LXVIII

Санчо дрожал от холода. Он прекрасно знал, что ждет его в ближайшие минуты - объятия ледяной воды, тысячи морозных игл, пронзающих тело, неподъемная тяжесть в руках и ногах, страх, неодолимое желание бросить всё к чертовой матери. Два дня назад он всего этого хлебнул сполна, и теперь отнюдь не испытывал желания повторить.

Однако другого выбора не было.

"Ты не молишься, Санчо?" - спросил Хосуэ.

Молодой человек покачал головой.

- Боюсь, что ни один бог не захочет помочь нам в этом деле, как ни молись.

Хосуэ одарил его одной из своих улыбок, которые означали понимание и сострадание. Вопреки привычке, Санчо был не в настроении, чтобы тоже ответить улыбкой.

Всё это было настоящим безумием; именно так и сказал ему комиссар.

- Кусочек хлеба? Вы это серьезно, дон Мигель? И каким же образом он поможет нам проникнуть внутрь?

- Спокойно, мальчик мой. Дело в том, что в алжирской тюрьме я познакомился с одним подрывником, который рассказал мне много интересного о воде и ее маленьких фокусах. Именно эти знания и помогли мне сбежать в первый раз. Мы тогда смогли добраться до порта, где нас ожидала лодка. К сожалению, там же нас ожидали и тюремщики.

- Дон Мигель...

- Кусок хлеба утянуло за решетку, а значит, над водой достаточно свободного пространства, чтобы дышать.

План был прост. Найти, в каком месте сточная канава впадает в Тагарете, проползти по трубе под стеной и таким образом пробраться на площадь.

Однако, как часто случается, этот план, казавшийся поначалу даже слишком простым, на поверку оказался практически невыполнимым. Найти место, где стоки Монетного двора впадали в речку - всё равно, что искать иголку в стоге сена. К тому же, в этом месте к городской стене вплотную подступал густой кустарник, а поверху каждые полчаса прогуливались стражники. Так что поиски сточного отверстия превратились в игру в прятки, доставившую им немало неудобств.

В конце концов, они всё же отыскали сток. Он был забран решеткой, ржавые прутья которой не выдержали натиска толстых напильников, приобретенных у кузнеца на улице Оружия. Но дальше все оказалось намного сложнее. Диаметр трубы был настолько огромным, что Хосуэ мог стоять в ней во весь рост, даже не наклоняясь. Вода в ней доходила негру до широкой груди - бурая и издающая резкий противный запах. Через небольшую лужицу вода переливалась в реку, когда работали насосы рудопромывочной, однако изрядная часть химических и органических остатков оседала на дне и стенах трубы. Воздух внутри был смрадным и затхлым - даже хуже, чем в трюме "Сан-Тельмо", где они с Хосуэ провели самые ужасные дни своей жизни.

В этом зловонии они провели три ночи.

Противоположный конец трубы был забран еще одной решеткой, справиться с которой оказалось гораздо сложнее. Нижняя ее часть находилась глубоко под водой, а потому перепилить ее было бы просто невозможно. А значит, оставался единственный выход: раздевшись догола, забраться в воду и перепилить верхнюю часть решетки. Как раз в этом месте уровень воды в трубе был особенно высок: здесь она доходила Санчо до подбородка. Ко всему прочему, прутья этой решетки были намного толще, к тому же друзья не могли рисковать, пользуясь большой пилой: ведь ее скрежет был бы слышен на площади.

Им пришлось работать напильниками медленно и урывками. И при этом - погруженными в ледяную воду в разгар зимы, даже не обладая уверенностью, что Хосуэ сможет согнуть три металлических прута, когда придет время. Каждый час они на несколько минут выбирались из трубы, вытирались и заворачивались в сухие одеяла в попытке согреться, мечтая о невозможном здесь костре.

Менее сильные и не столь привыкшие к трудностям люди давно бы отступили. Сколько раз за эти три ночи Санчо, прикрыв измученные глаза, мечтал умереть. Однако, стоило его векам сомкнуться, как перед глазами вставало лицо Клары, и он снова бросался в бой с тремя своими железными недругами, столь толстыми, что он не мог даже обхватить их пальцами.

Первым поддался напильнику прут Хосуэ, когда Санчо оставалось еще пропилить металл с ноготь толщиной. Они обмазали надрез грязью, чтобы работники Монетного двора ничего не заметили, и продолжили свое дело, уже гораздо бодрее.

Ночью с четверга на пятницу напильники Санчо и Хосуэ встретились посередине прута с глухим скрипом.

- Уходим отсюда, - прошептал Санчо. - Завтра вернемся.

Следующей ночью, отдохнув и набравшись сил, оба проникли в трубу. Впереди шел Хосуэ, а Санчо нес свою одежду и другие необходимые вещи в узелке на голове, чтобы не замочить.

Хосуэ добрался до первого прута, обхватил его обеими руками и с силой дернул. Прут не сдвинулся с места. Хосуэ попробовал снова, вложив все силы могучего тела и упершись ногами в стены. Наконец, ему удалось согнуть прут, и он приналег всем телом, чтобы выгнуть его вверх. В полной тишине, прерываемой лишь журчанием воды и топотом крыс и прочих мерзких тварей, негр повторил эту операцию еще два раза.

Когда проход был открыт, Хосуэ обернулся к другу.

- Будь осторожен.

- Я подам тебе знак, когда буду готов. Через две смены караула. Если я не появлюсь, уходи. Хорошо?

- Да, - соврал Хосуэ.

Санчо протиснулся через решетку, ощутив холод площади. Воздух щипал кожу, пока он вытирался принесенным покрывалом. Он некоторое время постоял, завернувшись в него, прижавшись к рудомойке, в очередной раз перебирая в уме план, который Мигель нарисовал на листке бумаги.

Сначала лестница.

Он надел сорочку, хубон и черные толстые плундры, согревающие ноги. Сапог он не взял, потому что те, что сшил Фансон, остались на дне реки, когда де Гроот сбросил его в воду, как и плащ. Иначе бы он точно пошел ко дну, а у него не было ни времени, ни денег, чтобы купить новые. Вокруг пояса он намотал длинную веревку.

Он вылез за рудопромывочной, оставшись в тени, которую отбрасывала стена в лунном свете. Стражники, стоящие у ворот сокровищницы, выглядели бодрыми и сосредоточенными, а Санчо пришлось пройти меньше чем в тридцати метрах от них. Он двигался как можно медленнее, каждый раз, когда караульные смотрели в его направлении, сердце у него замирало. К счастью, перед ними стояла небольшая жаровня, немного ограничивающая угол зрения.

Когда Санчо добрался до лестницы, он подумал о еще одной проблеме. А что если в это время будет происходить смена караула? Он может столкнуться с ними в коридорах, и это положит конец всей авантюре. Санчо снова попытался выкинуть из головы эти глупости - он ведь знал, на что идет. Учитывая, как мало Санчо знал об этом месте, выйти отсюда живым будет чистой удачей. Он сунул руку в один из карманов хубона, прикоснувшись кончиками пальцев к деревянной статуэтке, что дал ему Бартоло перед смертью. Это был единственный талисман, которому он верил.

И вот она - последняя дверь, ведущая на второй этаж.

Коридоры этого этажа были узкими, с балконом, выходящим на улицу, ни на одной двери не было вывески. Санчо шел согнувшись и подальше от балюстрады, его тревожил лунный свет, заливавший коридор. В какое-то мгновение он спросил себя, а что если трактирщик, с которым разговаривал комиссар, ошибочно указал расположение главного помещения чеканки, или Мигель неправильно его понял.

Добравшись до нужной двери, Санчо обнаружил, что она закрыта решеткой. Он достал из тайного кармана отмычки и некоторое время возился с ними, проклиная близость реки, из-за которой металл уже начал ржаветь, несмотря на то, что здание построили всего три или четыре года назад. С тихим скрипом, который Санчо показался жутким шумом, дверь открылась.

Помещение было громадным и заполнено скамьями и инструментами, которых Санчо в жизни своей не видел. В глубине находилось именно то, что он искал: вделанный в стену сейф, где мастер-чеканщик хранил плоды своих трудов.

- Он никогда не покидает эту комнату, - сказал трактирщик. - Там он занят чеканкой сентенов, самых ценных монет христианского мира. Каждая стоит сотню эскудо, и лишь самые знатные люди могут увидеть их хоть раз в жизни.

Осторожно, пытаясь ничего не сдвинуть и не смахнуть на пол какой-либо из инструментов, Санчо подошел к сейфу. Но тройной замок не поддался его усилиям, Санчо только лишь сломал одну из отмычек. Осознавая, что время на исходе и Хосуэ всё больше беспокоится, юноша понял, что есть только один способ открыть этот сейф.

Он прошел через мастерскую, в глубине которой помещалась дверь, ведущая в спальню. Открыв ее, Санчо сразу понял, почему мастер-чеканщик никогда не покидал своей комнаты.

В огромной кровати лежали двое: светловолосый парнишка и зрелый мужчина со спутанными, давно не мытыми седыми волосами. Оба были совершенно нагими, и старший страстно обнимал младшего.

Одним рывком Санчо сдернул с них одеяло и приставил острие кинжала к груди ученика. Оба тут же проснулись; старик вскрикнул, но Санчо жестом велел ему замолчать.

- Это вы - мастер-чеканщик?

- Чего вы от меня хотите?

- Собственно говоря, вопрос в том, чего хотите вы. Итак, у вас есть два варианта. Первый: я сейчас убью вашего мальчишку, привяжу вас к его трупу, да так и оставлю - голыми и в одной постели, а назавтра вы предстанете перед судом инквизиции. Устраивает вас такой вариант?

На лице старика отразился такой ужас, что Санчо почувствовал к нему жалость. Но увы, у него не было времени на проявления чувств. Блондин, в свою очередь, притих, как кролик перед удавом, не спуская глаз с кинжала, прижатого к его груди.

- Второй вариант: вы открываете сейф, а я связываю вас каждого по отдельности и оставляю каждого в своей комнате. Мне кажется, такой вариант намного предпочтительнее, или я не прав?

Только теперь старик сумел набраться мужества, чтобы заговорить.

- Сейф пуст, - сказал он.

- Допустим, но тогда вам тем более не составит труда его открыть, ведь так?

С гримасой отчаяния на лице старик поднял голову. Не отводя кинжала от ученика, Санчо приказал чеканщику крепко завязать рот платком и лечь на пол. Потом он велел блондину одеться и связал его простынями.

- Вы можете сказать, что нас было шестеро или даже семеро. Тогда ваша честь не пострадает. Кстати, где то место, где вы якобы спите?

Блондин мотнул головой в сторону мастерской, и Санчо велел старику отвести его в другую комнату. Из страха потерять любовника мастер-чеканщик вел себя покорно, хотя когда тот улегся на кровать, на которой никогда не спал, подальше от острия ножа Санчо, его поведение стало более враждебным. Он с ненавистью смотрел на налетчика и наверняка осыпал бы его оскорблениями, не будь его рот завязан.

- Открывайте сейф.

Чеканщик оглянулся вокруг в поисках предмета, который мог бы послужить оружием. Он был крепким мужчиной, и если бы смог дотянуться до какого-нибудь шила, то наверняка поранил бы Санчо, а то и еще хуже - вынудил бы его пойти на убийство.

- Я ведь могу вернуться к вашему любовнику и порезать его на кусочки. Нож такой острый, что ему даже больно не будет. Вы этого хотите?

В конце концов, чеканщик сдался. Встав на колени, он снял с шеи связку ключей и открыл сейф, слегка повернув ручку. Дверца приоткрылась, и Санчо наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Там лежала папка с бумагами, а также каменные формы для монет разных стран и два больших кожаных мешка.

- Доставайте, - велел Санчо.

Чеканщик покачал головой и молча развел руками. Санчо понял, что ему не по силам поднять эти мешки, они слишком тяжелые. Тогда он отправил чеканщика обратно в спальню, где крепко связал простынями. Старик наградил его ненавидящим взглядом.

- Сидите тихо, и всё будет хорошо.

Вернувшись к сейфу, Санчо приподнял один из мешков. Тот и вправду оказался невероятно тяжелым, так что у него не осталось другого выхода, как развязать его и отсчитать нужное количество монет. При помощи ножа он разрезал веревки одного из мешков и повалил его на бок, чтобы высыпалось содержимое. Золотой поток хлынул на каменный пол. Санчо так и ахнул, потом наклонился и взял в руки одну из монет. Она была очень большой, диаметром с апельсин, и очень тяжелой. На одной ее стороне было искусно выгравирован профиль короля, на другой - его герб. При мысли о том, что он держит в руках, по телу Санчо пробежали мурашки.

Он отсчитал двести монет, которые разложил на столе в двадцать столбиков. Покончив с этим, он взял один сентен и подошел к юному блондину, который лежал на кровати, связанный по рукам и ногам.

- Видишь это? - спросил он, опускаясь рядом на корточки. Тот кивнул. - Не спускай с него глаз.

Санчо отошел к стене и засунул сентен в щель между камнями, достаточно глубоко, чтобы его не было заметно.

- Когда тебя обнаружит стража, не вынимай его, потому что тебя обыщут. Подожди пару дней. А потом найти другую работу.

Без большей части содержимого мешок из сейфа стал уже не таким тяжелым. Но всё равно Санчо пришлось приложить усилия, чтобы его поднять и опустошить перед тем, как водрузить на стол. Он сделал то же самое с другим мешком, пока всё помещение не потонуло в золоте.

Скорее, скорее.

Санчо был уверен, что время, которое он назначил для Хосуэ, уже вышло. Распределив двести монет по двум мешкам, он проделал в их верхней части дырки кинжалом, протянул через отверстия веревку и перекинул через плечо - один мешок спереди, а другой сзади. Но всё равно вес был чудовищный. Санчо подсчитал, что там три четверти его собственного веса. На обратном пути он с трудом передвигал ноги, тяжело дыша, а веревки впивались ему в плечо.

И вот последнее препятствие - стена.

Он старался ступать как можно тише, но каждый его шаг все равно сопровождался звоном монет, пусть и очень слабым. Вернуться тем же путем, каким пришел, не наделав при этом шума, было совершенно невозможно. А значит, оставался единственный выход: подняться на верхний этаж, который примыкал к стене. Проблема заключалась в том, что часть стены, соединяющую Золотую башню с королевским дворцом, неустанно патрулировали стражники.

Подъем по лестнице оказался настоящей пыткой. Санчо добрался до нижней части стены по крытой галерее, где располагались жилища работников, кровь стучала у него в висках. Ему понадобилось гораздо больше времени, чем он рассчитывал, он был уверен, что прошло уже больше трех смен караула. Проблема заключалась в том, что у Санчо не было ни малейшего представления, когда произошла последняя и хватит ли ему времени на спуск до прибытия следующих стражников.

Добравшись до стены, он сбросил с плеча мешки и несколько мгновений восстанавливал дыхание. Нормальная циркуляция крови в голове восстановилась, и он ощутил необыкновенную легкость и эйфорию. Больше тянуть было нельзя - времени совсем не осталось. Санчо одним прыжком оказался на стене. Он уселся между двумя зубцами, держа в руках один из мешков, и опустил его в пустоту, разматывая привязанную к поясу веревку. Спустив мешок, он заметил, что веревка порвала хубон - после этой ночи его уже больше нельзя будет надеть. Но не было времени об этом задумываться.

В этом месте высота стены вшестеро превышала его рост. Когда, по его подсчетам, мешок опустился почти до самой земли, Санчо принялся раскачивать его на веревке из стороны в сторону, в надежде, что это заметит Хосуэ.

"А вдруг его там нет? - в страхе подумал Санчо. - Что если он испугался и ушел, или просто послушался моего приказа и ушел после второй смены караула?"

Впрочем, охватившие его сомнения тут же развеялись, когда веревка, на который висел тяжелый мешок, словно по волшебству сделалась необычайно легкой. Санчо поднял веревку наверх, привязал к ней второй мешок и повторил ту же операцию. Он успел спустить мешок на половину высоты, когда неподалеку послышались голоса.

- Говорю тебе, ты непременно должен ее испробовать. Я не знаю другой такой женщины!

Стражники поворачивали за угол, направляясь к тому месту, где находился Санчо, с аркебузами на плечах и беспечно болтая. У Санчо уже не было времени спустить мешок, но и веревку он не мог выпустить из рук, потому что в таком случае не смог бы спуститься сам. В отчаянии Санчо бросился обратно к проходу, соединявшемуся со зданием, и пригнулся. К руке его был примотан конец веревки, а оставшаяся часть натянулась на полу, когда он прислонился спиной к камням.

"Хоть бы они ее не задели, -- думал Санчо. - Хоть бы не увидели. Хоть бы прошли поскорее... Хоть бы им не пришло в голову завернуть в караулку и выпить стаканчик вина. О Боже, как же больно!"

- Из всех смугляночек в "Компасе" мне нравится только Бабища.

- Просто жуткая кличка.

- И сама она тоже страшна, как черт. Но ты бы видел, что она вытворяет своим язычком...

Один из стражников остановился, носок его сапога замер, едва не коснувшись веревки, пока он расписывал своему приятелю подробности таланта Бабищи, подкрепляя свой рассказ выразительными жестами. Приятель рассмеялся в ответ.

Санчо затаился так близко от них, что стражники могли бы к нему прикоснуться, казалось, туго натянутая веревка вот-вот оторвет ему руку. От боли он даже прикусил губу - да с такой силой, что по подбородку потекла струйка крови. Он готов был на всё, лишь бы не думать об оттягивающей руку веревке.

Нога стражника передвинулась еще ближе к веревке; теперь она почти касалась ее. Стражник даже задел ее носком сапога, лишь чудом не обратив внимания.

Наконец, оба двинулись своей дорогой.

Когда голоса затихли вдали, Санчо поднялся на ноги и размотал веревку до конца. Его левая рука совершенно онемела в самый неподходящий момент: ведь ему еще надо было спуститься вниз по стене. Он привязал веревку к одному из зубцов, обмотав другой ее конец вокруг талии и перебросил через плечо. Санчо уже многократно это проделывал, но никогда ему не доводилось пользоваться лишь одной рукой. Спуск по стене стоил ему огромных усилий, пару раз нога соскользнула, и он ударился головой о стену. Когда у самой земли его подхватили надежные руки Хосуэ и они вдвоем направились к спрятанной неподалеку лодке, Санчо едва дышал, но душа его пела от дикого восторга.

"Ну что ж, кое-чего мы все-таки добились. Мы сделали то, что до сих пор никому не удавалось, и теперь у нас есть деньги".

Теперь у Клары был шанс.