11

Полицейский участок на Боу-стрит, величественное светло-серое здание из шероховатого, изъеденного временем камня, напоминал гигантскую терку для сыра. Перед главным входом царила суета: мельтешили люди, входили и поспешно выбегали полицейские в темной форме – «Ищейки», как назвал их Кроули. Корэм-хаус оказался запечатан для путешественников в пространстве, и Кроули, вместе с плетущейся в хвосте Сашей, повел Алису к стоявшему напротив заброшенному дому-развалюхе. Спустя несколько мгновений они вышли из него через специально проделанную дверь в стене Королевского театра, расположившегося как раз напротив полицейского участка.

– Вы будете работать с Проктором Синклэром в архиве, – сообщил Кроули, не давая Алисе оступиться на выбоине в асфальте. Саша безучастно тащилась сзади. – Еще он согласился обучать вас… За деньги.

Алиса вздрогнула – у нее ведь нет ни пенни!

– Мои деньги, – уточнил Кроули. – Позже вы сможете возместить мне все расходы. Но ради бога, учитесь быстрее. Старый сквалыга дерет за каждый час.

– Он тоже птицелов? – спросила Алиса.

– Да.

– Тот самый «один, живущий в Соединенном Королевстве», которого вы знаете?

– Да. Хотя толку от него никакого. Не птицелов, а слепая курица. Он собственной физиономии в зеркале не разглядит, не то что полуночника.

Сидевшая у входа в участок женщина, продававшая сложенные стопкой на полу газеты, с удивлением вылупилась на Алису, поднялась и подошла к ней поближе, рассматривая ее, словно диковинную зверушку в зоопарке.

– Это все твой прикид, – очнулась от забытья Саша. – Ты выглядишь как настоящая «потусторонняя», пришелица из внешнего мира. Если не хочешь бросаться в глаза, купи пальто.

Алиса остановилась. А ведь Саша права. Все жители Грачевника, насколько она могла судить, одевались в стиле тридцатых годов прошлого века. Более или менее.

– Кстати, здесь, на Флорал-стрит, мой любимый магазинчик, – Саша указала на темно-синий домик метрах в двадцати от них. – У них уйма пальто.

– Нет, – отрезал Кроули, упрямо поджав губы.

– Ты же сам сказал, что она возместит тебе расходы на обучение. А что по сравнению с ними какое-то там пальто! Кроме того, она вскоре получит зарплату, да и магазин этот – комиссионка.

– Мы и так опаздываем.

– Жмот, – процедила Саша. – Ну и ладно. Я сама куплю ей пальто и запишу на ее счет.

– Нет-нет, честное слово, – всполошилась Алиса, – не стоит беспокоиться. Я обойдусь…

Но Саша, невзирая на ее слабые протесты, уже тащила ее через дорогу, бросив оцепеневшего Кроули злобно таращиться им вслед.

В Лондоне Алиса так и не удосужилась заскочить на Флорал-стрит, хотя пару раз и забегала в магазинчики, ютившиеся неподалеку от угла Севен-Дайлса и Нильс – Ярда, и теперь с восторгом озирала узкую мощеную улочку, хаотично застроенную маленькими террасками и завешанную налезавшими друг на друга брезентовыми тентами. Что только здесь не предлагали причудливые вывески: и английский чай, и сладости, и мужские стрижки – и все по цене в десять английских крон.

А вот выставленные на витринах образцы продукции и торговые марки ни о чем ей не говорили. Окна кондитерской, заставленные стеклянными банками, картонными коробками и металлическими жестянками, манили незнакомыми ей ирисками, лакрицей, леденцами в полосатых обертках, молочным шоколадом от укачивания, темным шоколадом со специями и анисовыми шариками.

– А супермаркеты у вас есть? – спросила Алиса.

– Не-а, – откликнулась Саша. – То, что вы едите там у себя в Лондоне, здесь – непозволительная роскошь. Даже шоколад.

Алиса ужаснулась – и как ей теперь жить без молочных шоколадок «Кэдбери»?

Ближайшая лавочка в монолитном здании предлагала несметное количество тканей из чистого хлопка и тончайшей шерсти, а также «Пуговицы по два шиллинга за пару!», но Саша поволокла Алису в соседний магазинчик «Арсенал Гриббона», торговавший военной униформой. Пока Алиса перебирала стойку с одеждой, Саша схватила первое попавшееся пальто, кинула его на прилавок, расплатилась и сунула обновку в руки Алисы.

– Видала? – усмехнулась Саша. – Раз-два и – готово. Примерь.

– Примерить после того, как ты его купила?

– Да какая разница! – пожала плечами Саша.

– Спасибо, – поблагодарила Алиса, разглядывая заношенное похоронно-черное пальто, явно пошитое на мужчину-коротышку с дюжими плечами. – Я очень тронута твоей заботой.

– Ну и чудненько. – Саша окинула ее настороженным взглядом. – Теперь ты больше смахиваешь на нас и меньше похожа на «потустороннюю». Да, кстати, с тебя двенадцать соверенов.

– Под «потусторонними» ты подразумеваешь лондонцев?

– Не только их. Всех, кто проживает по ту сторону Арки.

– Арка – единственный путь, ведущий из Лондона в Грачевник?

– Нет. Есть еще парочка других, но Арка – самый простой и доступный, особенно если ты не особо искушен в путешествии между мирами. Эта дверь открыта для всех.

– Но разве какой-нибудь лондонец не может случайно проникнуть сюда? Почему никто ничего не знает про Арку?

– Эта дверь открыта только для нас, – пояснила Саша. – «Потусторонние» могут войти в нее, но только в сопровождении вяки. И добра им это не принесет.

Алиса пристально вгляделась в магазинную витрину. Напротив под вывеской «Лекарственные травы Форрестера» расположилась фитоаптека. На полочках стояли крошечные стеклянные пузырьки, а на окне висело несколько объявлений. Одно скромное: «Бальзамы, настойки и мази на каждый день! Из ивы, боярышника, дуба, березы, ольхи, сосны, ясеня и многого другого!», другие – хвастливые, выведенные огромными манящими буквами: «Лучший березовый сок во всем Грачевнике! Побеждает вирусы и лихорадку, поправляет здоровье!», «С нашим чаем из коры кедра вам не страшен никакой грипп!» и, наконец, «Тополиная мазь – незаменимый друг ваших суставов!».

Нет, в Лондоне тоже были «зеленые» аптеки, но обычно они не похвалялись экстрактами из всевозможных растений и уж тем более не предлагали их как единственную панацею от всех болезней. Как все это странно и… ненаучно.

– Не Харли-стрит, да? – подмигнула ей Саша.

– Не понимаю… – Алиса растерянно тряхнула головой. – Как оно здесь все образовалось? Целый город… Он ведь не зеркальное отображение Лондона, верно? Тут столько всяких мест, которых в Лондоне уже не существует…

– А ты мне нравишься, – ухмыльнулась Саша. – По сравнению с тобой я прям-таки настоящий гений.

Приобняв Алису за плечи, Саша развернула ее и повела обратно к Боу-стрит и Кроули.

– Основатели не смогли бы возвести Грачевник на пустом месте, да и времени у них было в обрез – за ними ведь гнались по пятам. Так что они взяли за образец Лондон и… создали то, что создали. А потом Совет Грачевника, наша власть предержащая, сообразил, что народу все прибавляется и прибавляется, и обратился к отпрыскам Пеллервойнена – они ведь у нас работают с камнем, – чтобы те понастроили побольше зданий. Ну те кое-что из Лондона и стырили – например дворцы, которые все равно бы снесли и чью пропажу никто бы и не заметил. И перенесли все сюда, как…

– Как Горинг-хаус, – подсказала Алиса.

– Точняк.

– Значит, вы крадете здания?

– Какие-то крадем. Какие-то просто копируем. Какие-то заимствуем. Не так-то просто все это объяснить. Бывает, мы с вами ходим по одним и тем же улицам и живем в одних и тех же домах, только вот выглядят они в наших двух мирах совершенно по-разному.

– Но Грачевник не похож на современный Лондон. Если он – копия Лондона, то эти два города должны быть идентичными.

– Власти перестали имитировать Лондон в тридцатые годы прошлого века, – раздраженно дернула головой Саша. – Грачевник будто застрял во времени. Они с тех пор даже электросеть не удосужились обновить, и каждую пару месяцев у нас стабильно вырубает свет во всем городе. Попробуй какое-нибудь новомодное устройство подключить у себя дома – обесточишь всю улицу! И зачем я вообще плачу налоги – не понимаю. Я иной раз думаю, а не перебраться ли мне в другой город, где живут вяки.

– А есть и другой город?

– И не один! Ты что думаешь, Лондон – единственный город-близнец?

– Я… Ну…

– Разумеется, нет, – расхохоталась Саша. – Просто в других городах жители не называют себя «вяки». Первый город, Грачевник, основали финны, и поэтому здесь преобладают их язык и культура. А вот в Нью-Йорке, например, обитают «аэс сидхи», «люди из холма», волшебные племена кельтов – в основном ирландцы, – которые заселили Соединенные Штаты еще во времена Крестовых походов. Мне кажется, они терпеть не могут Лондон. И я их понимаю – с лондонскими-то людоедскими налогами!

Алиса обмерла.

– Так большинство вяки живут здесь или все-таки по другую сторону Арки, во… внешнем мире? – прошептала она.

Саша мгновенно посерьезнела.

– Кто-то скрывает свое наследие и пытается ужиться со Стервятниками. Это рискованно – наследия иной раз проявляются спонтанно, например, когда ты испуган или подавлен. Кроме того, первые признаки мастерства люди-вяки проявляют уже в младенчестве – стихийно, само собой, но такое ведь не скроешь. А есть те… Есть вяки, у которых наследие развито очень слабо, и они живут себе поживают по ту сторону Арки и в ус не дуют. И даже не подозревают о дремлющей в них силе. Живут себе и горя не знают, словно обычные люди.

Саша завистливо вздохнула, и Алиса уже собиралась спросить, какое же у нее самой наследие – учитывая Сашину реакцию на потоп, вряд ли это было искусство управляться с водой, – как вдруг по булыжной мостовой загромыхали шаги и улицу огласил зычный рев:

– А ну стой!

Алиса онемела: прямо на нее мчался юноша в полинялом свитере, а следом, вдалеке, не поспевая за своей жертвой, бежали два коренастых плотных полицейских, раскрасневшихся от погони. Пуговицы на их темно-синих мундирах ослепительно сияли в лучах холодного солнца.

– Держи его!

Какой-то старичок попытался ухватить беглеца за рукав, но промахнулся. Остальные прохожие уткнулись носами в витрины, внезапно зачарованные выставленными в них товарами. Молодой человек рванул, увеличив и без того немалое расстояние между собой и Ищейками, и оказался почти вровень с Алисой. В глазах его сверкали лукавые искорки. Под мышкой он сжимал какой-то сверток – ворованные вещи?

Руки и ноги беглеца работали, будто поршни, и, пролетая мимо Алисы, он широко ухмыльнулся ей прямо в лицо. Он даже чуть-чуть сбавил скорость, видимо, считая ее совершенно безвредной. В Алисе вскипела кровь. Вот ведь хладнокровный ублюдок… Что ж, раз никто не собирается его останавливать…

Она резко выбросила ногу и сделала ему подсечку. Юноша споткнулся, полетел кувырком, дрыгая длинными ногами, и с недоуменным «ухх» грохнулся на спину. Сверток, полный бумаг, выскользнул у него из-под мышки и покатился по мостовой. Юноша ухватил его, попытался подняться…

– Даже не думай! – прорычал издалека низенький полицейский.

Он выдернул что-то из кармана, и Алиса недоверчиво протерла глаза: неужели это… желудь? Полицейский стукнул по желудю пальцем, кожистая оболочка лопнула, и желудь пустил нежный зеленый росток. Росток принялся быстро расти, меняя цвет и на глазах превращаясь в длинную прочную дубовую ветку. Полицейский хлестнул ею словно кнутом по мостовой, и ветвь прочно обвивала лодыжки юноши, не давая ему встать на ноги.

– Он вырастил ее прямо из… из плода, – заикаясь, пробормотала Алиса.

Саша равнодушно пожала плечами, и Алиса застыла с открытым ртом. К ней подбежал более рослый страж порядка, бросил, запыхавшись: «Благодарю!», и направился к поверженному противнику.

– Что он украл? – спросила Алиса.

– Ничего. Он распространял листовки, не имея на то специального разрешения.

Что? Распространял листовки? Она помогла полиции задержать распространителя листовок? Какой позор! Щеки ее зарделись, и она в замешательстве уставилась на лежавшего на мостовой юношу. Неудивительно, что никто не попытался его остановить – тоже, нашли преступника!

– Ладно, потопали, Капитан Марвел. – Саша, давясь от смеха, подтолкнула ее локтем в спину и двинулась прочь.

Алиса оглянулась на злосчастного молодого человека, но полицейские загородили его своими мощными спинами. Наверное, и к лучшему.

– Не прошло и года! – вывел ее из задумчивости сварливый голос Кроули. Облокотившись о стену участка, он стоял там же, где они его и оставили, недовольно сунув руки в карманы. – Возвращение блудных дочерей.

Саша страдальчески закатила глаза.

– Увидимся, – бросила она Алисе. – Может, пообедаем вместе. Я работаю на втором этаже. И, кстати… – Она смерила Алису оценивающим взглядом: – Отличное пальто.

Перескакивая через две ступеньки, Саша одолела лестницу и скрылась из виду. Алиса смущенно топталась на месте, переживая и за свое пальто, и за расклейщика объявлений.

– Пойдемте? – Кроули жестом указал ей на парадную дверь.

Внутри было темно и зябко. Стены, где-то обитые дубовыми панелями, а где-то облицованные старинной плиткой, напомнили ей станции лондонской подземки, а вот потолок вызвал в ней чувство поистине религиозного восторга: такому потолку позавидовали бы и Букингемский дворец, и Сикстинская капелла вместе взятые.

Просторный холл перегораживала кованая решетка с конторкой, за которой сидел страж порядка в темно-синем полицейском мундире с серебряными пуговицами, плотно перехваченном ремнем на расплывшейся талии.

У стража были пунцовые щеки и сизый, как слива, нос, выдававший любителя заложить за воротник. При виде Кроули он что-то невнятно хмыкнул, смачно втянул в себя кофе и плюхнул чашку на конторку, орошая коричневой жижей груды неразобранных бумаг.

– Веселая ночка, а, Чалмерс?

– Веселое утро, – прохрипел клерк. – Жена развод требует.

– Сочувствую. – Кроули резко взмахнул ресницами.

– Расслабься. Я от радости всю ночь гудел в «Гнезде грача». Ну да ладно. А как твою подружку кличут?

– Алиса Уиндем, – представил Алису Кроули. – Сегодня ее первый рабочий день в архиве. Я ее сопровождаю.

Чалмерс нырнул за конторку и через пару секунд хлопнул маленьким прямоугольником по столешнице.

– Держи пропуск. В списках твоя Алиса Уиндем есть, но мы ничего не знаем о ее квалификации. Вы к какому Чертогу принадлежите? – повернулся он к Алисе.

– К Корэм-хаусу? – неуверенно пробормотала она.

Повисло неловкое молчание.

– Леди не принадлежит ни к одному из Чертогов, – со вздохом пояснил Кроули.

– Что, даже кандидатом на вступление не является? – подивился Чалмерс.

– Не является, – кивнул Кроули.

– Ну… Возможно, вы тот «цветок запоздалый», который раскрывается не сразу…

Чалмерс одарил Алису добродушной отеческой улыбкой, и она почувствовала, как стоявший рядом Кроули скорчился от беззвучного смеха. Алиса не удостоила его и взглядом.

– Мне нужен образец, – пророкотал Чалмерс. – Пожалуйте левую руку, рыбонька моя.

– Прошу прощения? – опешила Алиса.

– Будьте добры ваш безымянный пальчик.

Алиса оторопело уставилась на полицейского.

– Да не волнуйтесь вы так, – подмигнул он ей. – Я ж вас не под венец зову. Хотя… Вот покончу с разводом и, может, тогда… А?

Подхихикивая, он взял ее руку, развернул ладонью вверх и нежно потянул на себя. Резкая боль пронзила подушечку ее пальца, и Алиса, пискнув, отдернула руку. На кончике пальца взбухла капелька крови.

– Палец к пропуску, пожалуйста, – пророкотал Чалмерс.

– Вы меня укололи! – потрясенно вскричала Алиса.

– Ну-ну, рыбонька, – игриво хрюкнул Чалмерс. – Я таки не самурай-рубака и не маньяк-потрошитель. Маленький укольчик, не более. Ну же, приложите ваш пальчик к пропуску. – И, видя ее нерешительность, веско добавил: – А не приложите – не получите разрешения на работу с секретными материалами.

Алиса ткнула пальцем в прямоугольную карточку.

Лязгнув, распахнулась кованая решетка, и Чалмерс махнул, чтобы она проходила. Алиса кисло попрощалась с ним и нехотя двинулась по необъятному холлу, смахивавшему одновременно и на театральное фойе, и на вокзальный зал ожидания. В воздухе витал гул озабоченных голосов. Десятки голов склонились над столами, заваленными документами. Десятки ручек-самописок скрипели, царапая бумагу. Вдоль одной стены стояли, словно часовые, шкафчики, вдоль другой, вперемешку, – металлические и деревянные стулья.

Полицейский-Ищейка подвел к одному металлическому стулу сгорбленную старушку, грубовато пихнул ее на сиденье, и – Алиса разинула от изумления рот – подлокотники стула взвились, обхватили грудь старушки и намертво приковали ее к спинке стула. Старушка даже не ойкнула – возможно, она привыкла и к арестам, и к волшебным железным стульям.

Внезапно что-то грохнуло, и Алиса испуганно оглянулась. Худосочный молодой человек в полинялом свитере боролся с двумя рослыми Ищейками. Да это же расклейщик объявлений, которому она подставила подножку! С чего они выдумали, что он опасный преступник? Да этому тощему мальцу с копной немытых соломенных волос только в экологических протестах участвовать!

В кулаке парнишка сжимал стопку бумаг.

– Эй, поаккуратнее, громилы! – вопил он. – Бог мой, да у вас руки не из того места растут, что ли? Осторожней!

Он разжал кулак и подкинул в воздух листовки. Одна из них плавно опустилась у ног Алисы, девушка нагнулась и подобрала ее с полу. На листочке с белым пером четко выделялись слова:

Он – близко.

Ищейки поволокли парнишку в дальний конец холла. Юнец перехватил Алисин взгляд, полный горячечного раскаяния, уголки его рта дрогнули, растянулись, озорные глаза заискрились весельем, и… он подмигнул ей!

Ищейки втолкнули юношу в лифт, задернули раздвижную позолоченную решетку, и кабина заскользила вниз. Представление окончилось. Кроули, подталкивая Алису в спину, подвел ее к тому же лифтовому отсеку и нажал кнопку, вызывая соседний подъемник. Алиса бочком отодвинулась к другой лифтовой шахте – той, в которой только что исчез распространитель листовок, но Кроули покачал головой:

– Этот лифт только для арестантов. Если у вас нет темного криминального прошлого, о котором я не осведомлен, предлагаю вам воспользоваться подъемником для обычных людей.

Алиса посмотрела на листок у себя в руках.

– Эти листовки он и распространял, да? Я видела их прежде. Когда вы впервые привели меня в Грачевник.

– Эта дрянь тут повсюду. Шагу нельзя ступить, чтобы на нее не наткнуться.

– «Он – близко», – прочла она. – А что тут рекламируется? Фан-клуб «Игры престолов»? – Кроули озадаченно покосился на нее. – Ну, «зима близко», помните? – подсказала Алиса. Кроули промолчал. – Ладно, – буркнула Алиса. – Что это за Братство Бледного Пера, если не фан-клуб?

– Культ смерти.

– Культ смерти, – нахмурилась Алиса. – А это еще что?

– Разгадка – в названии культа, – вскинул брови Кроули.

– Супер… Но… Кто тогда Он? Тот, который близко? Это предупреждение какое-то или что?

– Братство в который раз предрекает очередной Апокалипсис. Из года в год одно и то же. Другие бы на их месте давным-давно махнули рукой, видя, как мир упорно не желает катиться в тартарары, но эти уперлись, словно бараны. Полагаю, они держатся лишь за счет теории вероятности, надеясь, что рано или поздно какая-нибудь случайность неизбежно приведет наш мир к краху.

– А я помогла арестовать их приверженца… – удрученная Алиса кивком головы указала на лифт.

– За него не беспокойтесь. Он проведет за решеткой не более пары часов. Вскоре его братья по разуму внесут залог, и он снова примется унаваживать город прокламациями. Опять и опять.

Алиса в мрачной задумчивости буравила взглядом пол, и Кроули, наблюдая за опускающимся лифтом, тихонько вздохнул:

– Бросьте, Алиса. Не воспринимайте всерьез эти дурацкие культы и их сбрендивших служителей. Не теряйте чувства юмора, и вы свернете в Грачевнике горы. Смейтесь надо всем.

– Что, даже над вами? – съязвила она.

Он расхохотался – ласкающим слух бархатным баритоном, взял ее под руку и завел в лифт.

Алису окатило волной теплой истомы.

ттт

Проктор Синклэр, штатный архивист и наставник Алисы, оказался сухопарым высоким стариком с паучьими руками-лапками и красными воспаленными глазами. А еще – Алиса поняла это через три секунды после знакомства с ним – конченым придурком. Едва взглянув на ее ладонь, протянутую для рукопожатия, старик демонстративно отвернулся к Кроули.

В пыльном подвале архива Проктор скептически оглядел Алису и проворчал:

– Ваша обязанность – архивировать старые дела. За это вам и платят. Ясно? – Алиса кивнула. – Что же до нашей договоренности… – Архивист неловко переступил с ноги на ногу. – Я ничего не обещаю. Я преподам вам основы. Укажу некоторые направления, но… В общем, либо вы соглашаетесь с моими условиями, либо – до свидания.

– Мы соглашаемся, – поспешно заверил его Кроули.

– Ну, и к чему такая прыть? – усмехнулся Проктор и поглядел на Алису. – Кроули говорит, вас поджимает время.

– Да. – Алиса отбросила упавшую на глаза прядь волос. – Полуночник моей лучшей подруги улетел, и мне надо его вернуть.

– Улетел? Да как…

– Улетел, – с нажимом сказал Кроули, – так что, Проктор, если вы не возражаете, давайте приступать к делу. Я ведь плачу вам за каждый час, не забыли?

Губы Проктора сжались в надменную тонкую линию.

– Если она хочет узнать о полуночниках как можно больше, – старик потер переносицу, – ей придется трудиться в архиве целый рабочий день.

– Послушайте, Синклэр, – вспылил Кроули, глаза его потемнели.

Проктор торжествующе оскалился, как человек, прибравший к рукам все козыри.

– Чем расторопнее она будет работать, тем больше времени у нас останется в конце дня.

И он прошаркал к громадному столу в углу подвала, оставив Кроули задыхаться от гнева и молча кусать губы.

– Начнете с дела о фальсификациях в Аддерстоуне, – приказал архивист, вручая трепещущей Алисе связку папок. – Папки не открывать. Информация засекречена. Названия дел указаны на корешках – вам этого довольно. В противном случае вылетите отсюда как пробка.

– Хорошо, – просипела Алиса, кривя губы в жалкой улыбке.

– Я вернусь после четырех, – произнес Кроули и направился к двери. – Очень надеюсь, Проктор, вы найдете время с пользой потратить мои деньги.

Внезапно Алису охватила паника.

– Стойте! – закричала она. – Вы что, собираетесь бросить меня здесь одну, на произвол судьбы?

– Неженка, – буркнул Проктор, но Алиса оставила его слова без внимания.

– Вы полагаете это нормальным – притащить меня невесть куда, в какой-то непонятный дом, на какую-то безумную работу – и умыть руки? Еще два дня назад я вела совершенно иную жизнь!

Алиса в сердцах грохнула папками об пол.

– Какое совпадение, – тихо проговорил Кроули. – Еще два дня назад ваша подруга тоже вела совершенно иную жизнь.

Алиса обмякла, словно из нее выпустили весь воздух, и посмотрела на него.

– Вы всерьез думаете, я смогу ей помочь, если останусь здесь?

– Другого выхода нет.

Она кивнула. Кроули развернулся на каблуках и исчез, оставив ее на милость Проктора.

– Вы собираетесь разбирать дела или нет? – глухо проворчал старик, зыркнув на уложенные штабелями кипы бумаг.

– Да.

Алиса вздохнула, перетащила папки к шкафам и принялась методично сортировать их. Ничего, что все дела перемешаны, и в этом месиве самой немыслимой и разнородной информации сам черт ногу сломит. Принцип в этом хранилище такой же, как и в библиотеках, а библиотеки для Алисы – дом родной. Она справится.

Проктор не спускал с нее глаз: видимо, боялся, что она из любопытства сунет свой нос куда не надо. Алиса делала вид, что ничего не замечает, и прилежно трудилась, пока через час или около того не оторвалась от дел и случайно не поймала взгляд архивиста.

Боже, как он вообще что-то видит? Эти налитые кровью глаза с обожженными, иссеченными шрамами веками казались почти незрячими. Что с ним произошло? Где он так обгорел? Алиса боялась даже думать об этом, не то что спрашивать.

– А есть еще папки по этому делу?

– В ящиках в углу. – Проктор облизал губы широким, как лопата, розовым языком.

Она потянулась и, чтобы немного передохнуть, прислонилась к картотечному шкафу, подставив лицо лучикам солнечного света, еле-еле пробивавшимся через маленькое, под самым потолком, окошко. Наверху шкафа в безобразном до отвращения цветочном горшке разрасталась бегония. Ее листики нащупали шею Алисы и вонзились в кожу тонюсенькими иголочками.

– А можно задать вам вопрос? Вы принадлежите к какому-нибудь Чертогу? Миэликки или Ильмаринена? Или…

– Не принадлежал и не собираюсь, – произнес архивист. – Я – птицелов. Какое мне дело до традиционных умений?

– Но как вы считаете, я… Могу ли я… Есть ли вероятность…

– В Чертоги не берут кого попало, – брюзгливо ответил Проктор. – Чтобы вас туда приняли, надо выдержать экзамены, пройти серьезные испытания и на деле доказать, что ваши умения кое-чего стоят. Если вы до сих пор не разобрались, к какому искусству древних вяки предрасположены, вероятнее всего, вы попросту бесталанны. Но это неважно. Вы – птицелов. Никакие Чертоги вам не нужны и даром. Если вы овладеете необходимыми знаниями, все эти потомки вяки вам и в подметки годиться не будут.

Алиса с интересом посмотрела на Проктора, на его болезненно дергавшееся лицо. Похоже, он говорил с самим с собой, а не с ней, и все же она почувствовала себя немного уязвленной.

– Настал мой черед задавать вопросы, – встряхнулся старик. – Ваша подруга… Как она потеряла своего полуночника?

– Ее сбила машина. – Проктор откинулся на спинку стула.

– Она впала в кому, – продолжала Алиса, – и Кроули сказал, что травма сыграла с ее полуночником злую шутку. Он поверил, что смерть ее неминуема, и улетел. И теперь… Мне надо вернуть его, пока душа не оставила ее тело.

– То есть, – фыркнул Проктор, – вы считаете, что вернуть полуночника – проще пареной репы? Раз-два и готово?

– Ну да.

– И как? Как вы собираетесь вернуть его? – спросил он, вперившись в нее взглядом. Алиса не опустила глаз.

– Я… – запнулась она и тяжело вздохнула. У нее была цель, но не было плана. Действительно, как ей вернуть полуночника? – Вначале я выясню, где он, затем… Я… Пойду и заберу его оттуда.

Легко и просто. Как пить дать.

– Выясните, где он? Так вы не знаете, куда улетел полуночник? – с нажимом произнес Проктор, и Алиса почувствовала себя дура дурой.

– А вы? – огрызнулась она.

– Я-то как раз знаю, – самодовольно ухмыльнулся архивист. – Туда, куда все они в конце концов улетают. Все вольные полуночники отправляются в Сулка-топь. Это известно даже младенцам.

«Сулка-топь», – произнесла про себя Алиса, надеясь, что в ее мозгу блеснет какое-нибудь воспоминание, вызванное этим странным словом, от которого так и веяло иноземщиной. В Йоркшире и в северо-западных графствах топей было хоть отбавляй, но о Сулка-топи она никогда не слыхала.

– И как мне туда попасть? – взволнованно спросила она. – Вы мне поможете…

– В Сулка-топь попадают только один раз.

– Один раз? Почему только один?

Наслаждаясь ее смятением, Проктор самозабвенно затряс головой.

– Да потому, что туда отправляются все те, кто умер. Что, Кроули об этом не упомянул? Сулка-топь – это обитель Смерти. Царство Смерти.

– Объясните, пожалуйста, я что-то запуталась… Под Смертью вы подразумеваете?..

– Мрачного Жнеца! – ликующе завопил Проктор, и Алиса подпрыгнула. – Туони! Всадника на бледном коне! Линтувахти! Повелителя земли мертвых!

– Но…

– Смерть – самый изощренный птицелов. Что, по-вашему, происходит с полуночниками, когда люди умирают?

– Я… Ну… Я не…

– Полуночники обретают свободу. Тонкая нить, связывающая нас с полуночниками, обрывается, и птицы улетают к нему в птичник, в Черный зверинец, где он запирает их в клетки. Следовательно, чтобы вызволить полуночника вашей подруги, вам необходимо пробраться в Сулка-топь и похитить птаха из птичника самого Линтувахти. Вы понимаете, что он с вами сделает, когда застанет на месте преступления, а?

Алиса подавилась словами. Мысли – одна другой страшнее и страньше – лихорадочным вихрем кружились в ее голове. Итак, ей предстоит путешествие в обитель Смерти? Она должна украсть птаха-полуночника у самого Повелителя мертвых? И кто он такой, этот Повелитель? Живой человек? Вяки? Или черт его знает кто? Значит, ей надо добраться до Сулка-топи, прошмыгнуть в его Черный зверинец и… Господи… Господи-ты-Боже-мой!

– Но… Это невозможно, – пролепетала она. – Я не смогу пробраться в его птичник, потому что, как вы сказали, очутиться в Сулка-топи можно лишь однажды – когда умрешь.

– Именно! – самодовольно вскричал Проктор. – Неувязочка, да? Но вы вещали с таким апломбом, что убедили даже меня. Я решил, вы наверняка придумали какую-то хитрость.

Криво ухмыльнувшись, он принялся копаться в бумагах на столе. Алиса долго стояла, пытаясь осознать услышанное. Мысли ее, путаные и беспорядочные, скакали как бешеные, и ей никак не удавалось унять их безумную круговерть. Итак… Полуночник Джен поверил, что Джен погибла в автомобильной аварии, и улетел в Черный зверинец, птичник, где Повелитель Смерти посадил его в клетку. Прекрасно. Осталось позвонить в страховую компанию, которую так навязчиво рекламируют по телику, и потребовать возмещения. Вас сбила машина, когда вы по всем правилам переходили дорогу в положенном месте? У вас частичная потеря слуха или боль во всем теле? А, вы потеряли своего полуночника и желаете его вернуть? Мы обо всем позаботимся. Тихий истеричный смешок вырвался из ее груди, и Алиса поспешно закашлялась. Сосредоточься, Алиса. Все нормально. Даже в этой ненормальной реальности.

Сунув руки в карманы, она грузно опустилась на стул. На пол посыпалась груда бумаг, но Алиса и не думала их поднимать. Пальцы нащупали в кармане что-то тонкое и мягкое, потянули наверх, и… Алиса с удивлением обнаружила у себя в руках листок Братства Бледного Пера. Культа Смерти. С большой буквы «С».

Она смяла листок в ладони и вскочила на ноги. Кровь бросилась ей в голову, и в мозгу промелькнула мысль. Еще не план, но… Если она собирается вырвать полуночника Джен из лап Повелителя Смерти, то начать стоит с его почитателей.

Она рассеянно оглядела унылый и мрачный подвал, картотечные шкафы, эти маленькие небоскребы, выстроившиеся в алфавитном порядке… Погоди-ка… Этот унылый и мрачный подвал – это же… кладезь информации!

В горле ее пересохло, и она испуганно посмотрела на Проктора. Тот рылся в ящиках стола, не обращая на нее внимания. Интересно, надолго ли он отвлекся? Хватит ли ей времени? Чуть дыша, она на цыпочках прокралась к стоявшему в дальнем углу шкафу, пробежалась глазами по картотечным карточкам. Вот она, буква «Б».

Алиса оторвалась от чтения. Раскрытая папка осталась лежать у нее на коленях. Линтувахти? Но если его зовут… Она еще раз перечитала его имя. Но если его зовут Туони, откуда взялось его второе имя – Линтувахти? Звучит необычно, по-фински, как и Ильмаринен. Может, он тоже был вяки, основателем царства Смерти? Или… Или он и был самой Смертью?

Алису затрясло, как в ознобе. Она покосилась через плечо, боясь, что Проктор вот-вот выскочит у нее из-за спины, но архивист копался в бумагах и не видел ничего вокруг, не замечал, что она прекратила работу. Алиса опустила глаза и быстро заскользила глазами по страницам.

«Значит, все-таки Апокалипсис, Кроули не соврал? – Алиса вздохнула. – Какое приятное и легкое чтение, не правда ли?» Она аккуратно закрыла разбухшую папку – первую из шести – и потянулась к следующей, озаглавленной «Доказательства».

Быстро раскрыв папку, она заметила вверху страницы несколько глянцевых фотокарточек. Алиса схватила одну из них, присмотрелась повнимательнее и отшатнулась. На фотографии была мертвая девушка. Платье ее изодралось, открыв нескромным взглядам тоненькие, как спички, обнаженные ноги, тело покрывали фиолетово-багровые синяки. Девушка сломанной куклой лежала на мокром асфальте, неестественно вытянув шею. Вероятно, она упала с большой высоты. Остальные снимки были такими же: мертвые распростертые тела мужчин и женщин, вывихнутые, изувеченные конечности, лица, тронутые тлением.

Алису передернуло. Значит, Братство убивало людей? «…гибель человека есть жертвенный дар во славу Линтувахти…» – пришли ей на ум слова. Неужели все эти люди принесли себя в жертву так называемому Повелителю мертвых?

– Так и знал, что вам нельзя доверять! – гаркнул у нее над ухом Проктор.

Ноздри его раздувались от ярости, глаза метали молнии.

Перепуганная до полусмерти Алиса вскочила, и фотографии посыпались на пол.

– Простите. Я просто…

– Верните. Их. На место! – зарычал архивист. – Фотографии. Верните их на место.

Алиса грохнулась на колени, поспешно собрала фотографии, прикрепила их к странице и замерла.

– Это Братство убило всех этих людей? – спросила она, решив, что терять ей уже нечего.

– А вы как думаете? – глумливо поинтересовался он.

Алиса плотно сжала губы, не сводя с него глаз.

– Марианна Нордем – чистой воды аферистка, – засопел Проктор, недовольный, что Алиса не проявила должного раскаяния. – Она вбивает им в головы, что, когда ее так называемый Повелитель мертвых придет, чтобы сровнять с землей Грачевник, он сполна вознаградит их. – Проктор негодующе затряс головой. – И они приносят себя в жертву, добровольно отправляются на топь, веря, что Линтувахти не оставит их своею милостью. Глупцы.

Алиса посмотрела на жуткую папку с фотографиями покойников и зябко поежилась.

Ну дела… Смерть. Жертвоприношения.

И еще эта Сулка-топь, Обитель Смерти, куда приходят лишь мертвые, куда улетел в свою клетку полуночник Джен.

– И что мне теперь, лечь и умереть, чтобы пробраться на эти болота? – пробормотала Алиса.