоду в крематории теплее? – Алекс игнорировал меня. – Авдеев, вы вообще понимаете, с кем вы связались и что сейчас начнется?

Он вышел из лаборатории, а я бросился за ним. Драка двух не слишком физически сильных и ловких представителей сидячих профессий вряд ли могла увенчаться успехом. Более того, я боялся разбить пробирку с сущностью Смерти, – это заставило бы ее явиться сюда и, возможно, убить меня на месте. Мысленно проклиная Астарота за то, что он не может просто взять и явиться в мир смертных и решить свои проблемы сам, мне оставалось только не отставать от Авдеева. Если ученый скроется или уедет из Москвы, второй раз найти его будет трудно. Он может спрятать чертову пробирку, либо рассказать Смерти, что наглый адвокат Шальков препятствует их любви. Она и так меня не жалует с последней нашей встречи.

Мы бегом покинули этаж с лабораторией, пешком спустились в холл и, провожаемые удивленным взглядом уже знакомого мне охранника, направились к выходу. Я стащил халат, на ходу кидая его в сторону двух лаборантов, у одного из которых я его и украл. Все это время они тщетно искали пропавшую униформу, громко обещая друг другу бросить пить, так как «халаты у трезвых людей сами никуда не уползают». На секунду мне стало стыдно: теперь, найдя халат, с алкоголем завязывать им уже не потребуется. Затем я вспомнил, что мне еще предстоит вернуть этим людям возможность от этого алкоголя умереть, так что времени на расстройство не оставалось.

– Отстаньте, – потребовал Авдеев, вылетая на холодную улицу, в темноту осеннего Сколково.

– Рад бы, но не могу. Раньше я мог бы преследовать вас, пока не умру, но вы сделали так, что я не в состоянии умереть, так что преследовать вас я буду вечно. Вы рады? – Алекс оказался прытким за счет длинных ног, мне с трудом удавалось поспевать за ним. – Вечные налоги… отмена пенсий за ненадобностью… А вы точно ученый, Авдеев? Может, вы – партийный консерватор?

– Вы просто невыносимы! – простонал Алекс, затравленно оглядываясь и решая, куда ему направиться. Мне же оставалось надеяться, что он не водит машину, потому что забраться к нему в автомобиль у меня бы не вышло.

– А вы украли Смерть, она, между прочим, в Москве находится без паспорта и регистрации, – застыдил его я. – Превратится в паука-альбиноса какого-нибудь, так ее тут же украдут и продадут в чью-нибудь редкую коллекцию в качестве экспоната. Станет живым трупом – запрут в мавзолее на центральной площади. Тут вам не курорт, это столица нашей Родины. Чем вы думали?

Авдеев отмахнулся и, кажется, был готов бежать от меня со всех ног, но не успел. Темноту Сколково разорвал мигающий свет десятка мигалок. С визжанием из ниоткуда дорогу нам перекрыли полицейские машины. Я шокированно посмотрел на телефон: неужели, сам того не заметив, я совершил звонок в полицию?

Ученый был удивлен приезду стражей порядка не меньше, чем я, тем более, что их было очень много. Разномастные оперативники, толстые и худые, накачанные и щуплые, выбирались из автомобилей. Щурясь от света фар, я пытался разглядеть, кто к нам пожаловал.

Кто-то из полицейских направился прямо ко мне. В темноте сверкнули желтые глаза и белозубая улыбка, и тут я понял, кто перед нами. Яс, получив мой вызов, точно поняла, что от нее требуется, и связалась с Астаротом. Тот, в свою очередь, не смог явиться сам, ведь демонам запрещено ходить в мире смертных, и прислал мне на помощь оборотней в погонах. С одним из таких я познакомился почти сразу, как стал АДвокатом. Служители закона, продавшие душу Дьяволу за возможность брать взятки и подниматься по карьерной лестнице, все знали герцога-демона Астарота, главного следователя Ада, и подчинялись ему. Ай да Астарот, ай да князь обвинителей и соглядатаев!

– Добрый вечер, – ахнул я, заметив в толпе полицейских сержанта Передяева, того самого оборотня в погонах, который больше года назад помогал расследовать взрывы всех проходов в Ад в Москве. – Сержант, здравия желаю!

– Я теперь старшина, – счастливо проинформировал меня Передяев. – Передавайте привет герцогу.

– Он постарался? – вежливо продолжил беседу я.

– Ну, может и Бог, конечно, – хмуро встрял в наш разговор кто-то из оперов. – Передяев у нас переаттестацию не прошел, ногу на задержании сломал сначала подозреваемому, потом себе, на генерала чихнул. Когда эта собака сутулая получила повышение, мы все понять не могли, может, это не дьявольские проделки, а самое настоящее чудо?

Авдеев, подумав, что окружающие про него забыли, увлекшись светской беседой, решил потихоньку ретироваться в темноту, но не успел. Справа и слева появились новые оборотни, схватив его за руки. Кто-то даже решил зачитать Алексу права, что выдавало в них не настоящих полицейских.

– Осторожнее с ним, у него ценный предмет в сумке, – предупредил я. – Кстати, не пугайте его сильно, в общем-то, он ничего плохого не сделал.

– Да это не проблема, – отмахнулся кто-то из оперов. – Сейчас сделает. Где-то у меня тут завалялось…

– Нет! – рявкнул я, готовый уже сам спасать Авдеева. – Сумку просто дайте, больше ничего не надо!

Полицейские покосились на меня, но возражать не стали. С хмурыми лицами, освещенными только вспышками мигалок, опера протянули руки к Алексею, держащему сумку у груди, словно сокровище. Я готов был отойти в сторону и дать профессионалам проводить обыск без протокола и постановления, но темнота Сколково всколыхнулась.

Со всех сторон наш островок света внезапно окружила серая масса. Я в ужасе оглядывался, понимая, что мы не одни. Вокруг нас безмолвно, но стремительно собирались, выходя из ниоткуда, уже знакомые мне мужики в черных куртках, растянутых штанах и с мрачными лицами. Они не говорили ни слова, просто подходили все ближе. Сколково наполнили шаркающие звуки от их ботинок.

– Это еще кто? – спросил у меня Передяев, с трудом борясь с явным желанием превратиться в рыжего пса и сбежать. Я заметил, как его лицо дергается, а из-под формы начинает проступать жесткая шерсть.

– Граждане, которые не собираются мирно и без оружия, мешают проходу других граждан, а их собрание не санкционировано, – ответил я, пятясь назад, хотя это и было бесполезным. Молчаливые мужики окружали нас со всех сторон. В моей голове была только мысль о том, что эти люди пришли за мной, каким-то образом определив мое местоположение.

– Э, уважаемые! – подал голос кто-то из оперов постарше, которого испугать было не так сложно. – Разрешение на митинг имеется?

Ответом ему была полная тишина, которая показалась мне более угрожающей, чем любой выкрик. Над Сколково выл только холодный ветер, да сверкали мигалки полицейских машин.

– А это за мной! – внезапно голос подал Авдеев, про которого все на мгновение забыли. Ученый радостно улыбался, даже помахав кому-то из мужчин в темном. Тот не ответил, все участники толпы стояли совершенно бесшумно и неподвижно.

– За тобой? – я шокированно повернулся в Алексу. – Ты их знаешь? Ты в курсе, почему они такие, почему их так много?!

– Это адепты и последователи Темных сил, – гордо сообщил Авдеев. – Ноги и руки Ада в мире смертных.

– Завороженные они, – прокомментировал кто-то из оперов, демонстративно расстегивая кобуру с пистолетом. – С промытыми мозгами. Таких не остановить, если сказано что-то сделать.

У меня не было сил даже удивляться. Мужики, преследовавшие меня, как никто походили на зомби. Кто и зачем заворожил их, приказав поймать Антона Шалькова? И какой приказ дан им сегодня?

– Я же предупреждал, что обращусь за помощью, – немного виновато вздохнул Авдеев, заметно расслабившись. – Позвольте мне уйти, иначе будет хуже.

– Никуда ты не пойдешь, – рявкнул кто-то из полицейских, а двое других заломили Алексу руки. – Я сказал, потому что АДвокат Шальков сказал, что Астарот сказал, что ты ему нужен. Значит, доставим.

– Сумку заберите, и пусть идет, – попросил я, понимая, что конфликт нам сейчас не нужен.

Передяев, кивнув, подскочил к Авдееву и протянул к нему руку. Ученый отшатнулся, и это, кажется, послужило кому-то неким сигналом. Молчаливые мужчины, как один, словно проснулись и ринулись на нас.

Я мгновенно оказался в центре самой настоящей драки. На моих глазах полицейские выхватывали оружие, а те, что покрепче, резко перекидывались в животных. Большие и маленькие, мускулистые, в шкурах самых разных цветов, оборотни бросались на нападавших с воем и рычанием. Мужчины в черном, к моему ужасу, продолжали хранить молчание и шли в бой, стиснув зубы. Им было приказано защищать Авдеева, и они это делали.

– Вот тут я не помогу, конечно… – оглядываясь, я попытался выбраться из эпицентра конфликта. Было страшно. Красные отсветы от мигалок высвечивали в темноте грузные тени, блестящие глаза и перекошенные рожи, как человеческие, так и звериные. Слышался вой раненых оборотней и звук падающих тел молчаливых адептов. Кто-то выхватил одного из псов из толпы, сломав ему хребет. Если бы в мире существовала смерть, то пес точно бы умер, а пока его участь была еще более ужасной.

Я понимал, что могу стать следующим, но моей целью продолжал оставаться Авдеев. Оборотни окружили его, как стена, но их противники ожесточенно пытались до него добраться. Почти на коленях я подобрался к Алексу. Его кто-то толкнул, так что ученый, как и я, валялся в грязи. Сумка отлетела в сторону, ученый увлеченно отплевывался и, кажется, не заметил потерю.

Судя по потому, что Смерть до сих пор не явилась спасать своего любимого, пробирка с ее сущностью чудом уцелела. Забыв о сохранности одежды, я просто полз под ногами у рвущих друг друга на части людей и животных. Темный силуэт сумки мелькал передо мной. Руки вляпались во что-то горячее и скользкое. Сомнений в том, что это кровь, у меня не было.

Несколько раз сумку пинали, так что она отскакивала в разные стороны, но я продолжал ползти с упорством, знакомым только студентам юрфака. Наконец, цель была достигнута – мешок был в моих руках, а облегчению не было предела. Контейнер с пробиркой был внутри.

– Наконец-то… – вздохнул я, на секунду позабыв, что вокруг творится настоящее побоище. Я даже не мог быть уверенным в том, кто побеждает.

Обнимая сумку, я пытался двигаться в темноту, дальше от полицейских мигалок, мечущихся теней, воя и треска. Мне трудно было поверить, что силы Зла, которым нечего делить, уничтожают друг друга за моей спиной. Как такое вообще могло произойти?

«Оборотни присланы Астаротом… – лихорадочно думал я. – Астароту о том, что я в Сколково, передала Ясмин. Все должно было быть хорошо, отобрать пробирку у Авдеева, казалось, проще простого. Лилит в “Ангелофф баре” описала мне Алекса, как неглупого и забавного для адских тварей смертного, готового прибежать по первому зову. Очевидно, что никакой власти в Преисподней, а также сверхъестественных способностей, у Авдеева нет и не было. Власть над Смертью через точку G – не в счет…»

Алексей не может завораживать и подчинять своей воле. Это делает кто-то другой, кто-то, к кому Авдеев мог обратиться. Некто прислал на помощь ученому целый отряд зомби. Те же зомби преследовали меня в Москве в процессе моего расследования. И послал их один и тот же хозяин. Осталось выяснить, зачем это было сделано, но в начале требовалось передать пробирку со Смертью Астароту.

Встать я не успел. Сзади на меня накинулся Авдеев, осознавший не только утрату сумки, но и то, что его сокровище у меня. Кажется, им двигала сила любви, а я ощущал эту силу на своей голове. Ухватив меня за шею, ученый попытался приложить мой лоб об асфальт. Я с трудом смог сбросить Алекса с себя. Сумку мои руки сжимали так, будто это было самое ценное, что мне когда-либо доставалось в жизни.

Оттолкнув Авдеева, я просто бросился бежать. Теперь уже ученый гнался за мной, а я молился Богу и Дьяволу, чтобы мне на пути в темноте не попался какой-нибудь камень или бордюр. Включить на телефоне фонарь было нельзя, он бы выдал мое местоположение.

Далеко я не убежал. Ориентироваться в темном, плохо освещенном Сколково не получилось, вместо движения к дороге я лишь еще больше углублялся внутрь территории научного кластера. Стало совсем темно, в ушах шумело, и из-за этого я не услышал, как приближаются мои преследователи. Мужчины в черном, те, кто сохранил возможность передвигаться после драки с оборотнями в погонах, теперь следовали за мной. Поняв, что раскрыт, я уже не стеснялся использовать свет телефона. Лучи выхватывали почти одинаковые застывшие лица с глазами, зафиксированными на мне.

– Да кто вам нужен-то?! – вырвалось у меня, когда я понял, что окружен. Завороженные мужчины, как мне казалось, пришли защитить Авдеева, но, кажется, у них на уме было что-то другое. – Кто… или что?

Я взглянул на сумку, все еще крепко прижатую к моей груди. В ней находился контейнер со Смертью. Пока Смерть была у Алексея, он был предметом интереса зомби-преследователей, но теперь пробирка оказалась у меня. Они пришли не по зову ученого. Им нужен был контейнер.

Предприняв отчаянную попытку вырваться из окружения, я оказался схваченным за руки и за ноги. Сумка Авдеева повисла на моем запястье. Извиваясь, как уж, я тщетно пытался освободить хотя бы одну конечность, но мужчины, не издавая ни звука, держали меня мертвой хваткой. Затем один из них подошел ко мне, спокойно поднял с земли какой-то булыжник, украшавший дорожки Сколково, замахнулся, и все окончательно потемнело.