41

Сжимая в руках конверт с каракулями Кроули, Алиса промчалась мимо женщины за стойкой информации, одарив ее легкой улыбкой, и спешно направилась к флигелю, пристроенному к главному корпусу больницы, прямиком в отделение Джен.

В отделении, когда Алиса наконец-то добралась до него, не было ни души. Ни деловито снующих врачей, ни медсестер, ни даже посетителей, толпящихся возле сестринского поста. Однако пока она быстро шла по коридору, до ее чуткого уха долетали издалека чарующие напевные трели. Полуночники. Они вернулись! От радости у Алисы захватило дух, и она счастливо улыбнулась.

Жалюзи на двери палаты 201 были опущены. Потоптавшись в нерешительности пару мгновений, Алиса подкралась к двери, приложила ухо и прислушалась. Тишина. Ничего удивительного: внутри не было ни одного полуночника, и царившее там безмолвие нарушали лишь ритмичный писк кардиомонитора да жужжание кондиционера.

Алиса толкнула дверь. Как же долго она этого ждала! Чересчур долго.

– Джен… – тихонько позвала она и на цыпочках приблизилась к кровати.

Укрытая одеялом Джен ее не услышала. Алиса нахмурилась. Как же она исхудала. Кожа да кости. Провалившиеся глаза. Запавшие щеки. Волосы… Постойте, куда делись ее рыжие волосы? Это не Джен!

Алиса отшатнулась. Она перепутала палаты. Надо поскорее выбираться отсюда, пока ее не застукала медсестра. И вдруг, словно по волшебству, на ее плече возник полуночник Джен.

Он взвился в воздух и, пронзительно чирикая, одержимо задергался на конце нити, привязанной к запястью Алисы. Алиса недоуменно уставилась на него. Да что с ним стряслось? Отчего он так воодушевился при виде этой незнакомки? Она потянула за нить, привлекая его к себе, но полуночник растопырил лапы и спикировал на нее, нацелившись когтями в лицо. Алиса вскинула руки, защищаясь, птах воспарил и потащил ее к постели больной.

Смутная догадка мелькнула в голове Алисы, пока она наблюдала за его удивительными пируэтами. Медленно, с затаенным страхом, она приблизилась к больной девушке, вынула больничную карту из пришпиленного к кровати чехла, и быстро пробежала глазами…

Карточка выпала у нее из рук и залетела под кровать. Судорога сжала горло. Хлопнула с шумом дверь, и на пороге возник Кроули.

– А, – процедил он. – Ты уже знаешь.

Алиса вонзила ногти в грудь. Ей стало нечем дышать.

– Прошу, – взмолилась она, – прошу, скажи мне, что это не… что это… – Она лишалась дара речи, схватилась руками за голову, сдавила ее крепко, как обручем, и застыла на несколько долгих, мучительно долгих минут. Когда же она пришла в себя и опустила руки, ее захлестнул приступ бешенства. – Почему в кровати Джен лежит Эстель Болейн? – Кроули вздохнул, устремился было к ней, но она вытянула вперед руку, останавливая его. – Нет! Стой, где стоишь! Не смей приближаться ко мне!

Он кивнул. Скрипнул зубами и проворчал:

– Как видишь, Эстель находится в коме…

– Эстель, – эхом отозвалась Алиса. – Твоя Эстель? Та самая «божественная» Эстель?

– Да.

– Но… Она носит твое имя, Кроули! Твое настоящее имя! – Голос ее сорвался, она еле-еле сдерживалась, чтобы не броситься на него с кулаками. – Она твоя жена?

– Вздор! Она моя сестра.

Алиса запнулась. Сестра?

– Но она… Ты никогда…

Господи, как же она устала. За что ей все это? У нее нет больше сил.

– Ты дал мне тот кусок Арбор Талви и сказал, что он от клетки полуночника Джен, – начала Алиса, собираясь с мыслями. – Но этот птах не полуночник Джен, верно? Он – полуночник Эстель. А я-то голову ломала, почему он так странно ведет себя, почему я не могу узнать в нем черты Джен! – Кроули глядел на нее бесцветными глазами и молчал, не оправдываясь и не извиняясь. – Это Сильвия добыла для тебя обломок клетки. Она сама мне призналась. Она принесла его тебе, и ты хранил его все эти годы. Но почему тогда Сильвия не вернула тебе полуночника Эстель, раз уж она побывала на Сулка-топи?

– Она… Она была уже слишком слаба. Почти ослепла. Но она пообещала, что, когда придет время, она назовет мне имя преемника – твое имя, и ты пройдешь Сулка-топь и принесешь птаха вместо нее.

– Где Джен? – отрывисто спросила Алиса. Кроули покачал головой. – Я прошла Сулка-топь ради него! – Она потрясла рукой, и полуночник Эстель негодующе захлопал крыльями. – Я чуть не погибла! И теперь мне придется вернуться в это жуткое место за полуночником Джен!

Кроули размашисто подошел к стулу рядом с кроватью сестры и с грохотом на него опустился.

– Ты не понимаешь, – глухо застонал он.

– Да неужели? – завопила Алиса как резаная. – Выкладывай все начистоту, Кроули, или клянусь богом, я сейчас же отправлюсь на Сулка-топь и засуну ее бесценного полуночника обратно в клетку!

Их взгляды скрестились. Казалось, за прошедшую ночь Кроули постарел на несколько лет.

– Конечно, ты меня ненавидишь, Алиса, и я тебя не виню. Не ты первая, не ты последняя… Я действительно заслужил это, но… Для Джен ничего не потеряно, а Эстель… Она всего лишь невинная жертва. Из-за меня она очутилась на больничной койке. Она достаточно настрадалась, чтобы ей вернули полуночника. Эстель никому не сделала ничего дурного.

– Ничего дурного? – мстительно расхохоталась Алиса. – Да все, что тебя касается, Кроули, дурно пахнет! Господи боже, да ты только и делаешь, что лжешь мне! Ты лгал мне с нашей первой встречи! Где Джен? Говори, Кроули, иначе я и пальцем не шевельну ради твоей сестры и ее полуночника!

– Довольно! – вскричал Кроули. – Ты и представить себе не можешь, каким адом было мое детство! Но благодаря Эстель я никогда не чувствовал себя одиноким. Она была для меня всем на свете.

– Даже не пытайся…

– Я должен был спасти ее. Точно так же, как ты должна была спасти Джен… Кроме Эстель у меня никого не осталось… Она – вся моя семья… – Кроули скривился.

– Да что ты знаешь о семье! – воскликнула Алиса, задыхаясь от гнева. Очередное предательство Кроули такой болью отозвалось в ее душе, что она ядовито добавила: – Льюис…

– Алиса, прошу, выслушай же меня. Дай мне все объяснить! – Алиса злобно уставилась на него: перед глазами ее поплыли темные пятна. – Эстель ни о чем подобном меня не просила. Она…

Кроули вздрогнул.

– Да. Именно. Эстель и я… Мы вдвоем противостояли отцу… Защищали друг друга. Она… Все вокруг любили ее. Даже он любил ее, хотя ни за что бы в том не признался. Даже Марианна пощадила ее в тот вечер, когда убила мою мать.

– И почему же она впала в кому? – резко спросила Алиса.

Тень воспоминаний омрачила лицо Кроули.

– Из-за Вина и… из-за меня. Вин рос вместе с нами, стал как бы частью нашей семьи… Его отец был садовником, и когда он умер, Вин занял его место. Когда мне исполнилось двадцать лет, я получил наследство от матери, так что мы могли наконец-то сбежать. Эстель тогда было шестнадцать, и мы решили уехать в Ирландию и затеряться в какой-нибудь деревеньке. Снять коттедж.

– И отец узнал о ваших планах?

– Нет. Узнал Вин. Он умолял меня не уезжать. Он не хотел оставаться один. Я предложил ему отправиться с нами, но он слишком боялся моего отца. Боялся, что наша затея провалится и когда отец его схватит, ему ой как не поздоровится. А еще он хотел выслужиться перед моим отцом, он отчаянно жаждал его благорасположения. И когда наступила ночь, и мы с Эстель крались по лестнице, чтобы уйти из дому, Вин встал у нас на пути. Мы повздорили, он схватил Эстель за руку, и… она упала с лестницы. Вин был доволен: нам пришлось отложить побег. Но Эстель впала в кому и так до сих пор из нее и не вышла. – Кроули, угрюмый, как туча, сжал кулаки. – После этого я присоединился к Стервятникам и стал охотиться на вяки… таких же, как и я сам. Отец был невероятно горд мною.

– Но почему? – прошептала она. – Почему ты пошел на это, если так сильно ненавидел его?

– Я помешался от горя. Да и Вина с того мгновения, как он столкнул Эстель с лестницы, я ненавидел гораздо больше, чем своего отца. А Вин лез на стену, видя, как отец все более и более благоволит ко мне, осыпая меня милостями, которых сам Вин так исступленно жаждал. И знаешь что? – Кроули метнул на нее грозный взгляд. – Я был великолепным охотником… – Он оборвал себя на полуслове и покачал головой. – Вот только Эстель… – Кроули беспомощно пожал плечами. – Из-за меня и моих фантазий она оказалась в больнице. Ей нужен полуночник. Я обязан спасти ее. Должен. – Алиса посмотрела на лежавшую в постели девушку. – Алиса, – судорожно вздохнул Кроули, – я ведь совсем тебя не знал. Я задумал все это прежде, чем увидел тебя. Больше десяти лет я ждал, когда же Сильвия изберет себе преемника. И никогда, даже в самых безумных грезах я не мог предположить, что Сильвия выберет тебя, что я… я почувствую…

– Так что с Джен? – перебила его Алиса. – Где она?

Кроули с усилием втянул в себя воздух, словно решив поставить жирную точку во всей этой истории, и тихо произнес:

– Она дома.

– Что? – растерялась Алиса.

– Я и сам ничего не знал, – быстро проговорил он. – Я начал хлопотать о ее переводе из Сент-Панкраса и выяснил, что Джен покинула госпиталь. Я думал… Я предполагал, что она в коме, но я ошибался.

– Что… Что ты хочешь этим сказать?

– Все, что я знаю о коме и ее последствиях, я знаю только из личного опыта. – Кроули скорбно кивнул, показывая на Эстель. – И я решил, что с Джен приключилась та же беда и она потеряла своего полуночника, пока была погружена в сон, но… Все оказалось совсем не так. Джен не впадала в кому. Я заблуждался. После того как ее сбила машина, врачи ввели ее в искусственную кому, чтобы провести операцию. Через несколько дней Джен пришла в себя, ее выписали, и она вернулась домой.

– То есть Джен никогда… не находилась в коме? С ней все в порядке?

Алиса схватилась за голову. Кроули, ублюдок… Все это время он пичкал ее самой гнусной ложью, плетя сеть своих мерзких интриг. И все же… Джен здорова. Джен в безопасности.

– И ты все это тщательно спланировал, с самого начала?

– Нет! – взволнованно вскричал он, тревожно глядя на нее. – Откуда мне было знать, что Джен угодит под машину! Я пришел, потому что Сильвия заклинала меня позаботиться о тебе. Впрочем, я и сам не дал бы тебя в обиду. Я надеялся, ты поможешь Эстель. Мечтал убить сразу двух зайцев. Я был уверен, что смогу убедить тебя в ее безгрешности и чистоте. Но когда дошло до дела, я не смог подыскать верных слов. А ты… ты не захотела понять…

Алиса сжала губы.

– Я тебя не виню, – поспешно поправился он. – Наше знакомство прошло не лучшим образом. Я казался тебе свалившимся с луны: что-то мямлил, не мог как следует объяснить. Ясное дело, мы с тобой не поладили. А потом случилась автомобильная авария, и Джен… и Вин... Алиса, он знал, кто ты и где тебя искать. Тебе грозила опасность. Я должен был тебя спрятать, и Грачевник казался мне единственным безопасным для этого местом. И когда я говорил, что ты можешь спасти Джен, вернуть ее полуночника, я и правда в это верил. А еще… Еще я подумал, раз уж все равно ты отправишься на топь, то наверняка сможешь принести оттуда двух полуночников: и для Эстель, и для Джен. – На Кроули было страшно смотреть, так он страдал. – Да, это была роковая ошибка. Но я поддался искушению, ступил на скользкую дорожку. Покатился по наклонной. Но раз уж я все это затеял, как я мог признаться тебе, что Джен выздоровела? Ради Эстель я хранил молчание, но с каждым днем оно давалось мне все тяжелее и тяжелее. Я не хотел подвергать тебя опасности. Я не хотел, чтобы из-за меня ты рисковала жизнью. Все так изменилось с нашей первой встречи…

– Только ложь осталась все та же! – рявкнула Алиса. – Ты запугивал меня. Я корила себя из-за болезни Джен. Я так боялась, что она умрет! Ты послал меня на смерть и ради кого? Даже не ради Джен!

– Я тоже пошел на смерть ради тебя, – шепнул он.

– Врешь! – Алиса ткнула в него дрожащим пальцем. – Вовсе не ради меня. Ты пошел на смерть ради ее полуночника! На, получай! – Алиса развернулась и изо всех сил дернула серебристую нить, обвернутую вокруг ее кисти. – Забирай ее достохвального птаха. Плевать я на него хотела. Держи и больше никогда не попадайся мне на глаза. Все эти разговоры про Корэм-хаус, про то, что я должна отработать проживание, – все это было ради него, да? Так подавись им!

Разорвав нить, Алиса отшвырнула ее от себя. Нить, сверкая, затрепетала в воздухе, полуночник ринулся к Эстель и вдруг застыл, так и не долетев до кровати.

Дверь отворилась, и в палату 201 вместе с порывом ледяного ветра вошел стройный высокий юноша. В комнате сразу же наступила зима, и дохнуло морозом: воздух застыл, на окнах повисли сосульки, и снежная патина затянула стекла. Ветер, подвывая, завихрился у ног юноши, взметая снежинки с его заиндевелого плаща, и беспечно разбросал их по полу.

Юноша, скрипя ботинками по льду, шагнул вперед, протянул бледную руку и ухватился за нить, привязанную к полуночнику. Затем он обернулся к Алисе, и она увидела его скульптурно прекрасное, редкой красоты лицо: молочно-белое, за исключением ярко-красных губ, обрамленное белоснежными волосами. Тонкие белесые ресницы, казавшиеся почти бесцветными, рассеивали искорки светло-зеленых, удивительно прозрачных глаз. Юноша был само совершенство: ни единый изъян не портил благородного изящества его тела, и это пугало. Он улыбнулся, и волосы на голове Алисы встали дыбом.

– Ты кое-что похитила у меня, – спокойно произнес он чистым высоким голосом и выдохнул облачко морозного пара.

Алису бросило в дрожь. Глаза ее метнулись к Кроули, снова к юноше, и тут… Она его узнала! Она видела его во сне, в том бредовом кошмаре, который привиделся ей после возвращения с топи. Алиса попятилась.

– Кто ты? – прошептала она.

Он подошел к ней вплотную, двигаясь плавно, как птица, и внимательно заглянул ей в глаза.

– Думаю, тебе известно мое имя. Обычно меня зовут Смерть.